Путешествие во тьме - Джин Рис

— Только не надо говорить, что ты устала, — повторяла Этель. — Ты уже родилась уставшей. Я тоже устала, между прочим. Все устали.

Я прожила на Бёрд-стрит больше трех недель, пока снова не увидела Лори. Она заявилась ко мне днем.

— Да, — сказала Этель, — будь я мужчиной, такая девушка мне бы понравилась. Посмотри на ее походку, на ее манеру носить платье. Вот это я понимаю стиль.

— Смешная старая корова, — таково было впечатление Лори, которое она мне высказала, когда мы поднялись в мою комнату, — но она кажется очень любезной. Она действительно учит тебя делать маникюр? И что, много желающих?

— У меня их было четверо или пятеро.

— Ты им действительно делала маникюр?

— Да, только маникюр, — сказала я. — Один из них захотел подняться со мной наверх, но когда я отказалась, он вылетел пулей. У него все время вид был слегка испуганный.

Лори расхохоталась.

— Уверена, что старуху это не обрадовало. Ей надо совсем другое, поверь мне.

Снаружи донесся гудок машины, и она выглянула на улицу и стала делать кому-то знаки. Потом она крикнула:

— Я выйду через минуту.

— Вон они, два моих клиента. Почему бы тебе не поехать с нами? — предложила она. — Хоть немного проветришься. Старуха не будет возражать. Или будет?

— Да нет, не думаю. С какой стати?

— Тогда пошли, — сказала Лори.

Я думала: «Все нормально. Мне все еще нравится быстрая езда и ресторанная еда, и напитки, и горячая ванна. Все хорошо».

— У меня развязался шнурок, — сказала Лори. И когда один из ее спутников стал его завязывать, руки у него дрожали. («Я умею сводить их сума».)

Длинные тени от деревьев — как скелеты, а другие еще как пауки, а еще как осьминоги. «Со мной все в порядке; все нормально. Конечно, все будет нормально. Мне бы только собраться с силами и составить план действий». («А ты слышала, что есть один такой…»)

Это был один из тех дней, когда ты можешь увидеть призраки всех своих прежних прекрасных дней. Надо немного выпить, и перед тобой пронесутся призраки всех прекрасных дней, которые когда-либо были. Как в Зазеркалье. («Да, и этот не плох, но ты помнишь тот, когда…»)

— Если бы ты сказала мне, что придешь так поздно, я бы дала тебе ключ, — пробурчала Этель, — мне не нравится сидеть полночи и ждать, когда ты заявишься, чтобы отпереть тебе дверь.

— Мы поехали ужинать к Романо, — объяснила я, — поэтому я так задержалась.

— Надеюсь, ты хорошо провела время, — сказала она.

Но по взгляду, который она бросила на меня, я поняла, что она ненавидит меня. Я знала, что рано или поздно она начнет скандалить.

На следующий день не было ни одного желающего сделать маникюр.

— Я сыта по горло, — заявила Этель, — я сыта по горло этим проклятым бизнесом. Теперь до пяти точно никто не явится!

Она налила себе стакан виски с содой. Потом налила еще, а потом сказала:

— Ну, третий — на счастье, — и, наполнив стакан, понесла его в гостиную.

Я слышала, как она разговаривает сама с собой. Такое с ней случалось.

— Твари и идиоты, идиоты и твари, — повторяла она, — если не тварь, то идиот а если не идиот, то тварь, — и еще: — Господи, Господи, Господи.

Около пяти кто-то позвонил, я спустилась и проводила клиента к ней. Потом она стукнула в стену и попросила принести горячей воды. Я взяла чайник и поставила его у двери гостиной.

Мужчина находился там около двадцати минут. Потом я услышала треск дерева и проклятья, которые выкрикивал диким голосом клиент. Этель постучала снова.

— Мне войти? — спросила я из-за двери.

— Да, — сдавленно проговорила Этель, — входи.

Я вошла. Массажная кушетка подломилась с одного конца, таз, стоявший рядом, был пуст. Весь пол был залит водой. Мужчина, обмотанный покрывалом, прыгал на одной ноге, задрав другую, и ругался. Он был очень тощим и маленьким. У него были седые волосы, а на лицо я почему-то не посмотрела.

— Произошло несчастье, — сказала Этель, — подломилась ножка кушетки. Принеси тряпку, а то вода может пролиться Денби на голову… Простите, ради бога. Как ваша нога? Не болит?

— По-твоему, я запросто могу стоять в кипятке и не ошпариться, а, старая дура? — завопил мужчина.

Пока я боролась с водой при помощи тряпки и швабры, он сидел на стульчике перед пианино и что-то одним пальцем наигрывал. При этом его нога судорожно подергивалась, — видно, он ее здорово обжег.

Как только я вышла из комнаты, меня одолел смех. Я никак не могла остановиться. Такое бывает, когда очень долго не было случая посмеяться…

Я слышала, как мужчина спускается вниз. Вошла Этель.

— Интересно, над чем ты смеешься.

