Рукопашная с купидоном - Галина Куликова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Значит, ты поедешь туда заранее и проверишь все подозрительные места.
Прежде чем запустить Бондопаддхая в апартаменты, Медведь опустил жалюзи и обследовал все углы, а Корнеев целых полчаса искал «жучки», разгуливая по комнатам с какой-то усатой дрянью. Затем они вдвоем загерметизировали швы вентиляционных отверстий, с помощью специальных железок укрепили дверь, развинтили, а потом свинтили телефонный аппарат.
Несмотря на уверенный тон, каким Лайма отдала распоряжение, никакой уверенности она на самом деле не чувствовала. Что-то ее напрягало. Но что именно? Она некоторое время смотрела на свои туфли, потом вскинула голову и сказала:
— Подождите. Если неоатеисты знают, что Бондопаддхай прилетел в страну под именем Мегхани, — а они это знают, раз встретили его у трапа! — значит, они вычислят нас прямо сегодня! Обзвонят гостиницы и спросят: не останавливался ли у вас господин Мегхани?
— Жека, объясни, — потребовал Медведь.
Корнеев промычал что-то нечленораздельное.
— Жека!
Корнеев вздрогнул и уронил очки на колени. Поднял глаза и рассеянно ответил:
— Я зарегистрировал пророка и его помощника по другим документам.
— По каким — другим? — опешила Лайма. — Откуда другие документы? Нам же не давали.
— Ну… Я сегодня ночью немного поколдовал…
«Неужели можно сделать фальшивые документы на компьютере? — подумала Лайма. — Похоже, они и людей скоро начнут подделывать на компьютере?»
— Ничего получились книжечки, симпатичные, с визами. Все, как положено.
— Для гостиницы сойдет, — словно подслушав ее мысли, сказал Медведь. — Но кинотеатр меня смущает. Думаю, нужно смотаться туда прямо сейчас. Мне и Жеке. Завтра утром будет уже слишком поздно — не успеем подготовиться.
— А Евгению обязательно ехать? — спросила Лайма, которая не хотела оставаться с индусами одна.
Вот если бы индусы сами ее охраняли — другое дело. Перед ее глазами пронеслись сцены тысяч кинофильмов, просмотренных за последние годы. В комнату врываются люди в камуфляже с автоматами наперевес и — тра-та-та! — укладывают всех, кто в ней находится. Главное, они никогда не рассматривают — не затесался ли кто-нибудь посторонний. А она-то даже не посторонняя, она — спецагент, который должен в одиночку отразить натиск врагов, сколько бы их там ни было.
— Конечно, мне ехать обязательно, — откликнулся Корнеев. — Я отыщу в базах города план застройки, и мы в два счета определим наиболее удачные места для засады. Сообразим, где может спрятаться снайпер. А потом прикинем, как довести пророка до кинотеатра так, чтобы его не кокнули.
— А как это ты прикинешь? — заинтересовалась Лайма.
— Спросим у компа, он рассчитает нам такой путь, по которому можно безопасно попасть в кинотеатр. Куда пули не долетят.
«Спросим у компа!» — восхитилась про себя Лайма.
— Не волнуйся, до утра можно жить спокойно, — заверил ее Медведь, — никто в этот номер не вломится.
— Вы что, до утра не вернетесь?! — в ее голосе послышались интонации истеричной жены.
— Вернемся, конечно, вернемся. Жека, дай «ствол».
Корнеев полез в рюкзачок, который принес из машины, и добыл оттуда аккуратный сверток.
— Возьми, — он протянул сверток Лайме.
Ее первой реакцией было — отказаться. Усилием воли она заставила себя протянуть руку и взять оружие. Вероятно, это все-таки пистолет. Ствол. Естественно, что же еще? И куда его девать?
— Спрячь в сумочку, — посоветовал Медведь. — На себе негде.
Он окинул ее всю сосредоточенным взором, и Лайма немедленно захлопнула коленки, как моллюск створки раковины. Черт побери, надо переодеться в брюки. Не дело это — служить родине в юбке. Правда, за годы работы в вузе, а потом в Центре культуры она так привыкла к юбкам и пиджакам, что брюки теперь считала чем-то неуютным, противоестественным.
— А гранаты у нас нет? — напряженно спросила она.
Граната казалась ей более действенным и простым в обращении оружием. Вытащил чеку, бросил в дверь — и привет, бандиты.
— Не думаю, что неоатеисты, — весело заявил Корнеев, — решатся на открытое выступление: ворвутся в гостиницу, устроят стрельбу. Скорее всего они будут действовать очень аккуратно. Я тут кое-что про них нарыл. Надо же знать своих противников. Почитай, пока нас не будет.
Он протянул Лайме несколько распечаток, и она важно кивнула в ответ. И все-таки было жаль, что в их арсенале не оказалось гранаты. Она бы чувствовала себя гораздо спокойнее.
