Порочные занятия (ЛП) - Шейд Сигги

Я сжимаю зубы, сожалея о саркастичной шутке.

— Это автономный кампус в спальной приморской деревушке, которая мало что может предложить человеку младше тридцати, — говорю я со скучающим видом. — Даже если бы объект захотел покинуть безопасную территорию, ему просто не позволили бы.

— А ночные клубы? — спрашивает он.

Я качаю головой, задаваясь вопросом, действительно ли он такой тупой.

— В университете есть все, чего может пожелать мелкий засранец.

— Я думал, ты уже нашел лазейку.

— Прошла всего неделя, — говорю я, приподняв брови. — Миссия ведь была долгосрочной, не так ли? Или потребность в рычагах давления на его семью обострилась?

— Ты не спрашивал о своей матери, — огрызается он.

Даже упоминание о ней — удар под дых. Адреналин бурлит в организме, приводя меня в состояние повышенной ярости. Я, должно быть, задел его, если он бьет так низко.

— Надеюсь, ты заботишься о ее здоровье, — говорю я сквозь стиснутые зубы.

— Из всех моих любовниц она единственная произвела на свет такого достойного сына, — говорит Криус с притворной ностальгией.

Мои губы кривятся. Мать была его пленницей. Жертвой. Еще задолго до моего рождения.

Если он думает, что я нуждаюсь в отцовской заботе, то сильно ошибается.

— Еще что-нибудь?

— Держи меня в курсе насчет мальчишки Бестлэссонов. В момент, когда он покинет кампус…

— Я дам тебе знать, — вешаю трубку.

Кто-то тихо кашляет, и я оборачиваюсь.

В дверях стоит Феникс, одетая в плащ и туфли на шпильке. Требуется вся сила воли, чтобы не спросить, что она услышала.

Вместо этого я проматываю в голове все свои слова. Ничего подозрительного. Привычка, которую я выработал за время, когда мне приходилось убивать, чтобы купить свободу.

Она ничего не слышала.

По крайней мере, надеюсь на это.

Мой взгляд скользит от поднятых лацканов ее пальто к тройному узлу на ремне и вниз к голым лодыжкам.

Я понятия не имею, голая она под ним или нашла способ спасти трусики. Что еще более важно, похоже, она на пути к выходу.

— Уже уходишь? — задаю вопрос. — Я хотел помазать твои синяки.

Она опускает взгляд.

— У меня задание к понедельнику, так что…

Сердце летит куда-то вниз. Не то чтобы я в настроении для компании или секса. После разговора с Криусом мне хочется только уничтожать.

— Когда ты оплатишь мое обучение и аренду? — спрашивает она, не встречаясь со мной взглядом.

— Финансовый отдел выдаст тебе квитанцию завтра к концу рабочего дня, — отвечаю я ровным голосом.

Она сжимает руки.

— Спасибо.

— Я вызову тебе такси.

Она качает головой.

— Оно уже ждет снаружи.

Я роняю взгляд к ее ногам. Феникс, должно быть, заказала его, как только я вышел из игровой комнаты. Я хочу потребовать объяснений, когда она трет следы на запястье.

Шелковые веревки прошлой ночью, вероятно, были излишними. Я ни о чем не жалею, а она?

Она прихрамывает по коридору на сломанной шпильке. Я мысленно делаю пометку купить ей пару туфель и открываю дверь.

Снаружи на улице ждет серая «Тойота Приус» с заведенным двигателем. Морской воздух наполняет мои легкие, смешиваясь с ее цитрусово-ванильным запахом.

Феникс проходит мимо меня по черно-белой дорожке.

Я прислоняюсь к дверному косяку.

— Мисс Шталь?

Она напрягается.

— Да сэр?

— Все в порядке?

— Конечно, — слишком быстро отвечает она.

Я говорил с ней вчера и поинтересовался ее чувствами. Она была сонная, но счастливая и с нетерпением ждала большего. Я мог бы приказать ей остаться, но ей явно необходимо личное пространство.

— Жду от тебя полный ответ здесь в следующую субботу, — говорю я.

Она замирает на четыре удара сердца — четыре удара сердца, во время которых я задерживаю дыхание, ожидая ответа.

