Война и люди - Никита Демин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Переправились быстро, внезапно. Противник забил тревогу, когда воины уже закрепились на правой стороне. Под непрерывным огнем гвардейцы расширили плацдарм. Девять суток горстка храбрецов удерживала клочок земли. Все попытки немцев сбросить их в воду не увенчались успехом. В одну из ночей командование полка переправило на плацдарм три танка. При их поддержке бойцы поднялись в атаку, выбили немцев с господствующей над рекой высоты. Михаилу Реброву наряду с другими отважными бойцами и командирами было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
На КП корпуса из всех частей поступали хорошие вести. Полковник Лащенко сообщил, что один из полков успешно форсировал Припять, второй ведет бой в лесах за Чернобылем. Трудно было и предположить, что в этом районе может осложниться обстановка.
Однако через некоторое время с правого фланга начали поступать тревожные сведения о контратаках противника. Потом связь прервалась. Часов в одиннадцать утра мне позвонил член Военного совета 13-й армии генерал-майор Марк Александрович Козлов и сердито спросил:
— Что у вас происходит на правом фланге? Срочно выясните, что случилось в районе Чернобыля. Почему люди отходят, почему сдают позиции без приказа?
Вопросы сыпались один за другим. Я ответил, что сейчас выезжаю с командиром корпуса в район Чернобыля, разберемся в обстановке на месте и доложим. Сообщил генералу Козлову о приказе комкора: после взятия Чернобыля 322-й дивизии закрепиться на достигнутых рубежах, создать узлы сопротивления.
Сразу же выехал на правый фланг. Дорога привела на высотку. Вот и Припять. Первое, что бросилось в глаза, — люди на реке! Солдаты плыли к левому берегу. А на бугре правого берега Припяти отчетливо был виден Чернобыль. Слышались частая пулеметная и автоматная стрельба, пушечные выстрелы. Вдруг увидел на берегу, за стогом сена, трех солдат, только что выбравшихся из реки.
— Что случилось, почему переправились обратно?
Солдаты оказались новичками из пополнения. Ничего толком объяснить не смогли. Для них это был первый бой.
Через десять минут подъехали на НП комдива Лащенко.
— В Чернобыль ворвалась большая группа немецких танков. Мы не успели закрепиться. Пришлось отойти, — доложил Лащенко.
Меры к исправлению положения были уже приняты. На берегу начали закрепляться два батальона. По приказу командира корпуса из резерва подошли свежие подразделения, подтянули артиллерию и поставили пушки на прямую наводку.
Что же произошло здесь утром?
Немцы ударили прямо под основание клина, который вбила дивизия в их оборону. На дороги, идущие с запада и северо-запада к Чернобылю, внезапно вышло более пятидесяти танков, до полка пехоты. Они пробили слабый заслон и вышли в тыл наступающим частям. В городе оказались только тыловые подразделения. Кое-кто из новичков поддался панике, бросился к реке.
Многому научил нас этот случай. Высокий наступательный порыв должен подкрепляться четкой организацией боя, хорошим материальным обеспечением, умением закрепить завоеванное.
Штаб корпуса переместился на левый фланг, за Припять — в деревню Крушняки. На новый командный пункт мы ехали всем политотделом корпуса, с собой захватили Ю. Должанского. Он был назначен помощником начальника политотдела корпуса по комсомольской работе. Возбуждение последним ожесточенным боем у Должанского еще не прошло. Он горячо переживал неудавшуюся вчера ночную атаку.
— Взяли бы деревню, если бы людей побольше. Немец заранее подготовил оборону, танки вкопал. А деревню не обойдешь. Местность знаете какая — дрянь, — взволнованно рассказывал Юрий о бое за большое село Парищев. — Буквально штыками выковыривали немцев бойцы. Схватки завязывались за каждый дом, за каждый сарай. И все же Парищев взять не удалось.
Вечером мы сидели у Андрея Леонтьевича Бондарева в землянке. В который раз всматривались в карту. Реки, речушки, болотца, озерца!
— Дьявол бы их побрал! — в сердцах произнес командир. — Не местность, а винегрет какой-то... Да и людей маловато.
Я понимал озабоченность командира. Корпус перемахнул сразу и Днепр, и Припять. Такую большую задачу выполнили. А теперь грызем метр за метром на Правобережье.
— Я думаю, настало время несколько повернуть фронт корпуса, — заметил Бондарев. Он провел карандашом на карте стрелу: она шла на юго-запад. Генерал пояснил:
— Надо выходить к Домантово вот отсюда, с севера.
— Мы же так и рассчитывали, еще за Днепром.
