Роман по-испански - Мария Чепурина

– Ещё нет. Надеюсь, что проникнусь по ходу дела.

– Ничего себе – «надеюсь»! Да ты просто обязана быть в восторге – на таком-то выгодном месте! Если ты не будешь визжать от счастья, стоя у Лало перед носом, он обидится и больше не приедет, ха-ха-ха!

– Да? Ну ладно. Постараюсь повизжать, хотя тут уж как получится, – улыбнулась Коробкова. – Сама понимаешь, в обычной жизни я это делаю нечасто!

– Да уж как не понять! Ты у нас чопорная дама! Прямо как испанка при дворе!

– Чего?

– Ну это самое. Говорят, при дворе испанского короля в старые времена был самый строгий этикет в Европе. И все там ходили надутые, важные!.. Может, в прошлой жизни ты была какой-нибудь инфантой, и этим всё объясняется?

Коробкова хотела было глубоко задуматься над этим вопросом и понять, не в её ли строгом характере кроется причина увлечения всем испанским... Но не успела. Из колонок загрохотал гимн Колумбии. Клубы дискотечного дыма, выпущенного прямо под нос, чуть не задушили. «Может, я выбрала не такое уж и удачное место?» – промелькнуло в голове у Наташи. Но рассуждать и тем более перемещаться было уже некогда. Барабанщик, гитарист и гармонист были уже на сцене. Секунда – и они заиграли. Ещё секунда – и перед орущей толпой появился кумир, принц, идеал, объект мечтаний – Лало Великолепный.

Он, как всегда, был прекрасен. Кокетничал, красовался, манил, звал, смущался, играл. Разумеется, пел лучше всех. И делал всё это так близко к Коробковой, как она и мечтать и не могла! Наташу и Лало разделяла лишь аппаратура по периметру сцены. Но иногда, желая подразнить поклонниц или взять что-нибудь из их рук, Редондо перешагивал чёрные коробки и оказывался на самом краю. Несколько раз его коричневый ботинок на необычно высоком каблуке оказывался в паре сантиметров от Наташиной руки. При желании она могла бы схватить его за ногу, может, даже стащить со сцены! Но зачем? Улучив момент, Коробкова ограничилась коротким прикосновением к штанине артиста... и ничего особенного не почувствовала. Штанина была как штанина. Обычная синяя джинсина. Даром что Лало ходил в ней...

Вообще, что касается брюк и ботинок, то на них Коробкова в тот день насмотрелась вдоволь. Хуже было с лицом: в этом плане место, занятое Наташей, оказалось не таким уж выгодным. А она-то надеялась, что сможет сделать суперфотки с такой удобной позиции – наивная! На всех кадрах получались лишь огромные ноги, невнятное туловище и крохотная головёнка.

...Впрочем, какая разница? Коробкова ведь пришла не как фоторепортёр, а как зритель! «В конце концов, я тут не для того, чтобы снимать!» – сказала она себе, пряча мобильный. Главное, что Лало совсем рядом! Надо наслаждаться! Надо любоваться! Надо, наконец, проникнуться настроением! Редондо ведь такой красавец, разве нет?.. Вот он поворачивается, чтобы подрыгать попой... и Наташа неожиданно различает намечающуюся лысину на затылке! Вот наклоняется к залу... Коробковой показалось или в самом деле его милые глаза окружены лучиками морщин? Так, а вот он совсем близко! Ступил на край, присел, протягивает руки к поклонницам... Фу, каким это лекарством от него воняет?

В один из тех моментов, когда Лало был совсем рядом, Наташа неожиданно – и для себя, и для артиста – ухватила его за руку. Быстро сжала сухую и тёплую кисть, спеша узнать, почувствовать, проникнуться... Она была уверена, что на тактильное знакомство с кумиром ей будет отведено не больше одной секунды, ждала, что певец вырвет руку мгновенно: больно надо Эдуардо, чтобы всякие девчонки его щупали!.. Но Лало не дёрнулся. Наоборот, он застыл, даже будто бы сделал движение плененной конечностью в сторону девушки. «Ну, на, держи, вот я, чего ты хотела?» – сказал он беззвучно. Наташа смутилась и разжала пальцы. Через несколько секунд она окончательно поняла, что рука Лало Редондо ничуть не отличается от руки любого её одноклассника.

Может, это значит, что и весь певец – обычный человек?..

Зрительный зал так не думал.

Толпа визжащих девчонок, среди которых Коробкова так и не разглядела ни одного знакомого лица, теснила её сзади, протягивала к кумиру десятки рук, восхищалась каждым движением, знала наизусть все песни и горланила их громче, чем солист. Растрёпанные фанатки с безумными от счастья глазами, развернувшие самодельные плакаты с испанскими признаниями в любви, показались Наташе чужими и странными. Она почти не завидовала незнакомке, которую Лало пригласил на танец: только немного досадовала от того, что это уже не Люда из Владивостока, а концерт идёт по прежнему, уже неинтересному, сценарию.

Незадолго до конца Редондо снова взялся целовать все дотянувшиеся до него руки. На этот раз Наташе повезло. Равнодушные сухие губы клюнули тыльную сторону её ладони, не подарив никаких эмоций.

– Ты что, так весь концерт сзади и простоял? – спросила Коробкова у Степана, которого было не так-то легко отыскать в толпе фанаток, приходящих в себя после концерта. – Хоть бы ко мне подошёл... Всё же вместе пришли!

– Шутишь, что ли? К тебе было не пропихнуться! Стоило мне отойти на пять минут из этого зала... Да и вообще. Первые ряды – это для фанаток. Пусть любуются. А я тут так, сбоку припёку.

– Я всё-таки надеялась, что тебе понравится...

– Ну барышня я, что ли? Это ж группа для девчонок! Чтобы влюблялись в этого вашего Лало и диски покупали – это же очевидно! Тут главное – его мордашка. А музыка – так... Безыдейная. Обыкновенная.

– Может быть, ты и прав, – проговорила Наташа, неожиданно для себя узнавая в стоящей поблизости девушке Шуру. Они встретились глазами, но так и не поздоровались. – Может, «Сапатосы» так себе группа. Но благодаря им я познакомилась с тобой!

– В смысле? – не понял Степан.

– Если бы я не влюбилась в Лало, то не стала бы слушать «Сапатосов». Без них не увлеклась бы Латинской Америкой. Без этого увлечения не захотела бы изучать испанский, не пошла бы на курсы и не встретила бы там тебя!

С этими словами Наташа обняла своего кавалера и многозначительно посмотрела ему в глаза. Революционер расплылся в улыбке.

– Ладно, раз такое дело, так уж и быть, прощаю этих твоих «Сапатосов»! Пусть себе дальше играют свою безыдейную музыку!

– То-то же!

– Ладно, пошли.

– Нет, ты что, подожди! Будет же ещё встреча с артистами и автограф-сессия! Думаешь, зря тут все топчутся-ждут?

– Бли-и-и-ин! – с недовольством, как показалось Наташе, немного притворным, протянул Степан. – Я пойду тогда в бар, посижу.

– Только пива не пей! – Коробкова так и не избавилась от привычки то и дело вести себя как учительница.

– Настоящие революционеры не одурманивают себя алкоголем! Они всегда должны быть трезвы и готовы к борьбе! – важно провозгласил Степан, исчезая в дверном проёме.