Как только Медведь и Корнеев вышли из номера, Лайма закрыла дверь на замок, подтащила к ней кресло и села, скрестив руки на груди. Бондопаддхай, который, конечно, и в голову не брал, что в этой «обширной и гостеприимной стране» кто-то может охотиться за его скальпом, появившись из спальни, был сильно удивлен той позицией, которую Лайма заняла в его номере.
— Вы не хотите пойти к себе и отдохнуть?
Они сняли еще один, смежный номер, чтобы отсыпаться там по очереди.
— Нет, — ответила она, с замиранием сердца ожидая, что этот тип сейчас выразит желание пойти погулять. — Я должна быть рядом с вами. Ваша жизнь бесценна для верующих.
Получилось достаточно высокопарно для того, чтобы Бондопаддхай растрогался.
— А я, пожалуй, пойду прилягу. Перелет был долгим.
В этот момент в коридоре загрохотало что-то железное, послышалось чертыхание, звон стекла и вскрик: «Машка, менеджер тебя убьет!» Из чего можно было сделать вывод, что горничная уронила поднос. Лайма и пророк вздрогнули, а Пудумейпиттан внезапно упал на пол, закрыл голову двумя руками и затрясся.
— Что с ним? — обеспокоилась Лайма.
— Боится нападения, — объяснил пророк. — Однажды мы оба оказались под огнем, когда террористы ворвались в кафе. Это было в Германии в позапрошлом году. С тех пор он сильно нервничает, если слышит громкие звуки.
Пудумейпиттан нервничал не так, как обычно нервничают мужчины. Он не мрачнел и не ходил по комнате, насупясь и не отвечая на вопросы. Лежа на полу лицом вниз, он неожиданно принялся выть так тонко и пронзительно, что сердце Лаймы сжалось до размеров сливовой косточки.
— Боже! — воскликнула она. — Неужели нет никакого способа его успокоить?
— Он сам успокоится, — махнул рукой Бондопаддхай и как ни в чем не бывало отправился спать.
В дверь тем временем настойчиво постучали. Лайма отодвинула кресло и спросила:
— Кто там?
— Горничная, — ответил испуганный голосок. — У вас все нормально?
Лайма опасливо приоткрыла дверь и, убедившись, что это действительно горничная, позволила ей взглянуть на валяющегося посреди комнаты Пудумейпиттана.
— Наш гость молится своему богу, — сказала она.
Гость между тем продолжал голосить, а для полного счастья начал еще вскидывать и опускать голову, трескаясь лбом о паркет. Увидев, что индус вопит сам по себе, а вовсе не потому, что его пытают, горничная совершенно успокоилась и строго заметила:
— Скажите ему, что после одиннадцати у нас не молятся.
— Обязательно скажу, — фальшиво улыбнулась Лайма.
Пудумейпиттан неожиданно затих на полу, она заперла дверь, но не успела усесться в кресло, как зазвонил мобильный телефон. Не тот, который ей выдал Дубняк, а ее собственный. «Болотов» — высветилось на экранчике.
— Привет, Алексей! — напряженно сказала Лайма.
Чувствовала она себя при этом так, как будто Болотов застал ее в постели с другим мужчиной. Лайма даже покраснела и села очень прямо, как школьница, которой сделали замечание. Господи, она так долго выстраивала свою жизнь! Все раскладывала по полочкам, училась вести себя самым достойным образом, добивалась уважения коллег… И вот — пожалуйста: сидит в гостинице с двумя индусами, за которыми охотятся убийцы, в сумке у нее пистолет и фальшивый паспорт. А ночевать она собирается в обществе двух агентов безопасности.
— Послушай, он согласился на встречу! — воскликнул Болотов, который, конечно, даже не догадывался о ее душевных терзаниях.
— Кто? — не поняла Лайма.
Жених выскочил из другой ее жизни, словно кукушка из часов, и она никак не могла сообразить, о чем он толкует.
— Государев согласился встретиться, — уже спокойнее повторил тот. — Только одно «но». Он согласился встретиться или с тобой, или с Любой. Со мной не желает. О вас он знает от Сони. Ну, о том, что вы ее лучшие подруги. А я для него — темная лошадка.
— Может быть, он подумал, что ты — журналист?
— Дурочка, журналистов он должен встречать с распростертыми объятиями. Чем больше о нем пишут всякой ерунды, тем шире круг его почитателей. Думаю, он просто не хочет подпускать к себе незнакомого человека. Может, я маньяк и брызну ему в лицо кислотой?
— Давай позвоним Любе… — горячо начала Лайма, но Болотов тут же перебил ее:
— Люба опять сидит с Петькой — Татьяна Петровна уехала на ночь к сестре. У той что-то там случилось — не то сердце прихватило, не то аппендицит. Короче, я договорился, что на встречу придешь ты.