— Это было жутко смешно, — сказала я, — у него такой тоненький голосок.

— Одна из ножек кушетки подломилась, — сказала она, — и вместо того, чтобы лежать спокойно, старый дурак вскочил и попал ногой в таз с горячей водой. Не мог посмотреть, куда тычет свою проклятую ножищу. Это все из-за тебя. Зачем ты принесла крутой кипяток?

— Да ладно вам, это и правда было очень смешно, — сказала я, хотя знала, что сейчас она на меня снова начнет орать.

— Ах тебе смешно?! — закричала она. — Над кем ты смеешься? Можешь выметаться отсюда, слышишь? От тебя никакого толку. Здесь тебе больше делать нечего. Мне нужна была элегантная девушка, — продолжала она, — которая умеет любезно разговаривать с клиентами. Я-то подумала, ты из тех девушек, которые могут, раз уж нужно, быть любезными с клиентами, что ты заведешь себе друзей и тому подобное, чтобы постараться обеспечить успех моему бизнесу. А на самом деле, ты способна кого угодно свести с ума — этим своим отрешенным видом. Мало мне этого, ты еще исчезаешь со своими друзьями и даже не приглашаешь меня пойти с тобой. Так что освобождай комнату и уходи. Я не хочу, чтобы ты жила здесь, от тебя мало пользы. Знаю, что ты скажешь. Ты скажешь, что заплатила вперед за месяц. А знаешь, сколько мне стоило поставить тебе в комнату газовый камин, потому что ты заявила, что не можешь спать без камина? И эти постоянные разговоры о том, что ты устала, то тебе холодно, то темно, то еще что-нибудь. Зачем тебе оставаться здесь, если тебе все не подходит? Кому ты здесь в Англии нужна? Уезжай немедленно. Почему ты здесь торчишь?

— Потому что плохо умею плавать, — сказала я. — Только поэтому.

— Боже! — крикнула она, — ты еще и шутница? Но денег у меня все равно нет, так что не стоит ждать.

— Пожалуйста, — сказала я, — оставьте деньги себе. Там, откуда они появились, есть в сто раз больше. Сдачи не нужно.

— Какой еще сдачи? — закричала она. — Ты кого оскорбляешь?

Она стояла, заслонив спиной дверь, так что я не могла выйти.

— Знаешь, а ведь у тебя с головой не все в порядке. Ты все время где-то витаешь. Ты наполовину помешалась. Вот что с тобой такое. Это видно с первого взгляда.

Я сказала:

— Отойдите с дороги и дайте мне пройти.

И тут она вдруг рухнула на пол, совсем перегородив выход, и начала рыдать. Никогда я не видела таких конвульсий. И при этом она продолжала верещать:

— Ты ушла развлекаться со своими приятелями и даже не пригласила меня с собой! Разве я недостаточно хороша для этого? Ты даже не спросила меня, — причитала она. — Господи, что у меня за жизнь! Пытаешься удержаться на плаву, а все толкают тебя вниз. И все лгут тебе. Ты знаешь, сколько мне лет? — продолжала рыдать она. — Если я не заработаю себе денег сейчас, что будет со мной через три года? Ты это понимаешь? Но погоди! Однажды случится то же самое с тобой. Вот увидишь!

Я видела, как трясутся ее плечи. Вокруг с жужжанием летала муха. Я никак не могла сосредоточиться и думала только о том, что сейчас ноябрь и для мух слишком поздно. Или слишком рано? И еще о том, откуда взялась эта муха.

— Я всегда одна, — всхлипывала она, — ужасно быть всегда одной, ужасно, ужасно.

— Не расстраивайтесь, все у вас будет нормально.

Она начала искать носовой платок, но не нашла. Я дала ей свой.

— Послушай, детка, зря я все это наговорила. Я совсем не имела в виду ничего такого. Куда тебе идти? Оставайся, ради Бога. Я этого больше не вынесу. Если ты уйдешь, клянусь тебе, я включу газ.

— Я скоро вернусь, — сказала я, — только немного подышу воздухом.

— Если ты не вернешься через час, — прокричала она мне вслед, — я включу газ, и ты будешь виновата в моей смерти.

Я шла по улице и воображала, что подхожу к его дому, поднимаюсь по ступенькам и нажимаю кнопку звонка. «Ты опоздала, — скажет он, — я ждал тебя раньше».

Потом я подумала: «А что, если пойти в тот отель на Бёрнерз-стрит? У меня как раз хватит денег. Они, конечно, наврут, что у них нет комнаты, если прийти без багажа. Хотя гостиница полупустая, они все равно говорят, что нет номеров. Я так отчетливо представила себе, как девушка за стойкой в холле говорит: «Мест нет, мисс», — что начала смеяться. Как холодно они смотрят на тебя и какими противными голосами говорят, — как будто вокруг вырастают гладкие, без единого выступа стены, через которые никак не перелезешь. И с этим ничего не поделаешь. Все это пакость, как говорит Лори. И как гнусно они смотрят на тебя, и эти их гнусные голоса и сплошной обман, как говорит Лори.