Горькая дольче вита - Мария Брикер

Егор ничего не сказал, но Настя заметила, как потемнели его глаза и сжались кулаки. «Сейчас прямо тут и уроет», – подумала Настя, сунула в рот кусочек хлеба и принялась сосредоточенно его жевать. Егор резко поднялся и зашагал прочь из таверны. Настя осталась сидеть одна. «Вернется, – подумала она хмуро, – никуда не денется».

Прошло несколько минут. Свеча потухла, столик погрузился в темноту. Бокал Егора стоял на расстоянии вытянутой руки, посетители таверны были заняты беседой, никто не обращал на нее внимания. Прекрасный момент, подумала Настя и нащупала в сумке баночку с лекарством. Когда Егор вернется, его будет ждать чудесный коктейль.

Она успела растворить капсулы до того, как официант, молодой длинный парень с томными глазами, снова зажег свечу и поинтересовался, нести ли горячее. Настя благосклонно кивнула, дескать, неси, мило ему улыбнулась и выпила залпом свое вино до дна. Парень принес тарелки, налил ей еще вина. Она снова выпила.

Прошло еще полчаса.

Егор так и не вернулся. Пришлось начать есть без него, не пропадать же еде.

Прошло еще полчаса.

Настя доела свою порцию, захмелела и загрустила. Псих ненормальный. Как она расплачиваться будет? Натурой? Оставил ее в ресторане без денег, свинья такая. Обиделся. Нежный какой. Что она такого сказала? Правду! Сам виноват, нечего лезть к ней в душу и советы кретинские давать!

Официант явно просек, что Настя поссорилась со своим кавалером, крутился рядом, посылал ей горячие красноречивые взгляды и пытался завести непринужденный разговор. Настя, опьянев от вина, ответила на ухаживания и немного пофлиртовала с парнем. Звали официанта Андрэас, он оказался сыном хозяина заведения, возможно, поэтому таким нахальным. Парень ясно давал понять, что не прочь провести с Настей вечерок, даже предложил свои услуги в качестве ночного гида, прокатив ее на байке по окрестностям.

Таверна опустела, и кокетничать с парнем Насте резко расхотелось. Она всерьез обеспокоилась тем, как и чем расплачиваться за ужин. Судя по страстному взгляду Андрэаса, тот был не прочь получить оплату натурой. Пора было сматываться.

Настя полезла за телефоном. Раз это телефон Ханны, в нем должен быть номер Егора. Номер нашелся быстро, Настя собралась позвонить и высказать все, что думает по этому поводу, но в этот момент заметила на столе купюру, придавленную пепельницей. Она не заметила, что Егор ее туда засунул перед уходом. Если бы раньше увидела, то сразу бы поняла, что возвращаться этот гад не собирался изначально. Выходит, ждала она напрасно! Настя еще больше разозлилась и попросила счет. Видимо, злость так живописно прорисовалась на ее лице, что Андрэас свои подкаты резко свернул.

Настя расплатилась и, прихватив с собой недопитую бутылку, вышла из таверны в ночь. Сделав несколько шагов, с ужасом поняла, что передвигаться без посторонней помощи не может. «Напилась», – пришла она к неутешительному выводу, сняла босоножки и, покачиваясь, пошлепала в сторону отеля босиком. По дороге она прихлебывала из горлышка терпкое кипрское вино и ругалась вслух, распугивая редких прохожих.

– Паразит! Оставил одну в чужом незнакомом городе! Гад! Нахал! Подлец! Вдруг ко мне кто-нибудь пристанет? Убьет меня и обесчестит? А? – спрашивала она в упор у припозднившихся туристов. Отдыхающие вместо ответа мгновенно куда-то испарялись. – Конечно! Будет он волноваться обо мне. С какой стати? Я жертва! Он будет только рад, если меня не станет по дороге к отелю.

У входа в отель Настя немного успокоилась. Никто ее не убил и даже не пристал. До места она добралась вполне благополучно, если не считать, что наступила босой ногой на какую-то липкую гадость, не то конфету, не то жвачку. Пришлось немного примять газонную травку на территории, избавляясь от неприятности.

Ключ от номера висел на рецепции. Портье в ответ на вопрос, не видел ли он постояльца из этого номера, отрицательно покачал головой.

«Значит, Егор не вернулся в отель и не зависает в местном баре, – решила Настя. – Куда в таком случае он подевался? Отрывается в другой таверне? Или в город подался, в ночной клуб». Настя попросила ключ, но почему-то заныла ее совесть, и в памяти воскресли просьбы Карамзина приглядеть за «женихом», дабы не совершил непоправимого. Лекарство она Егору дать не успела. Может, случилось то, о чем доктор предупреждал? На душе черной тучей повисла тревога. «С какой стати я о нем должна волноваться?» – удивилась Настя, тревожась с каждой минутой все сильнее. Собственное поведение было совершенно необъяснимо. Идиотка клиническая, неизлечимый вариант, охарактеризовала себя Настя и бросилась на берег моря. Она чувствовала, что Егор там.

