Прошлое должно умереть - Инна Карташевская

– Да кого угодно. Она же жила здесь несколько лет.

– Да, двадцать лет назад. Она даже свою лучшую подругу еле нашла, не то, что кого-нибудь еще. С кем еще ей могло понадобиться встречаться, да еще тайно от тебя?

– С тобой, например, – вырвалось у Олега.

– Ах, со мной? И это я убила ее? Да ведь я же была с тобой в этой комнате. Ты, что забыл об этом?

– Встречу могла назначить ты, а убить мог кто-нибудь еще. Что, трудно сейчас нанять кого-то?

– Понятно, значит, это я убила ее. Значит, ты теперь будешь шантажировать меня?

– Я вообще не собираюсь никого шантажировать. Мне сейчас только этого не хватало. Ты что, не понимаешь, что над нами висит подозрение в убийстве?

– Это над тобой висит. У тебя с ней были общие дела и прочие шуры-муры. А я здесь не причем. Я ее почти и не знала.

– Тем не менее, ты была заинтересована в ее смертию

– С чего же это?

– Во-первых, она собиралась быть менеджером в нашем бизнесе, и ты тоже. А во-вторых, ты и сама знаешь. Из-за меня.

– Да? Ну, так вот, послушай теперь правду. Из-за тебя я не стала бы соперничать даже с дохлой крысой, а в твоем сраном бизнесе я вообще никогда не собиралась участвовать.

– Зачем же ты тогда приехала за мной сюда?

– Со временем ты бы узнал это. Но, так как обстоятельства переменились, узнаешь сейчас.

Марианна вдруг успокоилась. Что ж, все, что делается, делается к лучшему. Пора ему расплатиться с ней, а ей уезжать в Париж. Хватит с ним миндальничать.

– Так вот, дорогой, мне нужны деньги. И дашь мне их ты. Ты дал в милиции мои данные. Я твое алиби, так что за алиби придется заплатить. Ты дашь мне половину того, что у тебя есть, и мы в расчете. И не вздумай меня обмануть. Мы пойдем в банк и откроем сейф вместе.

– Ты, наверное, рехнулась. Там половина денег не мои, а Ленины. И вообще, я не собираюсь тебе ничего давать.

– Значит, у тебя не будет алиби.

– Знаешь, здесь мое слово против твоего. Так, что неизвестно, кому поверят.

– Не волнуйся, все будет не просто так. Я позвоню или даже приду в милицию, и, рыдая, расскажу, как ты планировал убить ее, как кровожадно мечтал об этом. Я, естественно, плакала, отговаривала тебя. Я даже хотела пойти в милицию раньше, но ты сказал, что убьешь и меня тоже, и я боялась. Я до последнего момента надеялась, что ты не осмелишься пойти на убийство, но ты сделал это. А теперь заставляешь меня подтвердить твое алиби. Но я не могу молчать, Кстати, я попрошу, чтобы тебя немедленно арестовали, так как ты можешь убить меня тоже. Как тебе такой сценарий?

Олег молчал, не веря своим ушам. Какой он идиот. Как он мог связаться с такой мерзавкой? И ведь она действительно сделает это. А тогда он пропал. Этот следователь вроде неплохой человек. Но кто его знает, каков он на самом деле. И есть еще и другие, его начальство, например. Они выбьют из него признание за несколько дней. Не такой уж он большой герой. Он вспомнил своего бывшего соседа по Днепропетровску. Молодой парень с женой и двумя детьми. Решил подзаработать, привезти и продать грузовик с арбузами. По дороге его остановила милиция. То ли он не заплатил, то ли у него документы были не в порядке, никто так и не узнал. Но его забрали в отделение, закрыли в подвале и били, пока не искалечили. Потом, чтобы скрыть следы, выбросили с четвертого этажа, и сказали, что он выбросился сам. Его родители куда только не писали и не ездили, но не добились справедливости. Да и чего добиваться? Сына ведь все равно не вернешь.

Он попробовал убедить ее.

– Но ведь тогда и у тебя нет алиби.

– А зачем мне оно? Я ее вообще не знала. Да и как бы я ее вызвала на свидание? У нее даже и телефона нет. Куда бы я ей звонила? В дверь, что ли? Нет, мой дорогой, ты попался. А чтоб ты не думал трепыхаться, могу тебе сообщить еще кое-что. У меня здесь есть ребята знакомые. Так, отморозки, конечно. Но будут рады сделать любую работу за пару сотен баксов. Особенно будут рады изувечить кого-нибудь. В общем, даю тебе один день, чтобы решить. Не думай, что сможешь удрать. Кроме дома родителей тебе деваться некуда, а там тебя милиция быстро найдет.

Она была права, деваться ему было некуда. Олег почувствовал дикую ярость и отчаяние.

