Невеста опального рыцаря (СИ) - Алиса Атлас

Когда ты в моих руках, мы вместе против него. А когда ты отодвигаешься — остаешься с ним и кошмарами. Ты моя. Рассказывай, кто это.

— У меня не получится, Глейн.

— Давай вместе. Прячь голову у меня на груди. Там тепло и надежно. Расскажи, сколько сможешь. Вместе мы обязательно справимся.

Постепенно мне удалось прижать её лоб к своей груди. Отгородить от окружающего мира ладонями. Спрятать.

— Это мой бывший парень — Вар. Мы вместе жили и работали. А потом он женился на другой.

— Ри, как это получилось?

— Я была менталисткой в караване.

— Это правда? Когда?

— С 14 лет. Всего около 4 лет.

— Риальта, ты серьёзно? Ты ездила в защите каравана ребенком? Это же ужасно опасно. Ты шутишь?

— Не совсем, я не была боевым менталистом. Просто отслеживала ментальный фон погонщиков, охранников, пассажиров. Ходила на сделки с караванщиком, считывала купцов. Я не воевала.

— Да и без ударных приемов эта работа не для ребенка! Как это возможно?

— Я позже расскажу. Давай с циклом закончим, Глейн. Вар нанялся охранником каравана. Мы сопровождали товары через перевалы. Вар стал оказывать знаки внимания, помогать. Мне было приятно. Постепенно предложил жить вместе и я согласилась. А через год Вара попросили сопроводить караван на выходных. Он попал под применение боевого артефакта. — Голос Риальты стал тише и глуше. — Его положили в лазарет. Частично подтерли память. Меня не допускали. Говорили, что я ему никто. А из лечебницы Вар уже вышел с медичкой. На их руках были помолвочные кольца. Меня он не помнил.

Риальта затихла. Как будто заморозилась. Я приподнял её голову, заглянул в глаза. Она не сопротивлялась. Была податливая, как кукла. И это было страшнее ярости.

— Ты его до сих пор любишь?

— Нет. Мне кажется, что и тогда не любила. Просто не знала, что это такое. Думала, что заботы и помощи достаточно. Он звал замуж, я не пошла. Говорила, что нет смысла. Мы жили в караванах. Ни дома, ни детей. Родители Вара ко мне хорошо относились. У меня никого на всём белом свете — зачем жениться? А на самом деле, не хотела себе признаваться, что боюсь прожить с ним всю жизнь. А потом всё закончилось. Без объяснений, ведь что он мне мог сказать, если не узнавал? Я не смогла больше быть рядом и пошла учиться на Ментальную Мастерицу.

— Ри, мне очень жаль, что тебе так больно. — Я погладил её по голове и плечам.

— Ты серьёзно? Я тебе говорю, что до тебя у меня был мужчина. Сожитель. А ты… меня жалеешь? — Риальта ожила и теперь она пыталась заглянуть мне в глаза.

— Я жалею, что не познакомился с тобой раньше. И что у тебя случались такие обидные моменты в жизни. И я бы не хотел встретиться с ним в жизни — я посмотрел ей прямо в глаза.

— Почему?

— Потому, что не смог бы удержаться от рукоприкладства. Хоть и не намеренно, но он причинил тебе боль. А моей любимой никто боль причинить не может. Это правильно. Давай попробуем слияние, пока я держу тебя и себя в руках.

Она посмотрела на меня удивлённо. Помедлила несколько секунд и кивнула. И снова, весна. Охранник каравана сказал, что я ему нравлюсь и он меня любит. Потом развернулся, блеснул ремень перевязи. Теперь Вар повернулся снова и сказал: «Отпусти меня, пожалуйста. Ты любишь Глейна. И я тоже хочу быть любимым. Отпусти меня». И она отпустила. Лёгкость. Выход из слияния.

Риальта прижалась головой к моей щеке и расцеловала мокрыми от слёз губами.

Циклический сбой 3. Глейн

Риальта прижалась головой к моей щеке и расцеловала мокрыми от слёз губами.

— Спасибо тебе, Глейн.

— Любимая моя девочка, Солнышко моё. Мы вместе. Отдохнёшь или дожмем циклический сбой?

— Давай последний слой и передохнём, хорошо?

Слияние было очень ярким. Весна была красочной. Казалось, что даже шмель стал летать гораздо выше. Напротив стоял мужчина лет 40. Льняная рубаха, через плечо сумка, как у почтаря. Сильные руки, спокойный взгляд. Ещё на словах о любви накатило отчаянье. Он отвернулся и вручил мне букет, который хотелось вернуть обратно. Может быть, даже ударить им по лицу. Боль, безысходность. Выход из слияния.

Риальта не двигалась. Не плакала, не вырывалась. Я гладил её по голове, она просто ждала, когда я перестану.

— Ты знаешь этого человека?

— Первые 12 лет я считала его своим отцом.

— А потом?

— Потом заболела мама. Отец стал чаще работать на другой стороне долины. Жил там месяц — с нами неделю. После смерти мамы Талион собрал свои вещи и сказал, что будет жить в другой части длины. У него там намечается семья. — Голос был абсолютно безжизненным. Хотелось трясти Риальту чтобы хоть как-то расшевелить. Но надо было сдержаться, чтобы не спугнуть откровенность, не обмануть доверие — А ты?

— Талион устроил меня к своей тетушке в таверну. Я там работала и жила.

— Почему он не взял тебя к себе?

— Отец, то есть, Талион, сказал, что я ему не родная.

— Как это получилось?

— Он был в группе расчистки крушения поезда. Откопал из-под завалов единственного живого человека. Остальные сгорели, даже следов не осталось. Женщина была беременна и получила сильные повреждения. Талион понял, что до города он ее не довезет и выхаживал сам в охотничьем домике неподалеку. Мама ничего не помнила о себе. Постепенно они сблизились с Талионом, полюбили друг друга. Вот это всё я и узнала перед его отъездом.

— Сколько тебе было лет?

— Почти 12.

Я не выдержал и выругался.

— Как это возможно? Бросить ребенка, которого воспитывал, как своего? Как можно было оставить девчонку в 12 лет одну?

— Он сказал, что хочет своих детей. Новая жена меня будет обижать. Да я и не была одна. Тетушка меня берегла, как зеницу ока.

В груди поднялась жгучая волна. Ярость и ненависть грозили захлестнуть меня с головой. Хотелось ехать к этому Талиону прямо сейчас, ломать и крушить всё вокруг. Такое со мной было впервые.

— Ри, хочешь молока?

— Да, принесешь?

— Да и сам выпью водички.

Пока я ходил за напитками, успел успокоиться. Усадил Риальту в кровати, обложил подушками. Над верхней губой моей хрупкой менталистки отпечатался молочный след. Я подобрался поближе и слизал его. Риальта охнула и засмущалась, но как-то вяло.

— Ри, давай закончим с этим. Ты такая умница, осталась последняя картинка.

— Мне кажется, что с этим я не смогу справиться. Это останется со мной навсегда.

— Нет ничего вечного. И счастье, и горе проходят.