Луна Вечности - Рони Ротэр

на приведшего его парня. Тот отрицательно мотнул головой. На такой же взгляд Астид повел ладонью, отказываясь от угощения. Рассматривая охотника, полукровка терпеливо дождался, пока он выцедит мелкими глотками чашку кипятка.

— Разгоняет кровь и согревает прохладными вечерами, — поставив пустую чашку на стол, пояснил охотник. — Теперь можно и о делах. Чего хочет уважаемый панжавар?

— Разве он тебе не сказал? — Астид метнул взгляд на сидящего рядом с охотником парня.

— Сказал, — прищурился рыбак. — Сказал также и то, что это ты навредил моим парням. Ты дурак или смельчак, раз пришел сюда один?

— Твои парни наставили на меня железо, — скривился Астид. — Надо уметь принимать поражения, раз уж играете в такие опасные игры.

— А если мы сейчас на тебя поохотимся, панжавар?

— Не советую, — дернул щекой полукровка. — Слишком дорого вам обойдется. Поверь.

Оценивающе оглядев собеседника, охотник усмехнулся.

— Ладно. Люблю наглых.

— Люблю разумных, — в тон ответил Астид. — Так что насчет заказа? За особые условия я доплачу половину сверху.

— Особые условия? — насторожился охотник. — Какие условия? И какой породы интересующая тебя акула?

— Если я сейчас назову, то ты уже не сможешь отказаться.

— Смогу. А вдруг ты собираешься покуситься на самого владыку? Я что, похож на простофилю, который покупает рыбу в закрытой корзине? Имя?

Астид сплел пальцы и с минуту смотрел в лицо рыбака.

— Танкри.

— Ха! — возмущенно воскликнул сидящий рядом с охотником парень. — Ты, требуха тюленья!

Охотник ткнул его локтем в плечо. Судя по перекосившемуся лицу парня, оно все-таки еще не до конца зажило.

— Простите, панжавар, — процедил охотник. — Такая рыба не по моей снасти. Ищите в другом месте.

— Я еще ничего не сказал о сумме оплаты. И об условиях. Может, сначала обсудим их?

И полукровка вытряс содержимое кошелька на стол. Золото заискрилось, притягивая взгляд, гипнотизируя, унимая возмущение и изгоняя из сердца благородство.

— Какие еще условия? — не в силах оторвать взгляда от монет, проворчал побежденный охотник.

Выслушав Астида, рыбаки переглянулись.

— Почему ты пришел с этим к нам? — пристально вглядываясь в лицо чужака, спросил охотник.

— Вам она поверит.

Астид медленно брел по ночным переулкам. Кошель больше не отягощал его пояс. Сердце же давил непомерный груз. Он не смог поступить по-другому, оказался слабее, чем считал прежде. И совершил предательство.

Устричный дом был тих и тёмен, посетители давно разошлись, а его обитатели спали. Танкри, наверное, тоже.

Задержавшись у комнаты Гилэстэла, Астид прислушался. За дверью царила тишина. Астид неслышно поднялся по лестнице и недолго постоял перед покоем танцовщицы. Сквозь узкую щель меж дверных створок виднелся неяркий мерцающий свет — Танкри ждала его.

— Астид!

Она прильнула к нему, уткнувшись подбородком в грудь и заглядывая в глаза.

— Астид.

— М-м?

— Я слышала, что Гилэстэл рассчитался с Бончо за комнату. Ты скоро уедешь?

— Да. Завтра.

— Завтра? — плечи Танкри огорченно опустились. — Уже завтра?

Они неподвижно стояли посреди комнаты, освещаемые мечущимся пламенем свечи. На полу, отражая истинное душевное состояние, корчились и изгибались их тени.

— Астид.

— Да?

— Мне нужно сказать тебе что-то. Важное.

— Мне тоже.

— Говори первым.

Полукровка чуть помедил, протяжно вздохнул.

