Почему я не люблю дождь - Андрей Петерсон

Может, конечно, были в монастыре где-то припрятаны козыри еще незамеченные, которые могли исход схватки переломить, но что-то в это верилось не особо. Пока же дела обстояли для монахов не самым, чтобы лучшим образом. И это – если мягко сказать…

В огромном полутемном зале, который в свои лучшие дни мог вместить пару сотен прихожан, сейчас был полный разгром – длинные лавки перевернуты, а часть – так и вовсе разбита в щепы, стоящие по стенам статуи трех богов – опрокинуты и разбиты, широкие полотнища драпировок – разодраны в клочья и свисали вниз рваной бахромой, обнажив холодные серые стены в темных подтеках. В довершение ко всему в углу рядом с треснувшей алтарной чашей полыхал не то большой костер, не то – зарождающийся пожар, вызывающий к жизни десятки зловещих отблесков, окрашивающих разгромленный клешор [14]алыми всполохами, и разметавший по стенам сотни аспидно-черных теней.

И среди всего этого наведенного на богопристойное место хаоса отчетливо виднелись следы бойни. Кровавой и безжалостной. Лужи крови, в которых плавали жирные лохмотья сажи, искромсанные и все еще вяло шевелящиеся обрубки мертвяков и тихие недвижные тела укутанных в темно-синие рясы монахов, брошенные на пол словно отслужившие свой век тряпичные куклы. И тел таких было тут немало.

Около широко распахнутой входной двери, сквозь которую в полутемное помещение зала вливался яркий солнечный свет, копошились три фигуры, причем что они там делали было совершенно непонятно, потому как свет со двора слепил невероятно, окутывая их сияющим ореолом. Но было в их движениях, да и в облике, что-то такое, что не оставляло ни малейших сомнений в том, что миру живых они давно уже не принадлежат.

Ну, по-крайней мере ясно было с чего начинать. Жаль, правда, что больше никакой информации ни из этого первого – быстро брошенного взгляда, ни из последовавшего за ним второго получить не удалось, но пока и этого было достаточно.

Осси Кай выдвинулась из дверного проема и пнула ногой осколок алтарной чаши, чтобы привлечь внимание разупокоенной троицы, а заодно отвлечь их от того, чем они там занимались, – а ну как еще кто живой там оставался.

Звук крутящегося на каменных плитах черепка в тишине пустого зала если и не прогремел, то слышен был весьма отчетливо и задачу свою выполнил вполне. Бывают в жизни такие моменты, когда звуки, которые обычно и не замечаешь, оборачиваются вдруг раздражающе громкими. Так и на этот раз.

Троица разупокоенных оторвалась от своего непонятного занятия и повернулась на звук. А, повернувшись, моментально связала в своих высушенных временем мозгах нарушение привычной уже тишины с появлением в зале нового персонажа. Причем, то, что персонаж этот держал в руке отливающий закатом меч, их, похоже, нисколько не смутило и не обескуражило, потому, что они тут же без раздумий и колебаний двинулись навстречу.

Движения их были уверенными и не сказать, что вялыми, да и, вообще, эти поднятые неведомой силой мертвецы снулыми и попорченными не выглядели. И это при том, что пролежали они в своих склепах, похоже, что не мало. Во всяком случае, кожа их была на вид серой и очень сморщенной. И только глаза оставались живыми и подвижными. И очень-очень злющими. А потому и встречаться с несостоявшимися святыми не очень хотелось, и Осси с места не двигалась, выжидая, когда подойдут поближе, чтобы поприветствовать всех разом и наверняка… Благо подарочек уже приготовлен был.

Вот только смущала немного их уверенная подвижность. Да еще кожа, которой, по всему, полагалось быть сухой как шкурка ящерицы таковой не казалась, а, как раз напротив, – блестела в неверных отблесках пламени, будто втерты в нее были дорогие контрабандные масла салимского халифата, коими не побрезговали бы и лучшие красавицы королевского двора. А это как-то не очень укладывалось в представления леди Кай о правильном хранении мумифицированных останков.

И еще… Чем ближе подходили эти жертвы поспешной канонизации [15], тем отчетливей было видно, что тела их, если так можно выразиться, бурлят, вскипая едва заметными волнами. И с каждой такой волной становились они все ровнее, глаже и, будто, моложе. Процесс этот был достаточно медленным и впотьмах мало заметным, но все же…

Хода, что примечательно, тоже обратила на это внимание, и не только свое, но и леди Кай на такое непозволительное поведение ходячих мумий указала. А значит, – не показалось, и действительно-таки имела место такая странность.

Впрочем, одними волнами дело тут явно не ограничивалось, потому что, когда мертвякам оставалось до леди Кай порядка пятнадцати шагов стали заметны нити, которые тянулись от них к тому, что осталось там в углу около двери. Нити эти были почти прозрачны, тянулись как застывающая в воздухе смола и нехорошо как-то подрагивали. Причем дрожь эта явно не была следствием неторопливой ходьбы разупокоенных, а существовала, как бы, сама по себе, и, похоже, что именно она и вызывала такие странности в поведении мертвецов.

В общем, нехорошо это все было, и надо было что-то с этим делать.

Чтобы эту неправильность устранить, а заодно – чего греха таить, – посмотреть, что будет, Осси отказалась от своего первоначального плана и вытянула перед собой сжатую в кулак руку. А потом медленно разжала пальцы, и тут же с ладони сорвался маленький огненный шарик, который стремительно увеличиваясь в размерах понесся в сторону таких необычных покойников, и почти сразу же, – благо недалеко ему лететь было, – с треском и шипением влепился прямо в грудь среднему мертвецу.

На этом, собственно, все и закончилось, потому как огонь вопреки ожиданиям вреда никакого мертвяку не учинил, а просто стек по серому, сморщенному его туловищу вниз, уподобившись в этом своему злейшему врагу – воде.

Мертвяки же на столь явное проявление недружелюбия со стороны леди Кай отреагировали мгновенно и весьма неожиданно.

Во-первых, они застыли как три истукана, продолжая при этом подергиваться еле видными желеобразными волнами, пробегающими по ним снизу вверх, и с каждой новой такой волной понемножечку наращивая свою утраченную за годы долгого вынужденного лежания в холодных склепах плоть.

А, во-вторых, они почти сразу же ощетинились новыми прозрачными нитями-отростками, которые покачавшись немного в воздухе, и довольно быстро привыкнув к новой среде обитания, рванули прямо к Осси. Да мало, что рванули, – они тут же со всей дури влепились ей в грудь десятком ледяных игл, а несколько промчавшись мимо, лихо и очень уверенно завернули за угол, метя, в невидимого отсюда хилависту. И цели своей, если судить по истошному визгу, прорезавшему мертвую до этого тишину, они достигли.