Грей. Кристиан Грей о пятидесяти оттенках - Э. Джеймс

Мамочка сегодня счастливая. Она поет. Поет о том, при чем тут любовь. И готовит еду. И поет. Это случается так редко, но, когда это происходит, меня тоже наполняет теплое счастье. Она рядом, она такая красивая.

В животике у меня урчит. Она готовит вафли с беконом. Как хорошо они пахнут! Мой животик любит вафли с беконом. Как хорошо они пахнут!

Открываю глаза. Комната залита светом, из кухни струится аромат, от которого у меня слюнки текут. Бекон. Я сбит с толку. Гейл гостит у сестры. Неужели вернулась?

Потом вспоминаю. Ана.

Взглянув на радиобудильник, вижу, что время позднее. Выпрыгиваю из кровати и устремляюсь на запах.

Ана надела мою рубашку, волосы заплела в косички, приплясывает под музыку. Только я не слышу ни звука. Она в наушниках. Меня не замечает. Сажусь на табурет у стойки и смотрю шоу. Она взбивает яйца, переминается с ноги на ногу, косички подпрыгивают в такт ее движениям, и я замечаю, что она без нижнего белья.

Умница.

Пожалуй, она самая неуклюжая особь женского пола, которую я видел в жизни. Это одновременно забавно, очаровательно и удивительно возбуждает. Размышляю, какими способами я мог бы исправить ее координацию. Она поворачивается, замечает меня и застывает на месте.

– Доброе утро, мисс Стил. Я вижу, вы бодрая с утра. – С косичками она выглядит совсем юной.

– Я хорошо спала, – бормочет она.

– С чего бы это? – насмешливо спрашиваю я и понимаю, что и у меня со сном проблем не было. Времени десятый час. Когда я в последний раз просыпался позже половины седьмого? Вчера. После того как спал с ней в одной кровати.

– Ты голодный? – спрашивает она.

– Очень. – Сам не знаю, говорю я о еде или о ней.

– Блинчики и яичница с беконом?

– Было бы неплохо.

– Не знаю, где у тебя подставки под тарелки… – растерянно говорит она. Похоже, смущается, ведь я видел, как она приплясывала. Сжалившись, предлагаю накрыть на стол и добавляю: – Хочешь, включу какую-нибудь музыку, чтобы ты могла под нее… хм… танцевать?

Ее щеки заливаются краской, и она опускает глаза в пол. Черт, я ее расстроил.

– Ну, пожалуйста, продолжай. Это очень забавно.

Надувшись, она поворачивается ко мне спиной и с жаром взбивает яйца. Понимает ли она, насколько это неуважительно по отношению к такому человеку, как я?.. Ясное дело, не понимает, и по неведомой мне причине я расплываюсь в улыбке. Тихонько подкрадываюсь и дергаю ее за косичку.

– Мне нравится. Но это тебя не спасет.

Только не от меня. Только не после того, как ты стала моей.

– Тебе омлет или глазунью?

Она спрашивает с такой важностью, что невольно тянет рассмеяться. Но я сдерживаюсь.

– Омлет, хорошенько взбитый, – отвечаю я, тщетно пытаясь сохранять невозмутимый вид. Она тоже старательно прячет улыбку и продолжает готовить.

Ее улыбка меня завораживает. Поспешно кладу на стол подставки под тарелки и гадаю, когда я делал это в последний раз. Никогда. Обычно в выходные все работы по дому выполняет моя саба. Только не сегодня, Грей, потому что она вовсе не твоя, по крайней мере пока…

Наливаю нам обоим апельсинового сока и ставлю кофе. Она не пьет кофе, только чай.

– Ты будешь чай?

– Да, если у тебя есть.

В буфете нахожу упаковку чая «Английский завтрак», купить которую поручил Гейл. Ну-ну, кто бы мог подумать, что пригодится?

При виде чая Ана хмурится:

– Похоже, ты все предвидел заранее?

– Неужели? По-моему, мы еще ничего не решили, мисс Стил, – отвечаю я с угрюмым видом.

Напрасно она считает себя слишком предсказуемой и доступной. Добавляю самоуничижение в список ее качеств, над которыми следует поработать.

Она избегает смотреть мне в глаза, нарочито старательно возится с завтраком. Водружает на подставки две тарелки, потом достает из холодильника кленовый сироп. Поднимает глаза и видит, что я жду, пока она сядет.

– Мисс Стил… – Я указываю, где ее место.

– Благодарю вас, мистер Грей, – подчеркнуто вежливо отвечает она, забирается на табуретку и морщится.

– Сильно болит? – Обостренное чувство вины меня удивляет. Я бы снова ее трахнул, к примеру, после завтрака, но если ей больно, то это исключено. Возможно, удастся поразвлечься с ее ротиком.

Она снова вспыхивает.

– Честно говоря, мне не с чем сравнивать, – язвительно замечает она. – Ты хочешь посочувствовать?

Ее саркастичный тон меня задевает. Будь она моей, я бы ее отшлепал, возможно, прямо на кухонной стойке.

– Нет, я лишь хотел узнать, можем ли мы продолжить твое обучение.

– О-о! – У нее перехватывает дыхание.

Да, Ана, днем тоже можно заниматься сексом. И особенно интересует меня твой дерзкий ротик.

Пробую завтрак и прикрываю глаза от удовольствия. На вкус очень даже ничего. Глотаю и обнаруживаю, что она по-прежнему на меня смотрит.

– Ешь, Анастейша, – приказываю я. – Кстати, вкусно.

Готовить она умеет, причем отлично.

Ана кладет в рот кусочек омлета, задумчиво возит вилкой по тарелке. Прошу ее не кусать губу.

– Меня это отвлекает. А поскольку я знаю, что под моей рубашкой ты вся голая, отвлекает довольно сильно.

Она машинально вертит чайный пакетик, то и дело макая его в чашку.

– Какого рода обучение ты имеешь в виду?

Ее любопытство не знает границ, посмотрим, как далеко она сможет зайти.

– Ну, поскольку тебе там больно, начнем осваивать оральные навыки.

Она захлебывается чаем. Черт! Я не хотел, чтобы девчонка поперхнулась. Мягко хлопаю ее по спине и даю стакан апельсинового сока.

– Конечно, если ты хочешь остаться.

– Я бы осталась на сегодня, если ты не против. А завтра мне на работу.

– Во сколько тебе надо быть в «Клейтонсе»?

– В девять.

– Я привезу тебя к девяти.

Что? Я хочу, чтобы она осталась? Сам удивлен. Да, хочу.

– Мне нужно домой – здесь не во что переодеться.

– Ничего, что-нибудь тебе купим.

Она трясет косичками и нервно жует губу… опять!

– В чем дело? – спрашиваю я.

– Я должна быть дома сегодня вечером.

До чего она упрямая! Не хочу, чтобы она уходила, однако на данном этапе, без соглашения, настаивать я не вправе.

– Ладно, сегодня вечером. Теперь ешь свой завтрак.

Она изучает еду на тарелке.

– Ешь, Анастейша. Вечером ты не поела.

– Я больше не хочу, – заявляет она.

Как меня это бесит!

– Доешь, пожалуйста, – твердо говорю я.

– Откуда у тебя такое отношение к еде? – выпаливает она.

Детка, лучше тебе не знать.

– Я же говорил. Терпеть не могу, когда выбрасывают пищу. Ешь! – Яростно зыркаю на нее. Не провоцируй меня, Ана.

Смотрит исподлобья и принимается за еду.

Глядя, как она отправляет в рот вилку за вилкой, я успокаиваюсь. Эта женщина постоянно бросает мне вызов. С таким я еще не сталкивался. Для меня это внове. В этом ее особое очарование.

Ана заканчивает, и я забираю у нее тарелку.

– Ты готовила – я убираю со стола.

– Очень демократично, – замечает она, выгнув бровь.

– Да. Нетипично для меня. Когда я закончу, мы примем ванну. – И я смогу проверить ее владение языком. Делаю быстрый вдох, чтобы справиться с моментально возникшим возбуждением.

– Как скажешь.

Проклятье! Звонит ее мобильный, и она уходит в глубь комнаты, увлекшись разговором. Замираю у раковины и наблюдаю. Она встает возле застекленной стены, утренний свет вычерчивает силуэт ее тела в моей белой рубашке. Во рту мигом пересыхает. Она стройная, ноги длинные, грудь и задница отменные.

Не прерывая разговора, поворачивается ко мне, и я принимаю деловой вид. Отчего-то мне не хочется, чтобы она заметила, как я бросаю на нее страстные взгляды.

Кто ей звонит? Слышу имя Каваны и настораживаюсь. Что там она говорит? Наши взгляды встречаются. О чем ты с ней беседуешь, Ана?

Она отворачивается и вешает трубку, потом идет ко мне, соблазнительно покачивая бедрами под моей рубашкой. Стоит ли ей знать, что я вижу?

– Скажи, а этот договор о неразглашении… к чему относится? – спрашивает она, следуя за мной по пятам к буфету.

– А в чем дело?

Она делает глубокий вдох.

– Ну, у меня есть пара вопросов про секс. Я бы хотела задать их Кейт.

– Спроси у меня.

– Кристиан, при всем уважении… – Ана умолкает. Неужели стесняется? – Вопросы чисто технические. Я не буду упоминать Красную комнату боли, – выпаливает она.

– Красную комнату боли? – Что за херня?! – Это комната наслаждений, Анастейша. Поверь мне. И, кроме того, твоя подруга спит с моим братом. Лучше бы ты ей ничего не рассказывала.

Не хочу, чтобы Элиот знал подробности моей интимной жизни. Он потом с меня живого не слезет.

– А твоей семье известно о твоих… э-э… склонностях?

– Нет. Их это не касается. – Ей не терпится спросить еще о чем-то. Я встаю перед ней и всматриваюсь в ее лицо. – Что ты хотела узнать?