Порошок в зеркалах - Анастасия Эльберг

— Из обещанных вам семи лет как минимум три года вы проведете в больнице больше времени, чем вы проводите сейчас, будучи врачом. А в последний год вы не сможете встать с кровати, потому что та боль, которую вы сейчас чувствуете во время самых сильных приступов, не будет идти ни в какое сравнение с болью, которую вы будете чувствовать тогда. Вам не помогут ни морфий, ни опиумный пластырь. Вы будете хотеть только одного — умереть. Вы тоже онколог. Вы видели глаза людей, которым осталось жить пару недель. Героизм — это хорошо, доктор Мори. Но боль делает из любого героя ничтожество. И мне бы не хотелось видеть вас через несколько лет в палате этажом ниже.

Вивиан молчал, разглядывая лежавшие на столе снимки. Доктор Лоуренс закрыл карту и отложил ручку. За окном послышалась сирена «скорой помощи», и приятный женский голос диспетчера в громкоговорителе попросил нескольких врачей «срочно спуститься в приемный покой».

— Я должен подумать, доктор, — заговорил Вивиан. — Я сообщу вам о своем решении.

— Надеюсь, оно будет правильным.

— Я тоже.

— У меня есть к вам небольшая просьба. — Доктор Лоуренс смутился. — Я знаю, что вы сейчас работаете над экспериментальным лекарством от рака крови, и ищете студентов-практикантов для того, чтобы они помогали вам в исследовании.

— Вас интересует исследование? Вы, конечно, давно не студент и не практикант, но я сочту за честь работать с вами. Статью мы напишем вместе, и половина лавров победителя достанется вам.

— Что вы, я и не думал про статью…

— Жаль. Ваша жена тяготеет к научной работе. Милена Лоуренс — это ведь ваша жена? Третий курс. Я читаю им лекции по теории клинического психоанализа. Она сидит в первом ряду и задает больше вопросов, чем все студенты в группе вместе взятые. Иногда ее вопросы ставят меня в тупик.

— Она не раз говорила мне, что плохо понимает материал, и ей приходится задавать много вопросов… и что она чувствует себя неуютно, потому что иногда кажется, что вопросы задает только она одна.

— Так, значит, это все же ваша жена. Очень хорошо. Один раз она задала мне вопрос насчет несоответствий в теории профессора Фрейда, и я всю ночь просидел над книгами, но ответа так и не нашел. Надеюсь, она во мне не разочаровалась…

— Доктор Лоуренс, срочно спуститесь в приемный покой, — снова раздался в громкоговорителе голос диспетчера.

Врач поспешно поднялся и взял со стола стетоскоп.

— Простите, — извинился он. — Каждый раз, когда я дежурю, мир переворачивается с ног на голову. — Он посмотрел на Вивиана. — Я жду вашего звонка.

— Мне нужно будет побеседовать с вами насчет исследования. Вы сможете заглянуть в университет послезавтра около полудня?

— Да, послезавтра у меня выходной, так что я свободен.

— Мой кабинет находится на третьем этаже, первая дверь справа от лестницы. Вы доберетесь до города на поезде или, может быть, вас подвезти?

— У меня есть машина.

— Был рад знакомству, доктор Лоуренс.

— Взаимно, — кивнул врач и, пожав Вивиану руку, вышел из кабинета.

Анжелика Гентингтон несколько секунд изучала стоявшего на пороге ее квартиры доктора Мори, после чего посторонилась и пригласила его войти.

— Прошу прощения, что подвел вас вчера, — заговорил Вивиан, снимая плащ. — Мой интерн в очередной раз что-то отчудил в приемном покое, и мне пришлось ему помочь.

— Это тот самый Эрик Кросс? Вы с ним были в кабинете дежурного врача в тот вечер, когда я плохо себя чувствовала?

— Да, это тот самый Эрик Кросс, которому не помешало бы укоротить язык. И еще ему пора понять, что врач должен уметь брать ответственность за свои поступки.

Анжелика взяла у гостя плащ.

— Он произвел на меня впечатление вежливого молодого человека.

— Просто вы ему нравитесь, и с вами он ведет себя иначе. Как прошел ваш день?

— Сегодня у меня был выходной. Я слышала, что вас можно поздравить, вы замените доктора Миллера на должности руководителя онкологического отделения?

— Надо же, как быстро распространяются слухи. И теперь можно будет сказать, что шампанское я принес для того, чтобы это отметить.

— Присаживайтесь. Я принесу бокалы.

В гостиной не было ничего, кроме дивана, двух кресел, журнального столика, шкафа с прозрачными дверцами с аккуратно расставленной праздничной посудой внутри и небольшого пианино. Вторая часть комнаты была отделена прозрачной светло-серой ширмой с японским рисунком. Отделенный уголок служил не для приема гостей, а для другой цели: помимо двух удобных кресел, там можно было увидеть стереосистему, телевизор и проигрыватель DVD.