Только когда она снова кивает мне, я выдыхаю.

Она садится в Приус и закрывает дверцу, не улыбнувшись и даже не помахав на прощание.

Я не захожу в дом. Ни тогда, когда машина съезжает с дороги, ни, когда она поворачивает налево с Сидней Кресент и исчезает в Марина-Променад.

Не могу сказать, сожалеет Феникс или ей просто нужно время, чтобы переварить распутства прошлой ночи.

Глава 16

ФЕНИКС

Как ни в чем не бывало выйти из виллы стоимостью в несколько миллионов фунтов — тот еще подвиг. Особенно со сломанным каблуком, водопадом между ног и в тонюсеньком плаще на голое тело. Задача как раз для меня.

Взгляд профессора Сегала прожигает мне спину, когда я выхожу на облицованную плиткой дорожку, соединяющую его входную дверь и тротуар Сидней Кресент.

Солнечный свет слепит, делая события прошлой ночи еще более реальными.

Я полной грудью вдыхаю свежий морской воздух, который начисто вымывает все иллюзии о моем будущем в роли содержанки.

О чем, черт возьми, я только думала?

Нога со сломанным каблуком дрожит, когда я наступаю на нее. Приходится балансировать на подушечках пальцев, чтобы добраться до такси, ожидающего на обочине.

Нужно оставаться невозмутимой.

Если я засомневаюсь или остановлюсь, то он позовет меня назад.

И ничто в мире не заставит меня отказаться.

В теле уже начинается ломка от жажды большего, хоть я и уверена, что у него есть девушка или жена. Судя по телефонному разговору, она лежит в больнице или реабилитационной клинке.

Что еще может значить «Надеюсь, ты заботишься о ее здоровье»?

Спустя пару ударов сердца я все же открываю дверь и проскальзываю на заднее сиденье. Заикаясь, подтверждаю свою личность, пункт назначения и затаиваю дыхание, когда водитель заводит двигатель.

Я на сто процентов уверенна, что профессор Сегал до сих пор за мной наблюдает, но так и не решаюсь повернуть голову в сторону двери. Если сделаю это, то растеряю все оставшиеся крупицы воли перед лицом соблазна.

— Красавица, все в порядке? — задает вопрос водитель, трогаясь с места.

— Все хорошо, — я закрываю глаза в притворной дремоте, надеясь, что он поймет намек и отстанет.

Машина проезжает вниз по дороге и сворачивает на Марина Променад, где ускоряется. Я, наконец, выдыхаю, уверенная, что профессор остался вне зоны досягаемости.

Утром я проснулась в незнакомой постели. Болело все: ноги и руки, которые он привязывал к мебели, соски, которые он мучил, и киска, которую дразнил, заставляя кончать раз за разом.

В какой-то момент удовольствие стало настолько сильным, что разум не выдержал, и я отключилась.

Но что самое страшное — мне это нравилось.

Нравилось унижение и боль. Даже момент с бутылкой и вином был дурманящим. И я получила свой первый множественный оргазм. А когда он перенес меня на кровать, мое сердце и вовсе растаяло.

Затем он принес еду и заботился так, будто я особенная. Не думала, что мужчины могут так подпитывать энергией. Это было чистое наслаждение. Но в тот момент, когда я расслабилась и почувствовала себя любимой, он соблазнил меня сделать невероятное с шоколадным фондю.

Возбуждение приливает вниз. Кто бы мог подумать, что еще одна эрогенная зона находится у меня в горле?

Я прикладываю пальцы к вискам, зажмуриваю глаза и вдыхаю через нос. Отсутствие ужаса в моей реакции напрочь выбивает землю из-под ног.

Отец был прав?

Каждый раз, когда он кричал, что женщины любят мудаков потому, что все они никчемные потаскухи. Что женщины неблагодарные и хотят только тех, кто относится к ним как к дерьму.

В первый раз эти слова смутили меня, потом разозлили, а потом я просто поняла, что он затаил обиду, будучи отверженным.

Папа всегда говорил, что я паду, как только он отвернется. И вот, посмотрите на меня. Внезапно свалившаяся свобода повергла мой разум в хаос.