Резервист - Владимир Геннадьевич Поселягин

кредитки, телефон взломал, интернет подключён, и без особого изумления узнал, что вот уже как час наступила ночь двадцатого января две тысячи двадцать второго года. До начала спецоперации на Донбассе чуть больше месяца. Любопытно. Информацию мне дали пленные. Первый, которого я привёл в создание, как раз ничего дать мне не мог, сказал, что я с напарником из ДНР, их группа ДРГ ходила в наш тыл и притащила трёх пленных, одного не донесли, умер от ран, а двух других допрашивали. Тут в доме оказалось контрразведка проживала и работала. Он и указал на старшего офицера. Свернул ему шею, и уже привёл в сознание офицера, начав работать с ним, ведя жёсткий допрос. Заодно узнал где мы находился. Это Авдеевка, окраина. Тут до передовой рукой подать. От офицера узнал в кого я попал. Блин, опять танкист. Молодой парень девятнадцати лет, командир танка. Осенью прошлого года закончил курсы командиров танка. Сержант. Служил в 3-ей ОМСБр «Беркут», Тактическая группа «Горловка», в танковом батальоне. Документы на сержанта Юрия Захарченко были тут же. Как и на двух других что пленили. Забрал.

Кстати, броневик не их, патрульный, экипаж в соседней хате ночует, не той где я видел гражданских. Хм, как бы не вышли на шум движка машины. А у этой контрразведки своя техника была, гражданские машины, «Шевроле» и «Форд», чёрные внедорожники. Я их видел, рядом с «БРДМ» стояли. Выяснив всё что нужно, а контрразведчик знал немало, включая тайные тропки, убрал его. Там где человек пройдёт, там и я проскочу на броневике, хочу на нём доехать до наших. В общем, всех в хате я ликвидировал. Мне свидетели не нужны, во время пыток фалангу отрезали, о чём помнили, как и экипаж броневика. Мехвод вышел, прислушиваясь, снял его из пистолета на крыльце, у меня «ПБ» из трофеев был, потом ещё четверых в хате, хозяйку не тронул, устроился на сиденье и погнал в сторону линии разграничения. Её ещё серой зоной зовут, там ни наших, ни укропов нет. Ширина небольшая, но минированная. Я надеялся на свою задачу. Позиции укров проехал по дороге, потом съехал в кювет. Дальше дорога блокирована большими бетонными ежами, покрашенные в бандеровский цвет, ну и погнал. Пару раз чудом на мину не наехал, машина скользила в грязи. Сверху подморозило, а так грязь. Шины приспустил, иначе плохо шла, оба моста включены, пёр броневик неплохо. В одном месте перескочил через мелкую речушку, застрял бы, берега топкие, то помог телекинезом, вытолкнул, и вот так выехал к своим. На подъезде стал вызывать на общей волне:

— Меня кто слышит? Вызываю опорный пункт ДНР.

— Вас слышим. Опознайтесь.

— Я еду на трофейном броневике, по серой зоне. Прошу встретить.

— Шум двигателя слышим, опознайтесь фарой.

— Принято.

Помигав фарой, да включил, чтобы видели, так и катил, мне говорили куда ехать. Ну и встретили.

* * *

Замок лязгнул в железной двери и в палату тюремной больницы зашёл офицер в звании подполковника. Придерживая бок, рёбра болели, раны не так ныли, я сел на койке. Сам я в больничной пижаме был.

— Память так и не восстановилась, — не уточнил, а озвучил тот. Явно от врачей узнал.

Ответа тут не требовалось, сев на свободную койку, из четырёх занята была одна, моя, комбат, где служил Захарченко, сообщил мне не самые приятные новости:

— Пришёл приказ, комиссовать тебя по контузии, из-за потери памяти, уже оформляют. Из хороших новостей, следствие закончено, вопросов к тебе больше нет, всё что ты сообщил, было подтверждено из разных источников. Даже оформили на тебя наградной лист, уничтожить полтора десятка нацбатовцев, наши источники в ВСУ подтвердили это, да угнать броневик полный оружия, это не каждый сможет. Броневик кстати в наш батальон оформили, всё же наш боец его взял. А тебя переводят в госпиталь до полного излечения. Игоря, тело которого ты вывез, похоронили.

Я на это только кивнул, и поблагодарил комбата, между прочим, есть за что, тот серьёзно меня поддерживал и помогал, хотя меня в чём-то заподозрили, что на противника начал работать, проверяли плотно, вон в тюремной больничке держали, но следствие закончилось. Кстати, шесть дней прошло ровно с момента, как я к своим прорвался. Укропы не сразу поняли, что происходит, а потом стали бить из миномётов мне вслед, по габаритам машины целили, я фары выключил и так в темноте доехал, но мазали. Там встретили и увели из-под огня. Ну и следствие началось. Среди той помощи что оказал комбат, было личное дело Захарченко, которое мне дали изучить. Да, на подмену тоже проверяли, но отпечатки пальцев подтвердили, что я тот, кем был. Отпечатки были в картотеке милиции, Юра по малолетству попадал к ним, снимали пальчики. В общем, история такая. Юра из подкидышей. Обнаружили младенца на крыльце дома-малютки, так и рос в детдоме Донецка. Фамилию сам выбрал, в честь прошлого главы республики, погибшего в результате теракта. Уважал он его очень. Впрочем, и мне тот был симпатичен. Поэтому и в армию пошёл, отомстить за главу. Курсы закончил, и вот стал командиром. Служил на «Т-72». Как в плен попал? Да просто. В самоволку поехал с сослуживцами в село, к девчатам знакомым, по пути их и взяли. Расстрелянную машину, «уазик», обнаружили в кювете. Бесшумное оружие использовали, раз тревога не поднялась. Вот такие дела. Я особо не расстроился, что меня комиссовали, спецоперация начнётся, легко пробьюсь обратно, так что есть время, буду обустраиваться. Вообще я рад что снова сюда попал, я уже знаю, что нас ожидает и что будет дальше, можно двигаться по проторённому пути. Многие проекты, что остались нереализованными, вот и надеюсь смогу запустить. Да и языки подтянул серьёзно, на русском вполне чисто говорю.

Комбат ушёл, а меня этим же днём перевели в обычное крыло госпиталя. Это тоже самое здание, но в другом крыле. Двадцать восьмое наступило, так что я стал действовать. Ночь мне в подмогу. А чего тянуть? До начала спецоперации всего месяц. Вещи мне комбат привёз, всё что в казарме моё было, форму запасную, парадную, рюкзак. Это всё что было у Юры. Мне нужно получить паспорт из военкомата, но врачи тянули, оформляя бумаги по мне. Готовы были те только на завтра. Покидать мне госпиталь было разрешено, я ходящий. Тем более пока шесть дней находился