Скверная голубая кровь (ЛП) - К. М. Станич

её открытой ориентации, она одержима девушками так же, как я была одержима Идолами в прошлом году. Интересно, была ли я такой же сентиментальной и под воздействием гормонов? Да, да, я определённо была такой. — Мой папа на самом деле хочет, чтобы я присоединилась к Клубу. А моя мама говорит, что ни за что. — Она поднимает взгляд, и на её губах появляется мягкая улыбка. — Ты знаешь, она с нетерпением ждёт встречи с тобой завтра.

Я морщусь и отворачиваюсь. Я никогда не забуду лицо Кэтлин Кэбот в тот ужасный день, то, как она смотрела на своего сына, словно он был отбросом общества, то, как она упала на колени в кабинете директора и плакала, извиняясь передо мной. По словам Кэтлин, я была её студенткой, она несла за меня ответственность, так как же она могла допустить, чтобы это произошло? Я совсем не виню её, но я знаю, что она винит себя.

— Да, я тоже рада встретиться с ней… — я замолкаю и проверяю свой телефон, постукивая большим пальцем по боку. Целый год назад Зак появился с заднего сиденья той машины академии, вылезая из-за спины моего отца. Он помог ему, когда тот был пьян, и он сказал мне… «Вчера вечером твой отец получил кое-какие новости». Прошёл целый год, а я всё ещё не знаю, что это за новость, и папа ведёт себя ещё более странно, чем когда-либо. Он по-прежнему пытается наладить отношения с Дженнифер, и он подарил мне бабушкин браслет со своим обручальным кольцом на нём… Мне это не нравится, ничего из этого.

Я набираю быстрое сообщение Заку: «Встретимся в столовой».

Он отвечает почти мгновенно: «Уже там. Присоединишься ко мне?»

— Эй, — внезапно говорю я, поднимая взгляд и встречаясь с голубым взглядом Миранды. — Я собираюсь немного поговорить с Заком в столовой. С тобой здесь всё в порядке?

— Я побуду здесь и подожду тебя, — отвечает она, откидываясь на мои подушки и устраиваясь поудобнее. Я хватаю свитер и оставляю её там, зная, что камеры засекут любую подозрительную активность. Я всем сердцем хочу верить, что Миранда невиновна во всём, что происходит здесь, в академии Бёрберри, но я не думаю, что могу знать это наверняка, по крайней мере пока. Если она ничего не предпримет, пока меня не будет, это во многом поможет ослабить моё недоверие.

Я пробираюсь по коридорам так быстро, как только могу. Как бы сильно я ни была готова противостоять Голубокровным, я не могу в одиночку отбиться от дюжины человек. К счастью, мне удаётся незаметно проскользнуть в столовую.

Зак там один, он сидит в одиночестве за столиком у окна. Я подхожу и плюхаюсь на сиденье напротив него. Его тёмные глаза отрываются от тарелки, но лишь на мгновение, прежде чем он снова сосредотачивается на еде. Он здоровенный парень, и он постоянно тренируется, так что это означает, что он также ест как лошадь. Он воспитанно относится к еде, но почти завораживающе наблюдать, как быстро он может заставить еду исчезнуть.

— Это необычно, — говорит он наконец, после того, как мы несколько минут посидели в тишине, и я сделала свой заказ официанту. Сегодня у меня стейк с маслом чимичурри, спаржей и чесночным печеньем с чеддером. Роскошно.

— Что это? — спрашиваю я, моё сердце колотится, когда он садится и снимает свою куртку, обнажая под ней обтягивающую белую майку. Кажется, что она вот-вот разорвётся пополам, настолько он мускулистый. Или, может быть, это просто принятие желаемого за действительность? Почему у Зака такие твёрдые, как скала, бицепсы и широкие плечи? Это приводит в бешенство.

— Ты пришла встретиться со мной. — Он кладёт вилку и подаёт знак официанту с десертным меню. Я уже упоминала, какие здесь изумительные десерты? Здесь подают такие блюда, как крем-брюле, тирамису и хлебный пудинг. Всё это так причудливо. Дома, в вагончике, где мы с папой едим десерт, он почти такой же эклектичный, как и ужин: стаканчики для пудинга из холодильника, пирожные из отдела выпечки супермаркета или, если нам хочется приключений, мороженое из магазина по дороге. — В чём дело?

Я подумываю поблагодарить его за то, что он помог мне попасть в команду, но потом вспоминаю жестокую темноту в его глазах, когда он поимел Илеану, и я просто не уверена, что у меня хватит на это сил. Наклонившись вперёд, я кладу ладони на стол и придаю своему лицу самое серьёзное выражение, на какое только способна.

— В прошлом году, когда папа напился во время Родительской недели, что он тебе сказал? — Зак совершенно замирает, его тёмные глаза поднимаются на меня. Есть что-то странное в том, как он смотрит на меня, от чего мой желудок переворачивается от тошноты. Это плохо. Что бы это ни было, это очень, очень плохо.

— Он тебе не рассказал? — осторожно спрашивает он, и я чуть не захлёбываюсь водой, изо всех сил пытаясь сделать глоток. Я отодвигаю стакан в сторону и наклоняюсь ещё ближе вперёд.

— Зак, что, чёрт возьми, происходит? — он издаёт серию раздражённых проклятий, а затем внезапно откидывается на спинку стула, проводя ладонью по своим коротким тёмным волосам. У него такой вид, словно он хочет что-нибудь швырнуть. Его зубы крепко стиснуты, правая рука изо всех сил вцепилась в стол, и я клянусь, что на виске у него выступает капелька пота и стекает по щеке. — Ты меня пугаешь.

Он долго смотрит на меня, а затем вздыхает.

— Я не могу лгать тебе, но и не могу сказать тебе всей правды. Для этого тебе придётся поговорить со своим отцом. — Он откидывается на спинку стула и просто смотрит на меня, происходит что-то мрачное, задумчивое, что мне не должно нравиться, но это так. «Он такой же плохой, как и все остальные», — напоминаю я себе, а может, и хуже. — Ты ведь знаешь, что у твоих родителей роман, верно?

Я просто смотрю на него, не мигая, несколько секунд.

— Ещё раз?

— Чарли и Дженнифер встречаются за спиной Адама Кармайкла. — Он натянуто улыбается, но в его улыбке нет теплоты. Сочувствие, может быть, но не более того. Мой рот открывается, закрывается, снова открывается. Однако никаких слов не выходит. Откуда, чёрт возьми, Зак это знает? Зачем моему отцу доверять ему что-то подобное?

Я решаю спросить.

— Не пойми меня неправильно, но… откуда ты это знаешь? — я наклоняюсь вперёд, кладя предплечья на стол. Зак внимательно наблюдает за мной, как будто пытается уловить каждое моё движение. Такое внимание заставляет меня нервничать, и я