Карусель. Время не лечит - Лили Занганех

совсем ему не нужна. Даже не сопротивлялась, когда мать вела ее в больницу. Апатия и нежелание жить из-за безразличия любимого к ее судьбе полностью притупили все чувства. А что же было после того кошмара в больнице? О, она хорошо помнила все свои беды и собирала их, как бусинки для ожерелья печали, что украсило ее дальнейшую жизнь.

Когда она пришла в школу после всех событий, у входа ее ждал Витя с огромным букетом цветов и многочисленными свертками в яркой блестящей упаковке.

– Дорогая моя, я все продумал и все решил, – пылко с радостной улыбкой на лице говорил ей Витя. – Одного не могу понять, почему твои родители нам не дают видеться? Я никуда не убегаю: просто отлучался из города. Ездил к родителям в город, где у них конференция, чтобы получить разрешение и благословение на брак. Ты же в положении, нельзя медлить. Я не хочу, чтобы хоть один человек нашего городишки считал тебя плохой и порочной. Ведь ты моя самая любимая, самая родная девочка. Ты согласишься выйти за меня замуж?

Он, протянув ей букет, прижал девушку к себе.

Только тут до Маши дошло, какой ужас с ней произошел, что абсолютно безвольно она позволила матери вмешаться в ее жизнь и все разрушить. Все, о чем она мечтала… А мечтала она только о Витеньке! И все это произошло по ее вине! Это случилось, потому что она испугалась, решив, что он бросит ее, беременную в шестнадцать лет. Маша боялась, что люди плохо будут думать о ней, роди она этого ребенка и став матерью-одиночкой.

– Витя, мне сделали аборт, – она взглянула на него и похолодела: парень изменился в лице. Глаза его стали серьезными и злыми, лицо побелело, костяшки пальцев хрустнули, так сильно он сжал стебли цветов, предназначавшихся ей.

– Та-ак, – протянул он, – ясно. Значит, ты вот так просто и абсолютно спокойно говоришь мне о том, как вместе со своей сумасшедшей мамашей убили моего ребенка? Я жениться хотел на тебе, дура! – еле сдерживая слезы, крикнул Витя и, бросив цветы и пакеты на пол, выбежал из школьного вестибюля.

Прошло столько лет, а она все вспоминала тот день, его слова, растоптанные розы на школьном полу. Что же было потом? Жизнь, полная разочарований и горя. Он, так и не простив ее, уехал на Дальний Восток и стал моряком. Люди поговаривали, что Виктор стал выпивать. Так ни разу не женившись, был зарезан в пьяной драке в одном из многочисленных российских портов. Мария два раза пыталась выходить замуж, но мужчины после нескольких лет совместной жизни начинали мечтать о детях, а после аборта она так и не смогла больше забеременеть. Узнав, что она бесплодна, мужчины охладевали к ней. Да и сама она не хотела быть кому-то обузой или укором в жизни. Марья Васильевна желала всем добра и счастья. Поэтому, когда уже точно во втором браке был подтвержден диагноз – бесплодие, она сама первая подала на развод. Ничего не объясняя мужу, выставила его за дверь. Хоть и пыталась она построить два раза в жизни отношения, но сердце у нее так всегда и болело по Витеньке.

Мария очнулась от своих мыслей и огляделась по сторонам и поняла, что сидит в той самой злосчастной палате, из которой ее повели на аборт. Она взглянула на часы у входа – было восемь утра. Маша не чувствовала боли, и все белье на ней было сухое. Значит, это ранее утро того дня, и только в девять за ней придут.

Она вскочила с кушетки и стала метаться по комнате, придумывая, как сбежать из больницы. Из одежды на ней была только больничная сорочка, из обуви – больничные шлепанцы.

«Бежать-бежать», – только эта мысль без остановки крутилась в ее голове. Девушка выскочила в коридор. В гинекологии уже начинался утренний обход и весь медперсонал разошелся по палатам. Маша проскользнула в кабинет старшей медсестры и открыла шкаф у двери. Здесь стояли чьи-то туфли, на плечиках висело коричневое платье. Маша быстренько натянула на себя одежду, то и дело высовывая голову из кабинета, чтобы убедиться, что никто не идет. Она надела чуть великоватые ей туфли и вышла в коридор. Пробежав по нему и буркнув на входе в отделение: «Я посетитель», она спустилась в больничный парк и стремглав помчалась на трамвайную остановку.

«Витенька, Витенька! – только о нем сейчас думала девушка. – Нужно срочно к нему, нужно к нему!»

Она, наконец, добралась до его дома. Легко пересчитав все ступеньки до его квартиры, принялась яростно звонить в дверь.

– Иду я, иду! – прокричал из-за двери до боли родной голос, по которому тосковало всю жизнь ее разбитое сердце.

– Ты? – радостно и немного удивленно произнес он. – А я вот к родителям собрался благословения просить, как мужчина все объяснить им и вот готовился к нашей встрече…

Маша стояла на пороге в широком платье, щеки ее пылали, она безумными от счастья глазами посмотрела на Витино лицо и бросилась в его нежные объятия. Как только сомкнулись ее глаза, все вокруг поплыло и закружилось. Мария вдруг вспомнила странную карусель на пустыре, но тут же ее забыла, отвлеченная картинами жизни, что проносились перед глазами то быстро, то иногда замедляя бег. Она могла видеть и ощущать эти события, что происходили с ними в новой жизни. Вот картина поездки к его родителям в другой город и извещение их о ситуации. Радостные глаза его папы и мамы. Злость ее родителей и нежелание общаться долгие пять лет. Веселая свадьба в профессорской квартире, и шумные поздравления одноклассников и учителей. Потом рождение долгожданного малыша. Прекрасное имя выбрали ему Витины родители – Георгий. Витенька стал хорошим отцом. После Георгия родились еще три девочки. Он сам с ними возился, купал и кормил их, если Маша уставала. Росли дети на радость родителям.

Жизнь пробежала с сумасшедшей скоростью. Они не успели оглянуться, как счастливый бег календаря стал замедляться, и жизнь стала размеренной и спокойной. Сколько всего было, а сейчас им уже по пятьдесят.

Марья Васильевна каждую ночь перед сном благодарила Бога за то, что в роковой день она убежала из той проклятой больницы и не совершила ошибку, которая могла бы перечеркнуть всю ее жизнь.

Глава 5. Васька

– Соня, а ну давай вставай. На работу пора! Что ты никак не просыпаешься? И будильником тебя не разбудишь, и криком не проймешь! Васька, на работу, кому говорю! – Василий открыл глаза и опешил. Перед