Любовь под развесистой клюквой - Маргарита Южина

– Первое? – как-то беспомощно спросила она и сразу стала похожа на старушку.

– Не обязательно первое, куда мне, я ж понимаю, – горько вздохнула Тоня. – Да и вообще, зачем мне теперь танцы-то?

Ее упадническое настроение встряхнуло бывшего хореографа, вероятно, она посчитала себя виноватой в том, что погубила надежду в еще, в общем-то, не старой женщине, а жизнь без танцев... Господи! Да разве ж это жизнь?!

– Когда конкурс? – решительно спросила она.

– Когда? – взглянул Глеб на Тоню.

– В конце года, – мышью пискнула та.

– Получается... через три месяца, – подсчитала в уме Елизавета Аристарховна.

– Да мы успеем! – ободрил ее Глеб. – Я вот лично сам по телевизору видел – там совсем неумех учили танцевать за два месяца. А у нас все же три!

– Не забывайте, молодые люди, – строго прервала его дама. – Нам только полгода вес сгонять нужно.

При этих словах Тоня и вовсе пожалела, что на свет появилась.

– А зачем? – искренне изумился Глеб. – Нам не надо! У нее... ну, все же на месте!

– И причем в избытке, – рассматривала фигуру будущей ученицы педагог, – Вот что, Глебушка, сбегай-ка к в магазин, купи шоколаду, Зоя пока чай поставит.

– Но как же? – залепетала Тоня. – Вы сами говорите, мне надо вес сгонять, а шоколад...

– А шоколад буду есть я. Ты с сегодняшнего дня начинаешь вырабатывать в себе силу воли. Глеб! Ты идешь?

Глеб унесся, и Тоня осталась один на один с этой непростой женщиной.

– Вы знаете, – бесстрашно начала Тоня, – я слышала, что нужно уметь полюбить себя такой, какая есть.

– Дорогая, признайтесь, а что вам мешает любить себя более стройную? – невозмутимо спросила хозяйка. – Поверьте мне, так любовь возникнет гораздо быстрее. Ну что же мы сидим? Давайте приступим.

И они приступили. Для начала Елизавета Аристарховна включила быструю музыку и попросила Тоню потанцевать, представив, будто она в кругу родственников отмечает день рождения.

– Не забывайте, вы наверняка выпили шампанского, и ваши движения нисколько не скованы! Не робейте же, ну!

Сначала у Тони получалось плохо. Она все время косилась на даму, видела себя бегемотом на танцполе и мечтала провалиться к соседям. Но когда Елизавета Аристарховна на секунду вышла к Зое на кухню, все стало налаживаться, и Тоне даже удалось на мгновение забыться.

– В общем-то, не все так безнадежно, – сразу же услышала она. – Продолжайте.

Тоня не могла, ее снова сковал стыд.

– Танцуй, черт тебя подери!!! – рявкнула утонченная дама, и страх мгновенно испарился. Тоня вдруг поняла, что эта маленькая женщина вовсе не фуфырка, и не кичливая совсем, и смеяться не станет, и никому не расскажет, какая ее новая ученица неуклюжая. И все стало получаться. Конечно, она не выдала румбу, пассадобль, или ча-ча-ча, и даже танго ее бешеные скачки не напоминали, однако...

– А ты знаешь, у тебя может получиться, – склонила голову Елизавета Аристарховна. – Годиков через пять.

Похоже, тетушка шутила, потому что в ее глазах прыгали веселые искорки. Но на шутку Тоня ответить постеснялась. И тогда Елизавета Аристарховна уже серьезно продолжала:

– У тебя есть чувство ритма, ты хорошо слушаешь музыку, сохранила гибкость. Вот только не хватает фантазии!

– Че... чего? – не сразу поняла Тоня.

Елизавета Аристарховна подбежала к своей технике, достала диск, и на экране под дивную музыку поплыли лебеди. А потом полетели ласточки, стали извиваться змеи, распускаться цветы...

– Вот! Ты лебедь! – командовала учительница. – Руки! У тебя не руки, а крылья! Ну, давай! Ты легкая, как птица! Как пушинка! Ты – бабочка! Мотылек! А теперь мотылька закружил ветер! Фантазируй же! Слушай музыку, это так... божественно!

И вдруг Тоне стало жутко интересно изображать из себя то мотылька, то пушинку, махать по-птичьи крыльями и извиваться змеей.

– А можно я к вам свою дочь приведу?! – прочувствованно спросила она. – Она уже столько лет занимается, а никогда вот такого не рассказывала! И вообще, у них педагог, от которого одни слезы!

– Приходите вместе. Однозначно, – решительно заявила Елизавета Аристарховна. – Танец должен оставлять после себя состояние праздника, а не осадок ржавчины. Ну как вы ногу-то поднимаете?! Вы – лебедь, и это у вас не нога, а лебяжья... лапа...

Когда пришел Глеб, обвешанный пакетами со сластями, Тоня уже сидела мокрая от пота – за время, что он ходил, она даже не присела.

– Принес! – передал пакеты Зое Землянин и пояснил: – Я на всякий случай там много чего взял – и тортиков, и конфет и кексы с булками. Елизавета Аристарховна, я подумал, если Тоня увидит столько изобилия, она быстрее волю воспитает.

– Это не мужчина. Это – рождественский подарок! – закатив глаза, простонала Елизавета Аристарховна и немедленно на него накинулась: – Глеб, ты слишком долго гулял, становись рядом с Тосей. Девочка, ничего, если я вас буду так называть? Поверьте – у меня с этим именем связаны лишь самые светлые воспоминания!

– Да-да, конечно, – зарделась Тоня.

– У Елизаветы Аристарховны была любимая пуделиха – Тося, – улыбнулся Глеб. – Светлая ей память.

– Да! – дернула головой хореограф. – У меня к ней была искренняя любовь. И при этом имени... на меня накатывает волна любви и умиления.

– Да ничего-ничего, зовите, – пробормотала Тоня.

– Глеб! Становись к Тосе, попробуем вас в паре! – скомандовала дама и без лишних разговоров сунула Тоню прямо в руки Глеба.

Заиграла музыка! И такие томительные звучали аккорды, и так бередили они душу! А его глаза были близко-близко... и дыхание... и вот это крепкое плечо, на которое Тоня никак не могла отважиться положить руку.

– Глеб! Возьми же девочку за талию! Господи, да что с тобой такое? – не понимала Елизавета Аристарховна, а Глеб стоял, безвольно опустив руки, и разглядывал непослушные, озорные кудри, которые в изумительном беспорядке торчали во все стороны, раскрасневшуюся щеку, маленький вздернутый нос, и дыхание его само по себе давало сбой.

– Так! Хватит друг на друга пялиться, не в первом классе! – сурово прикрикнула на новоиспеченных учеников строгая дама. – Под музыку и-и тра-та-та!

Музыка и напор хореографа сделали свое дело. Пара сначала неуверенно, прыгая и подскакивая, потом все более плавно и спокойно начала двигаться по большой зеркальной гостиной.

– Тося! Легче! Легче! Где полет?! Чего ты вцепилась в его плечо? Глеб! Нежнее! Бережнее! Ты поймал бабочку! Полет! Ты поймал бабочку! Легкую бабочку! Она может упорхнуть в любой момент! Нежнее!

– Да я б и рад... бабочку! – краснел от старания тот. – Я б и рад, только чего она ногами дрыгает?!

– Какие ноги? Я – мотылек! – вжилась в роль Тоня.