– Ах, ты стерва, дрянь, проституткой была, проституткой и осталась.

– Да? А ты думал, я с тобой таскаюсь по великой любви? Да кому ты нужен, тюфяк несчастный. Давай деньги и иди опять старушек ублажать. Это все, на что ты способен.

Бац! Не выдержав, он залепил ей пощечину. Она отлетела, ударилась головой о стенку, из носа у нее пошла кровь. Любая другая женщина заплакала бы или хотя бы закричала на ее месте. Но Марианна еще в детстве прошла хорошую школу, и держать удар умела, поэтому она только засмеялась.

– Вот это мне как раз и было нужно. Теперь я пойду сниму побои, и в милиции мне тем более поверят, что я раньше молчала, потому что ты избивал меня.

Она с торжеством смотрела на него. Да, его обложили со всех сторон, теперь у него нет выбора. Денежки будут ее.

Олег в бессилии смотрел на нее. Нужно сдержаться. Лучше всего сейчас уйти и все обдумать. Должен же быть какой-то выход.

Он повернулся и молча пошел к двери.

– Смотри, у тебя есть только один день. Это сегодня. Если завтра ты не придешь с ключом от сейфа, я еду в милицию. А мои мальчики позаботятся, чтобы ты не сбежал, – успела крикнуть она ему вслед.

Он шел по улице, задыхаясь от гнева и ненависти. Но винил во всем только себя. Как он мог связаться с ней, не распознать такую стерву. А ведь она не раз выдавала себя. Сначала, когда рассказала об убийстве старика, да и несколько раз он ловил на себе ее странные взгляды, то ненавидящие, то презрительные. Но он отгонял от себя тогда все тревожные мысли, видел только ее ангельское личико. Княжна, твою мать. Проститутка, проститутка.

Внезапно он остановился. Какой толк бесноваться. Нужно думать, что можно сделать, если вообще в такой ситуации что-то можно сделать. Нужно бежать. Интересно, как далеко можно убежать от милиции. А от ее отморозков?

А, может, она блефует? Неужели у нее хватит наглости устроить такой спектакль в милиции? Да и если она заявит на него, денежки уплывут, и она их не получит. Нет, нужно подождать, посмотреть, что она сделает.

***

Лера сидела у себя в спальне и грустно смотрела в зеркало. Итак, в этом году ей исполняется страшно сказать сколько. Сорок лет. Большая часть жизни уже позади, а что она видела? Разве ей есть, что вспомнить? А ведь ее уже, наверное, можно назвать пожилой женщиной. Лера, конечно, кокетничала, потому что из зеркала на нее смотрела красивая молодая женщина лет двадцати шести, двадцати семи. Дело в том, что на самом деле труд красит человека только в песнях и лозунгах, а в жизни труд старит человека, особенно женщину, а Лера в своей жизни ни одного дня не работала.

Вся ее жизнь была связана со словом «обожание». В детстве она была единственной обожаемой внучкой своих дедушек и бабушек. Дедушка с маминой стороны был скорняком, имел дело с ценными мехами. Даже в то суровое время люди такой профессии умели делать хорошие деньги. Дедушка с другой стороны был известный врач-окулист и тоже не бедствовал, и хотя тогда было опасно выпячивать свое богатство, скрыть его полностью тоже было невозможно.

Однажды, когда маленькая Лерочка была еще в первом классе, учительница проводила классный час о дружбе народов и разных национальностей в Советском Союзе. Так как в Лерином классе, как, в общем, и в любом другом учились и армяне и татары и украинцы, она заговорила о национальных костюмах. Она сказала, что национальный костюм, это то, в чем ходили их бабушки и дедушки. Лера подняла руку и сказала, что ее национальный костюм это каракулевая шуба и бриллиантовые серьги, так как именно в этом ходили обе ее бабушки.

Ее родители были стоматологами, причем отец заведовал отделением челюстно-лицевой хирургии в областной больнице. Так что Лера никогда не знала, что такое бедность или хотя бы просто безденежье.

Когда ей исполнилось девятнадцать лет, родители по доброй еврейской традиции познакомили ее с хорошим еврейским мальчиком Игорем Ройзманом, который уже тогда был весьма подающим надежды молодым адвокатом. Муж продолжил традицию обожания Леры, ведь она действительно была красавицей, а он был самым обычным человеком, среднего роста, с начинающейся лысиной и склонный к полноте. Ho несмотря на окружавшую ее с детства атмосферу обожания, Лера не была ни капризной стервой, ни самовлюбленной дурой. Она была очень даже не глупа, и у нее был легкий характер. Своего Гарика она любила. Не какой-то, правда, огромной страстной любовью, от которой в семейной жизни мало толку, а просто испытывала к нему нежность и привязанность, а также очень ценила его отношение к ней. Они жили дружно и очень любили своих двух хорошеньких дочек.