Клинки севера - Алина Илларионова

Вилль помедлил, подбирая нужные слова.

– Она рассказала, когда ты повзрослел, да? Когда мог решить, что у папы наверняка есть семья, и твое появление может ее разрушить… Но это неверно. Мама все поняла бы и приняла как должное. У нас был бы ты, а у тебя – мы… Знаешь, Дан, я, наверное, должен злиться на Русанну за то, что повстречал брата так поздно… Но в таком случае ты мог погибнуть там… тогда… Понимаешь? И сегодня уже не было бы таким, как настоящее сейчас.

Сейчас в Катарине-Дей был вечер, и солнце цвета бешеной морковки уже не пекло. Вороны разлетелись, на кипарисовой ветви осталась одинокая птичка, с первого взгляда совсем невзрачная. Соловей не испугался магической клети, и Дан счел это добрым знаком Кружевницы.

Вилль покусал губы. Еще одна дурная привычка, про которую Летти удивительно точно подметила – «детская».

– И… Дан, я не имел права так говорить о девушке. Беру эти слова обратно.

– Я не сомневался, что ты все поймешь правильно, – еще немного ворчливо отозвался Дан. – Вот что сделаем. Ты иди в библиотеку, как и собирался, а в Веселый переулок пойду я.

– Думаешь, девку, которую я должен снять, зовут Слепко?

– Для большинства людей на первый взгляд все эльфы похожи. Никто из наших л’лэрдов в этот вертеп не сунется, и если там действительно ждут, то именно тебя. А теперь посмотри. И лицо сделай… эээ… попроще.

С нескрываемым удовольствием он наблюдал, как вытягивается отраженное в фонтане лицо братишки. Действительно, похожи, да еще как! Отлученный от козьих сливок Вилль немного похудел, отчего щеки впали, а скулы, напротив, очертились и стали резкими, точеными. Загар лег ровно и прилип намертво, так что теперь разнился лишь золотистым оттенком против бронзовой от природы кожи Дана.

– Если спрятать волосы под платок, то издали нас не различат, а ростом мы одинаковые.

– Дан, как же ты на папу похож! – потрясенно ахнул брат.

Это звучало так искренне, что Дан растерялся, сам не понимая отчего.

– Н-ну… Значит, оба похожи.

– Не-а! Я больше в маму пошел. Только это непонятно от кого! – Он потряс завитым спиралью локоном. Дан хотел намекнуть про соседа, да сдержался.

– Ошибка природы?

Вилль усмехнулся.

– Не-ет, кто-то из предков наградил повышенной лохматостью… Дан, а знаешь, что говорил мне отец? Волк-одиночка спит вполглаза, кормится впроголодь и никому не доверит прикрыть спину. Оттого он ненавидит всех и все ненавидят его. Узы крови – это то, чем гордится каждый аватар. Держись ближе к стае, волчонок!

ГЛАВА 8

– Пищщща… – Взгляд демона стал чарующим, гипнотическим.

Ну нет! В прошлом те времена, когда Алесса превращалась в студень под любым недобрым взглядом. Рявкнув в бесовскую морду, она ринулась наутек.

Как-то пантера загорелась идеей погонять оленей на пару с Виллем. В крайнем случае, погонять от них. А чего бояться острых рогов, если бок о бок с тобой мчится защитник: сильный, грозный, преданный? И летающий вдобавок. Сейчас темные стволы мелькали справа, слева, и она едва успевала обогнуть те, что впереди. А позади – самый настоящий демон из Бездны, судя по всему, голодный. Такой танец победителя выплясывать не станет, а попросту – хрясь по шее когтистой лапой, и все, нет больше Алессы-кошки. Не приедет она в столицу, и останется гвардеец Винтерфелл без чая с лимонником и мурчания на ушко… а он ждет. Точно ждет!

Мысль о безопасности и уюте ох как подстегивала! Не от кого ждать помощи, стало быть, сама. Гибкая пантера может забраться на дерево и плюнуть сверху демону на затылок, только что это даст? Наутро вернется в Прудочки побежденной, свое имя опозорит, да и императора-дарителя тоже… осрамит маленько.

«Что… сделал бы… Вилль?» – От быстрого бега мысли тоже скакали, точно необъезженные жеребцы.

«Саблей… хрясь по шее!» – подсказала кошка.

Именно так! А другую – в сердце. Ох, верно подсознанием почуяла, как может дело обернуться, и взяла с собой Разящий. Только бы добраться…

Лес круто спускался в лощину, перерезанную пополам широким бурным ручьем. К нему Алесса скатилась почти кубарем, разъезжаясь на сопрелом мху, и помчалась уже по берегу. Демон по-прежнему висел на кончике хвоста. Запнувшись о спрятавшийся в листьях корень, пантера с визгом ухнула в ручей, но тут же вскочила и бросилась продираться через папоротник вверх по склону. Говорят, кошка хвоста не замочит…

Потом отряхнется.

Уже выкарабкавшись из балки, пантера сообразила, что треск ломаемых стеблей был каким-то… одиночным. Круто развернулась, вспахав когтями волглую бурую хвою пополам с землей. Погони не было. Алесса принюхалась, сдерживая чих, потерла нос лапой. На склоне месивом из стеблей и листьев топорщилась ею же выломанная просека, а твари и след простыл. На земле карса и пантера по скорости равны, но по деревьям северные тигры лазать не умеют. А вот охотиться из засады – очень даже… В свете таких размышлений буйные заросли волчьей ягоды у сваленной непогодой березы казались очень подозрительными. Пантера быстро перевела взгляд на воду. Рано показывать, что засекла затаившегося преследователя, прежде надо сообразить, как половчее перебраться обратно.

Из ручья вылупились буркала, белесыми наростами торчащие на широком зубастом рыле. Пантера зашипела, с внутренним холодком осознавая, насколько ей повезло. Водяная тварь беспомощно клацнула зубами в ответ и слилась с потоком. Слишком мелкий для большой реки топляк наверняка образовался из неупокоенного духа утонувшего в ручье зверька. Куницы либо лисы. Вряд ли крупнее. Если ручей промерзает до дна, тварь сдохнет, но повези ей найти бочажок, там и перезимует. Вот и объяснение внезапному буйству нежити в Обережье! Ритуалы, замешанные на крови и связанные с черной магией, зачастую дают побочный эффект. Демона наверняка вызвали здесь же, и отголоски волшбы пошли волной, пробуждая разнообразную пакость. Повезло еще, что кладбище не разупокоилось.

Пантера затравленно огляделась, но сонмище нежити предпочло остаться в воображении. Хотя вон ту непонятную кривулю в темноте можно было принять за кикимору-переростка: две переплетенные косичкой сосенки образовали на высоте с полтора аршина от земли просвет в форме вытянутой «о». О! Алессу мигом осенило. Если карсу использовали как оболочку, защитившую демона от Природной Магии, то первой жертвой стал человек наверняка слабый и беспомощный, потому что и новорожденный демон не особо силен. То же самое произошло полгода назад в Северинге, и первой добычей снежных псов были люди: две женщины и старый пьяница. А здесь – бабушка Тасенка, якобы утопшая в болоте. Такая несправедливость придала сил и ярости. Встопорщив хребет, Алесса пробуравила жгучим взглядом заросли крушины.