— Я не могу взять тебя с собой, Танкри. Есть причины… Мне бы не хотелось, чтобы ты осуждала или винила меня. Я ведь не обещал… Не обещал ничего.

Она кивнула, чуть улыбнувшись.

— Нет.

Астид положил ладони ей на плечи, заглянул в глаза.

— У меня есть просьба.

— Слушаю.

— Оставь Устричный дом. Я не могу датьтебе больше того, что дал. Того, чего ты заслуживаешь. Но мне было бы приятно думать о тебе, как о человеке, живущем свободной и счастливой жизнью.

Танкри вздохнула, отвела взгляд.

— Мне нужно подумать какое-то время, пару месяцев.

— Нет, — пальцы Астида сильнее стиснули её плечи, в голосе появилась настойчивость. — Ты должна уехать завтра. Утром выкупи у хозяина вольную, заплати ему, сколько запросит. Собери в дорогу только самое ценное. Вечером за тобой придут нанятые мной люди и отвезут в безопасное место. Прошу, сделай, как я говорю, Танкри.

— Мне что-то угрожает? — танцовщица обеспокоенно вгляделась в прищуренные серые глаза полукровки.

Астид отпустил её.

— Если сделаешь, как я сказал — будешь в безопасности.

— Хорошо. Я все сделаю.

Астид одобрительно кивнул.

— Ты хотела сказать мне что-то.

Танкри смутилась, помедлила и, грустно улыбнувшись, покачала головой.

— Только то, что эти несколько недель были лучшими в моей жизни. Я благодарна тебе за них. И хочу проводить тебя завтра.

— Нам не стоит встречаться после того, как я и князь покинем Устричный дом, — нахмурился Астид.

— Пожалуйста!

В глазах Танкри было столько мольбы. Сомнения терзали его недолго.

— В полночь, на причале, где швартуется лодка Падхара.

— Так завтра вы…

Она осеклась, не договорив.

— Не мы. Я.

— Идешь один? А князь?

— Мы с ним встретимся, когда я закончу дела во дворце.

Танкри с минуту смотрела на полукровку тревожным взглядом, а затем прильнула, обвила руками.

— Астид… А ведь ты тоже несвободен. Он никогда тебя не отпустит. Твои путы крепче моих. Их не снимет с тебя никто, ни за какие деньги. Ты говорил — он помог тебе осознать смысл жизни. Так смысл твоей жизни — служение ему? Астид! Я приду на причал. Ты пытаешься защитить меня от опасности, хоть я и не понимаю, от какой. А я хочу уберечь от беды тебя! У нас будет достаточно времени, чтобы исчезнуть, скрыться от всех! Мир так велик!

— Танкри, — покачал головой Астид. — В мире не существует причин, по которым я мог бы так поступить. Если считаешь, что я сделаю то, что ты просишь — лучше не приходи.

В эту ночь она любила его жадно и отчаянно, в бесплодной надежде сломать выстроенную им стену.

Солнце неуклонно подбиралось к высшей точке небосклона. Танкри, чувствуя всем телом тепло полукровки, лежала с закрытыми глазами, боясь шевельнуться, чтобы не разбудить его. Еще немного… Еще мгновение…

Он осторожно вывободился из её объятий, сел, потер лицо ладонями. Оглянулся и наткнулся на тихий взгляд. Отвернувшись и не говоря ни слова, Астид встал, оделся и собрал вещи. Она молча смотрела.

Кинув тряпичный узел у двери, Астид подошёл к кровати, нагнулся и коснулся в поцелуе её губ.

— Сделай так, как я сказал. Прощай, Танкри.

Дверные створки разъехались, выпуская полукровку, и танцовщица осталась одна.

Глава 13

Вечерний Устричный дом светился огнями, источая ароматы еды, выплескивая на освещенную фонарями улицу отголоски сладкозвучной музыки и смех гостей.

Падхар притулился за столом в одиночестве, вежливо отказавшись от приглашения начальника охраны. Памятуя о словах Гилэстэла, евнух не стал налегать