Перевоплощение - Филип Жисе

Дэниел спустился на первый этаж, который оказался пуст. Дэниел посмотрел в сторону приемной. Дверь, преграждающая дорогу к ней, была открытой. Дэниел обрадовался и, кривясь от боли, помчался к двери. Он преодолел уже половину пути, когда в приемной послышались голоса. Сквозь стекла в двери Дэниел уловил движение за дверью. Не желая быть замеченным, Дэниел бросилось в сторону, прямо в проем между створками дверей.

Комната, в которой оказался Дэниел, была ярко освещена солнечным светом, льющимся через распахнутые настеж окна. На стенах и на полу играли солнечные зайчики. Прохладный ветер ворвался через окна, пронесся над полом и взъерошил шерсть на спине Дэниела. Нос Дэниела задрожал, ноздри пришли в движение, ловя уличные запахи, запахи сосен и трав, запахи свободы.

Дэниел осмотрелся. По спине прошелся холодок, когда он понял, что находится в той самой операционной, из которой так стремился убежать. К счастью, комната была пуста. На одном из двух операционных столов Дэниел заметил переноску, ту самую, в которой Эн принесла его сюда.

Дэниел перевел взгляд на окна.

«Пора сматываться отсюда, – подумал Дэниел. – Запрыгнуть на подоконник не составит труда. С подоконника – на улицу, и только меня и видели».

Дэниел приблизился к подоконнику и задрал голову. От подоконника его отделяло расстояние не больше метра. Для кошачьего тела это был сущий пустяк.

Из коридора донесся звук голосов. Дэниел прислушался. Звук несся со стороны приемной, поэтому пока можно было не волноваться.

Дэниел присел на задние лапы, собираясь запрыгнуть на подоконник.

Спустя мгновение тело стрелой взмыло вверх.

Тихий мявк, больше похожий на писк, вырвался из груди Дэниела, когда вспышка острой боли пронзила сознание Дэниела. От неожиданности тело Дэниела повело вбок, голова на какой-то миг соприкоснулась с деревянным выступом подоконника. Дэниел упал на пол и закрыл глаза, стараясь прийти в себя после удара. К боли, огненным морем разлившейся по телу, добавилась тупая, пульсирующая боль в голове.

«Черт, видать с побегом придется повременить», – в сознание Дэниела уставшей от жизни старухой проникла одинокая мысль.

Дэниел открыл глаза и поднялся с нагретого солнечными лучами пола. На какой-то миг Дэниелу захотелось подольше поваляться на полу, понежиться в море света, которое раскинулось под подоконником. Но нет, надо было где-то укрыться, пока кто-нибудь не вошел в комнату. Только вот где укрыться?

В нескольких метрах от себя Дэниел увидел высокий белый деревянный шкаф с двумя дверцами внизу и четырьмя полками вверху. Большинство полок были заполнены какими-то склянками, колбами, бумажными рулонами с ватой и бинтами. Мельком обратив внимание на содержимое полок, Дэниел опустил голову и устремил взгляд в темноту, живущую под шкафом. У шкафа была пара сплошных деревянных ножек, между которыми оставалось достаточно свободного места. Вот туда-то и направился Дэниел. Забравшись под шкаф, он скрутился калачиком и закрыл глаза.

«Здесь меня точно искать никто не будет, – подумал Дэниел. – Хорошо бы поспать немного, восстановить силы».

Сухой, наполненный запахами плесени и пыли воздух неприятно щекотал ноздри. Но это было меньшее из зол, поэтому с этим можно было мириться. Смахнув с морды паутину, Дэниел вздохнул и вскоре уже спал.

Глава 12. Ястребиная охота

Когда Дэниел проснулся, мир оказался укрыт темным одеялом ночи. Дэниел потянулся, довольно щуря глаза. Сон ему однозначно пошел на пользу. Он чувствовал себя отдохнувшим, полным сил и энергии. Боль слабо пульсировала в теле, но на большее пока не претендовала. Зевнув, Дэниел выполз из-под шкафа.

В комнате было тихо и темно. Призрачный лунный свет лежал на окнах, подоконнике, но был не в силах разогнать тьму комнаты. Сотни звезд весело перемигивались в небе, играя в непонятную для простого смертного игру. Прорезала небо ярко-красная комета, пронеслась и исчезла, будто и не было ее. Где-то заухала сова. Словно в ответ залаяла собака, и тишина непроницаемым куполом снова накрыла окружающий мир.