Стремление уделять всему свое место было совсем не характерно для Джеральда, но более чем характерно для Анжелики. Чего нельзя было сказать о картинах и небольших скульптурах: Джеральд всегда тяготел к искусству «не для всех», а Анжелика любила понятные и простые полотна и скульптуры.

— Вы голодны?

Вивиан отвлекся от изучения гостиной.

— Нет, спасибо. Позвольте, я помогу вам с шампанским.

Анжелика согласно кивнула и, поставив принесенные бокалы на стол, опустилась в одно из кресел. На этот раз она остановила свой выбор на маленьком черном платье: юбка чуть выше колена, декольте и открытая спина. Туфли на высоком каблуке и свободно лежавшие на плечах волосы завершали образ. Обычно доктор Гентингтон носила удобную обувь на плоской подошве и собирала волосы в строгую прическу. То же самое можно было сказать и о ярком макияже: на работе Анжелика пользовалась бледно-розовой губной помадой, и на этом ее роман с косметикой заканчивался. Цепочка с крестиком до сих пор была на ее шее, но на этот раз к ней прибавилась тонкая нитка жемчуга.

— Вы замечательно выглядите.

— Вы наконец-то увидели мои ноги, доктор Мори. Вы счастливы?

В дополнение к своим словам Анжелика положила ногу на ногу. Вивиан отдал ей один из бокалов.

— Не буду отрицать очевидного. Но ваш тон мне не нравится. Вы говорите так, будто я пришел с целью вас соблазнить.

— Ах, так вы пришли для того, чтобы выпить со мной?

— Мы обсудим это позже. — Вивиан поднял бокал. — Ваше здоровье.

Анжелика сделала пару глотков шампанского.

— Ваша женщина, похоже, разделяет ваши свободные взгляды на многочисленные любовные связи? Иначе вы не пришли бы ко мне вот так, да еще и вечером.

— Похоже на то. А вы в очередной раз поссорились со своим мужем?

Она легко пожала плечами.

— Я бы так не сказала. Мы уже пару месяцев почти не общаемся, и никто не делает шагов навстречу. Иногда я думаю о том, что наш брак уже себя изжил. Или же это просто кризис трех лет?

— Ох, эти психологи. Они готовы на все, чтобы оправдать свои диагнозы. Даже выдумывают теории о кризисах отношений.

— А вы не верите в эти теории?

— Я практикующий психоаналитик, доктор Гентингтон. Не думаю, что мои пациенты вылечатся от фразы «у вас кризис трех лет». Я ищу причины, а не оправдываю происходящее в жизни людей теориями. Во всяком случае, мне не хотелось бы думать, что вы вели себя подобным образом вчера потому, что у вас проблемы с Джеральдом.

— Как мне кажется, одно с другим не связано.

Вивиан сел в кресло напротив нее.

— Кто из вас музыкант? — спросил он, кивнув на пианино.

— Я. Вы хотите, чтобы я вам сыграла?

— В другой раз. Вы мне нравитесь, доктор Мори.

В ожидании ответа Анжелика провела ладонью по волосам.

— Когда вам пришла в голову такая мысль?

— Незадолго после того, как мы с вами познакомились. Хотя… не буду обманывать, скажу точнее. Мы тогда вместе дежурили, и «скорая» привезла пациента с кардиостимулятором. Вы не знали, что с ним делать, и позвали меня. Когда я вошла в операционную, вы выглядели совершенно потерянным. Обычно меня злит подобное поведение молодых врачей, но в тот раз я не разозлилась. В вас есть что-то очень трогательное, когда вы растеряны.

— Помню, вы тогда довольно грубо крикнули мне: «Доктор Мори, что вы стоите, как студент-первокурсник во время первого визита в анатомичку? Готовьте инструменты!». Я знал, что нужно готовить инструменты, но руки у меня дрожали так, что я боялся к чему-либо прикасаться.

— Если вы заметили, в операционной я обычно разговариваю на повышенных тонах.

— Да, вы любите, когда вам подчиняются. Это помогает вам загнать подальше мысли о том, что внутри вы ощущаете совсем другое.

Анжелика подняла бровь, но через долю секунды ее лицо снова приняло спокойное выражение.

— Может быть, — коротко ответила она.

— Вы плохо знаете себя, доктор Гентингтон. Вы выбрали религию потому, что она дает вам возможность не мучить себя мыслями о собственной природе и желаниях. Когда за вас кто-то выбирает путь, жить комфортнее. У вас есть ответы на все вопросы. Если у вас нет ответа на какой-то вопрос, вы о нем забываете, считая его неправильным. Но когда-нибудь у вас появится вопрос, на который вам во что бы то ни стало нужно будет найти ответ. Что вы будете делать тогда?