Путь Дракона - Дэниэл Абрахам

Гедер смотрел как маленького человека уводят. Он не был уверен, следовало ли ему выйти за ними. Но Клин не глядел на него, так что, должно быть, нужно было дождаться, пока остальные уйдут.

— Ты все понял, Паллиако? — спросил Клин, когда банкир и стражник ушли.

— В банке оказалось меньше денег, чем ожидалось? — сказал Гедер.

Клин рассмеялся так, что Гедер почти почувствовал, что над ним издеваются.

— Нет, они тут, — сказал он. — Где-то тут. И из того, что сказал принц, ясно что их немало. Достаточно, чтоб заплатить наемным войскам за то, чтоб те выдерживали осаду. Достаточно чтоб удвоить купленные силы максианцев. А может быть и того больше.

— Но он держал их подальше от своего принца, — сказал Гедер.

— Не потому что он предан нам, — сказал Клин. — Банкиры не отвечают ни перед одним троном. Но если они утопили деньги, кто-то должен был помочь сбросить их в канал. Если они закопаны, лопата была в чьих-то руках. Если вывезены контрабандой — кто-то устроил это.

Гедер понимающе выдохнул.

— Ты — человек, которого связывают с арестом, значит, ты должен быть где-то поблизости следующие несколько дней, — сказал Клин. — Чтобы тебя смогли найти. И, что бы ты ни услышал, ты расскажешь об этом мне.

— Конечно, сэр.

— Великолепно, — сказал Клин. Молчание затянулось, и Гедер сообразил, что он свободен.

Он пошел обратно на площадь, отыскал каменную скамью под черным, почти облетевшим деревом и уселся. Его нога болела и горела в том месте, где сочилась кровью или гноем. На противоположной стороне улицы подростки — группа первокровок и тимзинай, которые смешались, будто расы их ничуть не заботили, — делали вид, что не смотрят на него. Стая ворон перекликалась на ветвях дерева, а затем поднялась в воздух крылатым дымом. Гедер постукивал тростью по мостовой, и странно успокаивался, чувствуя под пальцами легкие удары.

Ближайшие несколько дней ему предстояло работать наживкой. Гедер это понимал. Возможно, сообщники банкира воспользуются шансом купить расположение Антеи. Еще, возможно, они затаятся. Или, что тоже вполне возможно, они устроят несчастный случай с человеком, которого теснее всех связывают с проблемой. Клин навлек на него опасность, не потрудившись внести никакой ясности по поводу этой угрозы.

И, тем не менее, эти несколько дней щедрой рукой отсыпали Гедеру возможность прогуливаться по улицам и рынкам, прикрываясь приказом Клина. Его оруженосец шепнул, что в южном квартале есть продавец книг. Наконец, он мог туда добраться. Даже если он должен был ходить во всеоружии и под охраной — он хотя бы мог ходить.

Два дня Гедер слонялся по кафе и пивным Ванаи, но осторожно. В церкви, где голоса хора спиралью поднимались в воздухе над ним, он был все так же осторожен, не давая никому сесть на скамье слишком близко. На базаре он копался в прогнивших томиках из повозки продавца книг, но его спину охранял солдат. Затем, на третий день, возчик по имени Олфред пришел к нему домой и рассказал о караване, который организовал известный компаньон банка Медеан по имени мастер Уилл.

Так Гедер впервые услышал имя Маркуса Вестера.

Ситрин

Ситрин, отвлекаемая тщательной маскировкой и богатствами, скрытыми в ее телеге, была не внимательной.

— Ты о чем думал, парень? — Спросил требовательно владелец каравана. Ситрин смотрела себе под ноги, щеки ее горели, а в горле стоял ком от стыда. Красная пыль караван-сарая налипла на ее сапоги, а опавшие листья, застывшие от мороза, засыпали весь двор.

— Я сожалею. — Холод превращал ее слова в белый пар.

— Это мулы, — сказал владелец каравана. — Они нуждаются в заботе. Как долго это продолжается?

— Несколько дней, — ответила Ситрин, едва шевеля губами.

— Говори, парень! Как долго?

— Несколько дней, — сказала она.

Пауза

— Ну, хорошо. Фуражные повозки смогут обойтись тремя мулами в упряжке. Привяжи больного к дереву там, а я приведу другого, который займет его место.

— Но если мы оставим его, он же умрет, — сказала Ситрин.

— Думаю да.

— Но это не его вина. Вы не можете просто оставить его умирать, совершенно одного.

— Хорошо. Я принесу тебе нож, и ты сможешь пустить ему кровь.

Возмущенное молчание Ситрин было достаточно красноречивым. Владелец каравана, не отводя взгляда, смотрел на нее, а его ясные внутренние веки моргая скользили, закрываясь и вновь открываясь.

— Если ты хочешь уйти из каравана, пожалуйста, — сказал он. Мы и так движемся слишком уж медленно. Я не собираюсь останавливаться из-за того, что ты не можешь сохранить свою упряжку. Дай мне знать, что ты решишь.

— Я не оставлю его, — сказала она, удивляясь своим собственными словами, и страшась того, что они предвещали. Она не могла выпасть из каравана.

— Это мул.

— Я не оставлю его. — На этот раз слова прозвучали увереннее.

— Значит, ты идиот.

Владелец каравана плюнул и развернувшись ушел. Ситрин наблюдала за ним, пока он шел назад в жилище из каменных стен с тонкой соломенной крышей. Когда стало ясно, что он не вернется, она зашла обратно в конюшню. Больший из ее мулов, стоял в своем стойле, понурив голову. Дыхание его было тяжелым и прерывистым. Ситрин подойдя к нему, погладила его толстую, жесткую шерсть. Мул поднял голову, щелкнул ухом, и снова опустил голову вниз.

Она попыталась вообразить себя, привязывающей животное к дереву и оставляющей его там умирать от болезни и снега. Она попыталась представить перерезающей его теплое, ворсистое горло. Как ей теперь доставить деньги в Карс?

— Я сожалею, — сказала Ситрин. — Я не настоящий извозчик. Я не знаю.

Поначалу она думала, что медлительность ее повозки была ее собственной виной, что расстояние, появившиеся во второй половине дня между ней и впереди идущей повозкой, означало, что она не подгоняла упряжку, когда была должна, или что она не владеет тонкостями преодоления поворотов. И только, когда наиболее крупный мул закашлял, издавая влажные, хлюпающие звуки, она поняла, что он был болен. Магистр Иманиель вел домашнее хозяйство очень тщательно, но Ситрин молилась, чтобы животное выздоровело самостоятельно.

Он не выздоровел.

Караван-сарай — развалины, едва поддерживаемые теми, кто проходил через них — располагался на широком и покатом холме, у подножия высокого, увенчанного снегом горного хребта, который отмечал окончание территории Вольных Городов и начало Биранкура. Даже сейчас, далекие голубые вершины вырастали из горизонта. Перевал через них был кратчайшим путем между Ванаи и Карсом.

Карс. Само слово имело для нее почти религиозное значение. Карс, великий город Норткоста, выходящий на мирное море. Дом белых башен над меловой скалой, Совета Вечера, Могилы Драконов. Местонахождение банка Медиан, и окончание ее пути, как контрабандиста и беженца. Она никогда не была там, но ее стремление туда было сродни желанию вернуться домой.