Дэниел опустил голову. Ночь была хорошей порой для того, чтобы оставить приют далеко позади. Оставалось только этим воспользоваться. На окна надежды не было, так как они были закрыты. Дэниел был настолько изнеможден и обессилен, что спал как убитый, его сон не смогло потревожить даже присутствие человека в комнате. Но это было в прошлом, сейчас же он был один в комнате и желал как можно скорее выбраться из нее, чтобы поскорее оказаться на вольном, чистом воздухе, вдали от всевозможных горе-приютов для животных, где смерть намного ближе к животному, чем на свободе.

Дэниел тряхнул головой, прогоняя остатки сна, и потрусил к двери. Дверь была незаперта, и Дэниел без труда выскользнул в темный коридор. Остановившись перед дверью, за которой пряталась приемная, Дэниел прислушался. Тишина. Дэниел прижался головой к двери и надавил на нее. Та, скрипнув, подалась вперед, образовав проем, в который не замедлил протиснуться кот.

Оказавшись в приемной, Дэниел осмотрелся. Слева, прислонившись к стенам, словно утомленные старцы, стояли два маленьких кожаных дивана. Перед каждым из них находился журнальный столик, по углам – комнатные пальмы в больших горшках. На стенах висели фотографии животных в рамках, дипломы и другой бумажный мусор, свидетельствовавший о достижениях приюта. Между диванами стоял четырехногий деревянный столик, на котором Дэниел заметил большой аквариум, с висевшими в воде, словно в воздухе, разноцветными рыбками. Мягкий свет от лампы, приделанной к одному из углов аквариума, падал на воду, проникал вглубь, но, казалось, совершенно не беспокоил рыбок.

По правую от Дэниела сторону стоял стол секретаря, за ним проглядывало кресло на колесиках с высокой мягкой спинкой. Справа от кресла нашли свое место шкафчик для документов и столик с принтером и факсом. Слева от кресла в нескольких метрах от стола секретаря, в углу, примостился маленький столик с электрочайником. Стены по эту сторону комнаты также украшали фотографии животных, в основном собак и кошек в окружении улыбающихся работников приюта.

Закончив осмотр комнаты, Дэниел устремился дальше, к широкой двери, выводящей на улицу. Приблизившись, Дэниел ткнулся головой в дверь. Надавил сильнее. Еще раз. Безуспешно, дверь была заперта.

«Придется ждать утра, – Дэниел разочарованно фыркнул. – Стоило догадаться, что на ночь приют закрывается».

Взгляд Дэниела устремился назад, туда, где должна была быть операционная. Нет, туда он больше не вернется. Чем ближе к свободе, тем лучше. Так расценил Дэниел, подошел к одному из диванчиков и заглянул за спинку. Места для маленького кошачьего тельца здесь было более чем достаточно.

Дэниел протиснулся в проем, образованный стеной и задней ножкой дивана, развалился на полу и через минуту-вторую заснул.

Тайги лежал на лавочке возле одного из домов и трясся от страха. Где-то совсем рядом лаяло одно из тех мерзких существ, которые то и дело норовят ухватить крепкими и острыми зубами за тонкую и нежную кошачью шею. Страх перед этим противником Тайги впитал с молоком матери. Лающих существ стоило избегать, так как они были самыми заклятыми врагами кошачьего рода.

Тайги огляделся. Лающего существа видно не было. Успокоившись, Тайги сполз с лавочки и побежал по дороге, окруженный светом уличных фонарей.

Впереди заревело железное существо, одно из многих, которых Тайги встретил за последнее время своего пребывания на улице. Тайги юркнул в подворотню и затих. Когда же рев железного существа затих вдали, он вернулся на дорогу и продолжил свой путь. Инстинкт самосохранения требовал от него избегать этих существ, любых существ, способных причинить боль, особенно двуногих. Эти любят делать больно другим. Тайги знал это, так как хорошо прочувствовал это на собственной шкуре. Нет, не той лысой, которая у него была сейчас, а той, которая была прежде, красивая, теплая и такая привычная в отличие от этой, уродливой и не способной защитить даже от холода. Если бы не искусственная шкура, которая укрывала его безволосое тело в эти минуты, он бы давно уже замерз.

Тайги перебежал на другую сторону улицы и замер, вслушиваясь в звуки ночи. Потянув носом воздух, он повертел головой, будто выбирая направление, определился и побежал дальше. Тайги не знал, куда бежал. Просто бежал и все, хотя нет, это была неправда. Какое-то чувство, одновременно знакомое и чуждое, пробудилось в нем за последние сутки и сделало его бег целенаправленным. Почти целенаправленным, так как животный разум Тайги часто вынуждал его метаться из стороны в сторону, из угла в угол, спасаясь от опасностей, как мнимых, так и реальных. Но когда Тайги совсем терялся и не знал, куда бежать, неизвестное чувство снова пробуждалось и брало его судьбу в свои руки, уводя все дальше и дальше в неизвестность.