Фэнтези-2006 - Кирилл Бенедиктов

Кортес дважды перечитал текст и только потом обратил внимание на маленький оттиск красной печати, стоявший немного ниже витиеватой подписи ал-Хазри. Когда-то ему уже доводилось видеть подобную печать — очень, очень давно, в ал-Андалус.

— Печать Михны? — спросил он, не отрывая взгляда от пергамента. Там извивались два языка пламени, оплетавшие то ли корявый ствол дерева, то ли скрюченного в смертельной муке человека. — Ваш дядя… — Омар ал-Хазри — Палач Зиндиков [7], — невозмутимо подтвердила Ясмин. — Это не тот человек, с которым стоит ссориться… Кортес еще раз взглянул на печать и, стараясь не показать охватившего его бешенства, короткими сильными движениями свернул пергамент.

— Хорошо, — сказал он ровным голосом. — Я подготовлю все необходимое. Завтра с утра я соберу своих лейтенантов, и мы обсудим план действий.

Принцесса протянула руку и нежно погладила его по щеке. Выглядела она при этом очень довольной.

— Только не затягивайте, амир, — прошептала она. — Поединок может быть назначен в любую минуту… — Завтра утром, — повторил Эрнандо. — Утром мои люди соображают лучше.

Но на следующее утро его призвал к себе сам Кецалькоатль.

Посланцы Змея выглядели внушительно. Их было четверо, и каждый нес на себе не меньше десяти фунтов золота — в виде ожерелий, браслетов, колец и просто золотых пластин, нашитых на хлопковые панцири. Великолепные перья кецаля, раскачивавшиеся при ходьбе, украшали высокие позолоченные шлемы. Оружия Кортес не заметил, но решил, что под панцирями могут быть спрятаны ножи.

— Змей в Драгоценных Перьях просит тебя явиться к нему во дворец для беседы, — произнес один из посланцев на высоком науатль. — Он желает, чтобы ты прибыл немедленно.

— Передайте Змею, что я должен подобающим образом одеться, — ответил Эрнандо. То, что разговор шел на науатль, показалось ему добрым знаком — птичья болтовня тотонаков безмерно раздражала кастильца. — Вы можете вернуться во дворец — я найду дорогу сам.

Роскошные перья, зеленые с синим, медленно качнулись из стороны в сторону.

— Нет, господин, — вежливо, но твердо проговорил посланец. — Змей в Драгоценных Перьях не обращает внимания на одежды. Вот его слова: приведите ко мне моего брата, господина белых людей. Приведите его немедля. Пойдем, господин.

— Ждите здесь, — бросил Кортес, несколько обескураженный тем, что мятежник назвал его «братом». — Я не задержу вас надолго.

После некоторых колебаний Эрнандо решил не надевать полный доспех и ограничился лишь тонкой кольчугой, надетой под рубаху. Натянул ветхий, но нарядный камзол и высокие сапоги, в которых удобно было прятать стилеты. На поясе у него, как и всегда, висел меч, но кто знает, какие порядки завел у себя во дворце Кецалькоатль.

— Вы выбрали себе плохое место для жилья, господин, — с непроницаемым лицом произнес один из посланцев, когда они отошли на некоторое расстояние от храма. — Змей в Драгоценных Перьях не успел его очистить. Здесь приносили жертвы богу подземных вод, Тепейолотлю.

— Нам не предложили ничего лучше, — ответил Кортес. — Кроме того, боги меднокожих не способны причинить вред христианам. Нас защищает Святой Крест.

— Змей в Драгоценных Перьях говорил нам об этом, — неожиданно согласился посланец. — Вы, верно, очень храбрые люди, раз не боитесь ночевать там, где находится дверь в царство Тепейолотля.

Дворец Кецалькоатля, стоявший на невысокой платформе, казался выкованным из чистого серебра. Кортес, разумеется, знал, что на солнце блестит вовсе не серебро, а штукатурка, но чистое и яркое сияние завораживало, и он невольно замедлил шаг.

— Это воистину святое место, — одобрительно заметил по-своему истолковавший его замешательство посланец. — Всего месяц назад пришел к нам Кецалькоатль, но Семпоала стала совсем другой. Исчезло зло, которое принесли с собою мешики. И скоро так будет повсюду, даже в страшном Теночтитлане. Змей в Драгоценных Перьях дойдет до старого Толлана, где когда-то был обманут Тескатлипокой, и тогда завершится эпоха Пятого Солнца.

— Ваши мудрецы говорят, что мир погибнет, — усмехнулся Кортес. — Почему же ты так радуешься этому?

— Погибнет не мир, — убежденно ответил меднокожий. — Погибнет все зло этого мира, сгорев в очистительном огне. А лотом взойдет Шестое Солнце, и под ним зла уже не будет. Так учит Кецалькоатль.

Они поднялись по высеченным в склоне платформы ступеням и оказались перед украшенными затейливой росписью каменными дверями. По обе стороны от двери стояли массивные стражники с длинными, украшенными перьями копьями. Меднокожий махнул перед ними золотым многогранником на витом желтом шнуре, и стражники посторонились, открывая проход.

Внутри дворец представлял собой лабиринт небольших зальчиков, узких галерей и комнатенок, пропахших ароматическими смолами. Посланец уверенно вел Кортеса по извивающемуся, словно змея, коридору, спускался куда-то в подвальный этаж и вновь поднимался по крутым лестницам, ступени которых горбом выдавались посредине. Кастилец заметил, что в полутемных нишах, скрытых порой тяжелой, похожей на парчу тканью, прятались воины.

«Похоже на берлогу ал-Хазри, — сказал он себе. — Кто бы мог подумать — языческий мятежник и глава грозной Михны устраиваются почти одинаково».

Выяснилось, однако, что он поторопился с выводом, потому что как раз в этот момент они прошли здание насквозь и оказались во внутреннем саду дворца. Здесь было жарко и влажно, голова сразу же пошла кругом от ароматов тропических цветов. Они миновали несколько раскидистых кустов, потревожили большую разноцветную птицу с тяжелым и плоским хвостом и наконец остановились на берегу маленького, мелкого и сверкающего в солнечных лучах ручейка.

— Здесь я оставлю тебя, — торжественно сообщил меднокожий. — Тебе оказана великая честь: в этом саду Змей в Драгоценных Перьях предается раздумьям и беседует с самыми близкими советниками.

Он повернулся и, величественно покачав плюмажем, скрылся в зарослях. Кортес огляделся. Поблизости никого не было видно — переливчато журчал ручей, щебетали голосистые птахи, затихали вдали шаги меднокожего посланца. Внезапно неприятный холодок пробежал у него по позвоночнику — кастильцу показалось, что кто-то, скрывающийся среди буйной растительности, наблюдает за ним. Он чувствовал чей-то взгляд — не враждебный, абсолютно бесстрастный, но таящий в себе необъяснимую угрозу. От этого взгляда жгло кожу.

— Приветствую тебя, Малинче, — произнес звучный голос у него за спиной. — Приветствую и благодарю за то, что ты откликнулся на мой зов…