— Рассчитывали, да правый фланг увяз. А вот сейчас попытаемся...
В тот же вечер 70-я дивизия получила задачу взять хутор Забары. Он находился на нашем левом фланге. Эта задача нацеливала дивизию на юго-запад.
С наступлением темноты я решил вместе с Должанским выехать в политотдел 70-й дивизии к Н. И. Титову, Перед уходом Андрей Леонтьевич напомнил:
— Пусть учтет командир — теперь он на главном направлении.
Прибыв на место, я передал комдиву слова командира корпуса.
С Гусевым и Титовым мы вначале разобрались в обстановке. Командир дивизии точно определил, где находятся части, какие имеются огневые средства, чем располагает артиллерия, оценил возможности наиболее оперативного выполнения приказа. Положение дивизии было незавидным. Она оказалась зажатой между реками Припятью и Уж. Местность впереди лесистая, заболоченная. Надо было как можно скорее вырваться на оперативный простор, на дороги. Генерал Гусев принял решение таранным ударом прорвать оборону противника. Только так можно достичь успеха.
К вечеру были поставлены задачи частям. Все политработники направились в полки. Я отправился в 203-й полк к Коноваленко. Прибыв туда, мы с командиром по ходу сообщения выдвинулись к переднему краю. У немцев было тихо. Чувствовалось, что они хорошо подготовились к обороне, понастроили дзоты, укрепили хутор Забары. Фашисты ждали атаки с фронта. Но Коноваленко решил по-другому.
— В лоб не пойдем. Бесполезно. Надо по лесу обойти хутор и атаковать с фланга.
В этом полку меня всегда радовали отважные люди. Воины поражали своей постоянной готовностью к бою. Сколько людей полегло за Днепр и Припять! А боевой пыл не иссяк. Рвутся вперед солдаты!
В полдень начался очередной штурм немецких позиций. В атаку роты поднялись дружно, вслед за огневым налетом. Главный удар Коноваленко нацелил южнее Забар. А потом повернул два батальона на север, обходя хутор. Маневр удался. К вечеру Забары были взяты.
Наступило затишье. Несколько дней стояли в обороне. Подошло пополнение, подвезли боезапас. Однажды начальник штаба показал мне телефонограмму: слева от нас заняла оборону моя родная 2-я гвардейская воздушнодесантная дивизия. Пользуясь передышкой, поехал туда. Побывал в полку у Дружинина, долго разговаривал с Мишей Полтавцем, Борисом Шапошниковым и другими. У меня было такое чувство, будто домой попал.
Шапошников сообщил мне печальную весть: в боях за Днепр, на его правом берегу, погиб мой боевой товарищ Гавриил Савельевич Кряжев. Убит он был на переднем крае. Все мы знали Гавриила Савельевича как волевого и бесстрашного командира. Был Кряжев честен, храбр, беззаветно предан Родине. Тяжелыми фронтовыми дорогами прошагал он от Москвы до Дона, от Дона до Ловати, а от Ловати до. Днепра. Была у него очень хорошая черта — напористость. Уж если ему поручали какое-либо дело, он обязательно его выполнял. Вот ведь и в этом, последнем для него бою довел он людей до рубежа, который приказали ему взять.
Погиб также полковник Зимин — заместитель командира дивизии по тылу. Никогда не забыть этих прекрасных боевых товарищей.
Через несколько дней корпус вышел в резерв фронта. Штаб и политотдел перебазировались в район Дымера. Между тем развернулись решающие бои за Киев. Как известно, главный удар вначале планировалось нанести значительно южнее столицы Украины, с плацдарма у Великого Букрина. Но гитлеровцы сосредоточили здесь большие силы. Тогда командование фронта изменило план операции, скрытно произвело перегруппировку. Был подготовлен мощный удар с лютежского плацдарма, расположенного севернее Киева. Главную задачу должна была выполнить 38-я армия, которой командовал генерал-полковник К. С. Москаленко, членом Военного совета был генерал А. А. Епишев. Этой армии надлежало прорвать сильно укрепленную оборону гитлеровцев на плацдарме, обеспечить ввод в прорыв 3-й гвардейской танковой армии и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса, а затем обойти Киев с запада и освободить его. План был смел, решителен, предусматривал широкий маневр в ходе наступления. Я рассказываю о 38-й армии потому, что наш корпус вскоре вошел в ее состав.
Непосредственно в боях за освобождение Киева корпусу участвовать не пришлось, мы продвигались севернее Киева. 5 ноября ко мне подошел начальник особого отдела корпуса подполковник А. М. Бульба и радостно воскликнул: