«Если», 2000 № 04 - Шон Уильямс

В этом месте в статье появляются слова: «Благодаря операционной системе Tierra человек-оператор получает возможность управления в роли Бога-Творца». Подобные слова можно найти в «Не буду прислуживать» из «Бессонницы», но звучат они там следующим образом (программы в моем рассказе называются ВААЛ-66, KPEAH-IV, ЯХВЕ-09):

«Сначала в машинную память вводят минимальный набор данных, то есть — если прибегнуть к языку, понятному непосвященным — заряжают ее «математическим материалом», который становится зародышем жизненного универсума будущих «персоноидов». Существа, которые явятся в этот машинный и цифровой мир, которые будут существовать в нем и только в нем, мы уже умеем помещать в окружение с бесконечностными характеристиками. Они не ощутят себя узниками в физическом смысле: у этого окружения не будет с их точки зрения никаких границ. Из всех его измерений лишь одно весьма близко к тому, что знакомо и нам; это — ход (протекание) времени. Но это время не тождественно нашему: скорость его протекания свободно регулируется экспериментатором. Обычно она максимальна на вступительной стадии (стадия «пуска миротворе-ния»); наши минуты здесь соответствуют целым зонам, во время которых сменяют друг друга фазы преобразования и кристаллизации искусственного космоса. Этот Космос совершенно беспространственный, различные его измерения носят чисто математический, то есть с объективной точки зрения как бы «вымышленный» характер. Измерения эти суть следствие аксиоматических решений программиста, и от него зависит, сколько их будет. Если, например, он выберет десятимерность, то получится мир с совершенно иной структурой, чем мир всего лишь с шестью измерениями; следует, пожалуй, подчеркнуть еще раз, что они не имеют ничего общего с измерениями физического пространства, а представляют собой абстрактные, логически правомерные конструкты, которыми пользуется математическая системная демиургия. «Мир, возникший таким образом», сконструирован из математических элементов (воплощенных, разумеется, в обычных, чисто физических объектах: реле, транзисторах, контуpax, короче, во всей огромной сети цифровой машины)».

Я вынужден закончить цитирование, поскольку, так или иначе, от того, что уже существует реально — от программы Tierra и ее «числовых созданий», — путь до «Голема» неслыханно долог, однако направление на старте сейчас выбрано именно это.

ОТ АВТОРА

О расстоянии, отделяющем «простейших» программ Tierra от каких-либо созданий, хоть немного сложностью строения и псевдожизненными функциями напоминающих биологических существ, свидетельствует хотя бы такой вот результат общих, глобальных работ современной генетики.

Детально расшифрована структура наследственности ДРОЖЖЕЙ. Геном одной клетки дрожжей складывается из 6000 генов, а эти гены, в свою очередь, сложены из двенадцати миллионов и ста тысяч отдельных пар нуклеотидных оснований (соответствующие цифры для человека — впрочем, до сих пор неточные — составляют 70000 генов и три миллиарда нуклеотидных кирпичиков). Дорога слишком далека, но в прогнозе развития биологии в XXI веке, написанном для Польской Академии Наук, я предвидел возможность создания внематематических аналогов эволюции, уже не «естественной эволюции», а такой, кормчим и конструктором которой будет человек, работающий в среде и с веществом «биологически мертвым» или «живым по-другому», то есть небелковом и необязательно основанном на конструкциях, построенных из атомов углерода. Перемещения из литературы с физиономическими чертами фантастики в укромные складки совершенно реального прогресса биотехнологии и информатики являются своеобразными фактами, отпечатками которых действительно отмечено мое творчество, но не является это ни результатом моих специальных намерений при написании, ни даром небес, как я считаю, наконец, ни случайными обстоятельствами, как, например, четыре точно розданных масти в руках четырех игроков в бридж после (и несмотря на) тщательного тасования колоды карт. Попросту так сложилось, и кажется мне, что не стоит меня за такое положение вещей ни осуждать, ни особенно хвалить, потому что пишу я почти 50 лет то, что пишу, не «для наследника престола», а просто то, что меня интересует и представляется мне ДОСТОЙНЫМ НАПИСАНИЯ (но далеко не достойным прогностических работ, поскольку ни на какое предвидение будущего никакими актами воли или пророческим вдохновением я не претендую).

Уильям Спенсер

ДОМ НА ПОЛПУТИ ИЗ ТЬМЫ

Кили всегда ходила в затрепанной футболке с мерцающими там и сям голографическими наклейками. Она носила эту футболку и в виртуале, и вне его. Если виртуал был интерактивный, другие игроки чаще всего возмущались. Среди эльфов, драконов и рыцарей с огненными мечами нахальная девчонка с патлами цвета ежевики, упорно не желающая подстроить свой имидж хоть под что-нибудь средневековое, вызывала всеобщее раздражение.

— А пошли вы знаете куда!.. — неизменно отвечала она на все упреки и жалобы.

Кили была личностью, склонной к саморазрушению. Богатая, красивая, двадцати лет от роду. Классический случай виртуального психоза.

Ее откачивали в реабилитации шесть раз. В последний — после Маркора, где она лишь чудом не отдала концы, потеряв сознание в пустыне. Когда ее нашли, земляные угри уже глодали плечо Кили, а переваренных медицина воскрешать не умеет. Следы зубов остались ей на долгую память.

Словом, Кили не надо было объяснять, почему она снова угодила в реабилитацию. Перед ней простирался зеленый океан, по небу ползли пухлые белесые облака, белые чайки наполняли прогретый воздух пронзительными криками. Они всегда помещают тебя в умиротворяющие декорации, как только ты попадаешь к ним в руки.

Как правило, это довольно безвкусные симуляции, на несколько шагов позади новейших технологий, но та, что разворачивалась перед глазами Кили, выглядела просто на редкость убого. Океан удручал тоскливым однообразием (по-видимому, простейший семиминутный цикл), а солнечное тепло падало на ее лицо неравномерными пятнами.

Песчаный пляж был совершенно пуст. Кили полусидела в шезлонге, что должно бы соответствовать ее позе в Большой Реальности. При достаточной концентрации, сфокусировав внимание на позвоночнике, можно ощутить истинные очертания больничной койки и шелковистые присоски сенсоров на коже. Но на это потребуется немало усилий, так что не стоит и пытаться. Гораздо приятней просто плыть по течению.

Справа, довольно далеко, появилась одинокая, вяло бредущая по пляжу фигура. Это был вил сон, как она прекрасно знала, наглядевшись на этакие подходы. Ни в коем случае не пугай пациентку! Сперва напичкай ее седативами, усади в расслабленной позе, а уж потом приближайся, и помедленнее.

Вил сон оказался невысоким и довольно плотным мужчиной, облаченным в белый полотняный костюм. (В неовикторианском стиле, подумала она. Какая нелепость!) Правой рукой он придерживал белую панаму, низко склонив голову под ветром, но Кили его сразу узнала. И даже вспомнила имя: доктор Макс Маркс, такое вряд ли позабудешь. Он был опекуном Кили — ее вилсоном — в самый последний, шестой раз, а значит, она пребывает в реабилитации «Дополнительные Ресурсы» (с ограниченной ответственностью), неподалеку от Нью-Вегаса.

Доктор Маркс поднял голову, помахал левой рукой и целеустремленно ускорил шаг. Лишь милосердной Помощи и ее бледной сестрице Надежде всегда удавалось залить душу Кили черной водой.

К счастью, Макс Маркс был не из милосердных. Нет ничего хуже сердечного вилсона! Мрачность доктора Маркса воистину освежала. Густая черная борода и кустистые брови прекрасно оттеняли выражение обреченного стоицизма, застывшее на его квадратном лице.

— Да, — сказал он в ответ на критику. — Эффект прежалостный. Ты еще не видела песчаных крабов, сплошной хохот сквозь слезы. Игрушки для младенцев и то лучше. — Он уселся на песок рядом с Кили, снял панаму и принялся обмахивать ею вспотевшее лицо. — Приношу тебе свои глубочайшие извинения. Полагаю, это истинная мука для столь искушенного знатока виртуальной реальности.

Кили вспомнила, что доктор Маркс обычно изъяснялся в двусмысленной манере, оставляющей простор для саркастической интерпретации.

— Дело в том, — продолжал он, — что мы в мобильной амбулатории и поэтому, увы, не располагаем мощным стационарным оборудованием. Но даже при таких обстоятельствах симуляция могла быть намного лучше, если бы не прошлый финансовый год. Он оказался неудачным во всех отношениях, и нам пришлось удовлетвориться заведомо второсортной продукцией.