Обреченные на битву - Александр Сухов

Краткий исторический очерк

Магические факторы

Бэрон Сулой должен был умереть через каких-то пару часов. Нет, молодой цветущий мужчина не был неизлечимо болен, он не был приговорен вердиктом безжалостного судьи к смертной казни. Все обстояло намного хуже, ведь у самого безнадежно неизлечимого и приговоренного к смертной казни есть какая-то, пусть крохотная, пусть иллюзорная, но вполне реальная надежда на спасение. У Бэрона Сулоя даже такой надежды не было. Дело в том, что час назад его прогулочная яхта – красавица «Урсал», названная так в честь любимой и пока единственной дочурки, – потерпела крушение на безымянном, никому не известном планетоиде. Этот голый, практически лишенный атмосферы камушек, вращающийся на удалении трех астрономических единиц от Багряной – красного сверхгиганта спектрального класса М, назначен теперь самой судьбой стать местом последнего пристанища тридцатипятилетнего красавца-плейбоя и искателя приключений. Конечно же, искать его будут и, может быть, когда-нибудь обнаружат. Но это «когда-нибудь» никаким местом не укладывается в тот ограниченный срок, отведенный ему неумолимым роком.

Бэрон тоскливым взглядом окинул с виду абсолютно не поврежденный корпус яхты. Казалось бы, полезай в рубку, запускай бортовой компьютер и вперед – к звездам. Уж кому-кому, как не ему, знать, что стоит подойти к малютке «Урсал» с другого бока, как выяснится горькая правда об истинном положении вещей. Развороченный мощным ударом довольно крупного метеорита топливно-энергетический отсек яхты не оставлял незадачливому космическому волку никаких шансов на спасение.

Молодой человек криво усмехнулся, вспомнив, как еще вчера мнил себя едва ли не первым замом самого Господа Бога. Как упивался иллюзорной властью над Их Величествами Пространством и Временем. Еще вчера он готов был кричать на всю Вселенную о том, что он истинный Царь Природы. Именно вчера в пьяном угаре звездной эйфории он просил у Судьбы ниспослать на свою голову хоть какое-нибудь испытание. Допросился…

При подлете к планетоиду в тот самый краткий миг, когда автоматика корабля вынуждена снять энергетический щит, чтобы гравитационные компенсаторы смогли затормозить падение судна и дать ему возможность совершить мягкую посадку, в борт звездолета угодил метеорит. Попади небесный камень в любой другой отсек, большой беды не случилось – техника без какого-либо участия человека очень быстро сама привела бы себя в полный порядок. Но по иронии судьбы или прямому указанию какого-то могущественного сверхсущества, обиженного до глубины души амбициозным поведением пилота, метеорит угодил в самое сердце космического корабля – энергетическую установку. И теперь для ремонта судна не хватало самого главного – энергии, поскольку неприкосновенный запас аккумуляторных батарей целиком ушел на то, чтобы выполнить мягкую посадку. Ее не хватало даже для того, чтобы на пару минут оживить субпространственный передатчик. Если верить показаниям приборов скафандра Бэрона Сулоя, энергии оставалось всего на семь тысяч триста пятьдесят секунд, что примерно равняется двум стандартным часам.

Самый печальный из всех возможных случаев – компьютер не поврежден, роботы готовы приступить к ремонту разбитых узлов, но нет энергии. Лучше бы разнесло в пух и перья главный компьютер и вся роботизированная рембригада превратилась в кучу бесполезных шестеренок или из чего там состоят эти механоиды. Если бы случилось именно так, через четверть часа после посадки здесь суетились бы спасатели и оживляли многострадальную бедняжку «Урсал». А он, Бэрон Сулой, сидя в кают-компании спасательного судна, потягивал бы крепкий кофе в ожидании момента, когда закончатся ремонтные работы и можно будет продолжить путь…

«Однако нечего мечтать о невозможном, – с обреченностью неисправимого фаталиста подумал Сулой, – случилось то, что случилось, и винить в этом некого. Вчера ты сам просил трудностей, теперь оттопыривай карман, ты их получил согласно заявке и даже чуточку сверху».

Покряхтывая от острой боли в боку (посадка получилась не совсем мягкой, и космический волк, кажется, сломал парочку ребер), Бэрон присел на один из валунов и обреченно начал любоваться пляской столбцов, колонок цифр, графиков и диаграмм на стекле-экране своего скафандра. Ему вдруг пришла в голову забавная мысль, будто виртуальный циферблат, отсчитывающий последние мгновения его существования, был теми пресловутыми песочными Часами Судьбы из эльфийских легенд и сказок. Стоит всего-навсего их перевернуть, и ты получаешь еще одну полноценную жизнь. Какие же эльфы неисправимые выдумщики, склонные всякой банальной ерунде придавать поэтическую окраску и легкий налет таинственности.

«Осталось уже менее семи тысяч секунд, – равнодушно констатировал Бэрон Сулой. – Скоро энергетические запасы батарей скафандра иссякнут и…»

Думать о том, что случится дальше, ему не хотелось. Вполне возможно, когда-нибудь его высушенную мумию обнаружит очередной искатель приключений, доставит на родную Планту и осчастливит ею кого-нибудь из его потомков, ежели таковой сыщется. А может быть, через какое-то время в распростертое на поверхности планетоида тело угодит шальной метеорит и оставит на этом месте приличных размеров воронку. То-то удивятся будущие исследователи космических просторов, когда обнаружат искореженный звездолет и не найдут останков пилота. Бэрон представил, какая буча поднимется в ученых кругах, сколько будет сломано копий по поводу странной находки, сколько всяких научных, псевдонаучных и вовсе антинаучных гипотез будет выдвинуто, и в душе усмехнулся.

Когда-то в раннем детстве он читал страшную сказку, в которой одному человеку стала известна дата его смерти. Какие только ухищрения не предпринимал главный герой, чтобы избежать предназначенной ему участи: обращался за советом к самым знаменитым колдунам и астрологам, тратил деньги на самые дорогие заклинания – ничего не помогло. Не выдержав бремени тайного знания, этот человек в назначенный срок сошел с ума и прыгнул вниз с самой высокой башни. Бэрон Сулой каждый раз, вспоминая эту историю, задавался закономерным вопросом: «Каким боком все могло обернуться, если бы несчастный продолжал оставаться в неведении по поводу даты своей смерти? Не стало ли само пророчество изощренной программой, запустившей механизм его самоуничтожения?»

По какой причине читанная и неоднократно перечитанная в далеком детстве страшилка вспомнилась именно сейчас, Бэрон Сулой поначалу не понял. Ему понадобилось не менее минуты для того, чтобы осознать, что в данный момент именно он является тем несчастным, коему приоткрыта завеса над тайной тайн – точным сроком собственной смерти.