Спасать «жениха» не пришлось. Егор сидел на берегу в позе задумчивого орангутанга и смотрел куда-то вдаль. На ее появление Егор не отреагировал.

– Извини меня, я не хотела… тебя обижать, – запыхавшись, сказала Настя. – Просто ты меня разозлил! Сама не знаю, что на меня нашло. Не переживай. Поправится твоя Ханна, все будет хорошо.

Егор вздрогнул. Посмотрел на нее, словно впервые видел, снова отвернулся.

Она присела рядом. Песок был теплым. Море ласкало берег волной и отползало назад, в перламутровую темноту, оставляя россыпь ракушек и светлячков на белой пене. Звезды стали ярче и нависли над головой бриллиантовым шатром. Громко пиликали цикады. Романтика! Только рядом ее будущий убивец. И она теперь совсем не девочка, а киллер. Полнейшая шизофрения.

Настя потерла лоб ладонью, пытаясь разогнать комки мыслей, слипающиеся в голове, как плохо сваренная манка.

– Тебе не за что извиняться. Ты все верно сказала. Мне даже в голову не пришло, что Ханна наркоманка. В моем воображении сложился образ идеальной женщины, безупречной во всех отношениях. Я даже в блокнот все ее положительные стороны выписал. Положительные, потому что отрицательных у нее просто не было! – воскликнул он, повернулся к Насте и снова посмотрел на нее. Глаза у него были больными, уставшими – взгляд человека, способного на безумные поступки. – Ничего хорошего не будет. Все кончено! Кон-че-но! – проговорил он по слогам, словно Настя была дурой набитой. Она немного отползла в сторону, ругая себя, что пришла сюда. Вокруг ни души, море, камни, пальмовые зонтики скрывают их от посторонних глаз. Шикарное место для убийства.

Егор резко отвернулся, в его руке вдруг откуда-то появилась бутылка виски. Он сделал внушительный глоток, крякнул и вытер губы рукавом рубашки. «Почти пустая», – отметила Настя, и до нее наконец дошло, что «жених» в стельку пьян. Поэтому взгляд безумный и больной, что, впрочем, не исключает неадекватного поведения. Алешка, например, когда выпивал лишнее, пару раз даже руку на нее поднял, ударил по лицу. Потом наутро извинялся, хотя ему несвойственно прощение просить. Слишком гордый – никогда свою неправоту не признает. Если Егор ее убьет в пьяном угаре, просить прощения наутро будет не у кого. Да и незачем.

– Мы с детства вместе были, – вздохнула Настя. – Вернее, ему шестнадцать стукнуло, а мне четырнадцать. Познакомились банально: в кинотеатре, обменялись телефонами. Я не верила, что он позвонит – позвонил, пригласил погулять. И началось. Я голову от любви потеряла. Меня в строгости воспитывали, внушали, что надо беречь себя до свадьбы, но я так любила, до темноты в глазах… Я ему подарила себя. Никто мне ничего не объяснял, как и что. И я залетела сразу, – прошептала Настя. В ее руке тоже откуда-то появилась бутылка вина, о которой она забыла напрочь. Настя сделала внушительный глоток. – Родители пришли в ужас. Алешу сослали к тетке в деревню. Меня стали уговаривать сделать аборт. Я упиралась – хотела ребенка оставить. Все само разрешилось. Из-за стресса я потеряла малыша, но любовь в моем сердце только окрепла. Родители пытались нас разлучить. Чего предки наши только не делали! То его в деревню сошлют, то меня куда-нибудь спрячут. Плевать нам было на запреты. Нас препятствия только подстегивали. Алешка вообще очень упрямый, в отместку из дома ушел. Благо у меня квартира была, от бабушки досталась. Мы там поселились. Короче говоря, добились мы своего, но благословения так и не дождались. Поженились и жили счастливо…

– И умерли в один день, – хрипло сказал Егор.

– В каком смысле? – насторожилась Настя.

– Ни в каком. Просто с губ слетело устойчивое фразе… фразео-ологическеское выражение, – заплетающимся языком пояснил он. Егора совсем развезло, покачивало из стороны в сторону. Он, пытаясь найти опору, привалился к Насте плечом. Она машинально отстранилась – Егор не удержался и рухнул поперек ее ног.

– Так на самом деле бывает, когда в один день. Очень даже бывает, – отозвалась Настя, спихнув «жениха» со своих коленей на песок. – Я для него навсегда девочка, а он для меня навсегда мальчик. Алеша ушел, потому что ему захотелось выглядеть в глазах другой мужчиной. Просто мы очень рано встретились.