Семиевие - Нил Стивенсон

– Напрашивается предположение, что интерес Шона Пробста к кускам льда, выделывающим всякие штуки, – отнюдь неспроста, – заметил Рис.

– Угу. Но со мной он планами не делится.

– А нет ли возможности соединить этих «вьев» между собой?

– В цепь?

– Ну да. «Ужики» не то чтобы плохи в этом смысле, но намного сложней, чем требуется.

– У тебя одни цепи в голове. Да, возможность имеется. А потом еще можно сцепить их боками и образовать что-то вроде ткани.

– Дядюшка Джон взывает ко мне из могилы, умоляя, чтобы его хобби не пропало впустую.

– Постарайся не утратить моего расположения, – улыбнулась Дина, – тогда я и тебе дам немного поиграться.

В А+0.56 хаб, вокруг которого вращался тор, утратил звание кормового модуля «Иззи», приобретя взамен обозначение Х1. С мыса Канаверал тяжелой ракетой был запущен хаб большего размера, по имени Х2, который пристыковался к нему сзади.

Изначально предполагалось, что Х2 станет базой для полномасштабного космического туризма. Исходной задачей Риса, ради которой он провел два года в тренировках, как раз и было привести эту базу в пригодное для эксплуатации состояние. Само собой, назначение модуля теперь изменилось, но функционально все оставалось по-прежнему: большой центральный хаб Х2, а вокруг него вращается новый, тоже более крупный тор. Его – само собой, получившего название Т2 – следовало собрать прямо в космосе из комплекта жестких и надувных отсеков; часть из них загрузили в Х2, остальные предполагалось запустить в космос следом. Пока что из Х2 торчали четыре оканчивающиеся заглушками толстые «спицы» – к ним позднее добавятся элементы, образующие «обод» колеса.

К тому времени скауты успели выполнить свое основное задание, заключавшееся в том, чтобы с опорой на интегрированную ферменную конструкцию соорудить разветвленную систему пустотелых труб, около полуметра диаметром и с расширением примерно через каждые десять метров длины. При соблюдении определенных условий, включающих в себя хорошую физподготовку, отсутствие клаустрофобии и не слишком набитые карманы, человек вполне мог передвигаться по такой трубе, как хомяк по прозрачной пластиковой трубке у себя в клетке. Расширения в трубах служили для того, чтобы можно было разойтись на встречных курсах. Устанавливались также сферические модули – точки соединения и ветвления. Трубы заканчивались стыковочными площадками, где разнообразные космические аппараты могли, причалив к станции, установить с ней прочное и герметичное соединение.

Ибо с самого начала было ясно, что места для стыковки станут, если позаимствовать выражения из жаргона Пита Старлинга, «остродефицитным ресурсом», «бутылочным горлышком» и «ключевыми ограничителями». Строить ракеты, космические аппараты и скафандры было нелегко, но по крайней мере это происходило на Земле, где на рост производства бросили колоссальные ресурсы. Однако армаде кораблей некуда будет лететь, если им не найдется куда причалить. А стыковочные узлы приходилось строить прямо на месте, на орбите.

Стыковка – дело довольно серьезное и требующее специфических технологий, однако технологии эти в ходе длительного применения отработали до совершенства. Китайская космическая программа приняла за стандарт ту же систему, что и у русских – соответственно, их аппараты могли стыковаться к МКС так же, как и российские. И это было неплохо. Однако оставался непреложный факт: любой запущенный в космос пилотируемый аппарат должен достичь места назначения в пределах двух суток, пока у его обитателей не кончился воздух, пища и вода. Таким образом, скаутам предстояло увеличить количество стыковочных узлов как можно более быстрым и дешевым способом. Площадки для стыковки не могли располагаться слишком близко друг к дружке; чтобы их развести, и потребовались хомячьи трубы. Снаружи на трубах крепились – этим продолжали заниматься свежие партии скаутов – всевозможные шланги и провода, а также структурные элементы, притянутые к ближайшим фермам.

Первоначальная система труб, сооруженная между А+0.29 и А+0.50 Феклой и другими скаутами первого призыва, дала шесть новых узлов для стыковки. Их немедленно заняли корабли, на которых прибыла первая волна так называемых пионеров – три «Союза», два «Шэньчжоу» и аппарат из Соединенных Штатов, разработанный для космического туризма.

Воодушевленные успехом запуска, с которым прибыли Бо и Рис, русские теперь впихивали по пять-шесть пассажиров в каждый «Союз». «Шэньчжоу» строились на основе того же проекта, хотя были крупней и более технологически совершенны. Как и «Союзы», они были рассчитаны на экипаж из трех человек – если исходить из того, что эти трое собираются живыми вернуться на Землю. В варианте для поездки в один конец каждый «Шэньчжоу» тоже вмещал шестерых. Американский туристический корабль прибыл с полным комплектом из семи астронавтов.

Таким образом, в общей сложности с первой волной пионеров на «Иззи» прибыли тридцать шесть человек, увеличив население станции более чем вдвое. Жить им предстояло в собственных орбитальных модулях, где имелись туалеты, очистители воздуха и системы теплоотвода. Было тесновато, но по сравнению с «Луками» это все же означало существенный шаг вперед.

Когда в А+0.56 на гигантском «Фэлконе» – в его тяжелой версии – прибыл модуль Х2, Фекла и другие оставшиеся в живых скауты потратили целый день, чтобы вытащить груз из модуля и в качестве временной меры закрепить его снаружи. Вслед за этим в Х2 перебрались сами скауты, превратив его в свое общежитие и распрощавшись со вконец обветшавшими «Луками» – из них стравили воздух, подлатали и, аккуратно свернув, убрали про запас на случай чрезвычайной ситуации.

Примерно две трети пионеров либо имели опыт работы в открытом космосе, либо прошли срочный подготовительный курс за последние недели две. Скафандров на всех пока не хватало – их сейчас со всей возможной поспешностью изготавливали внизу, – однако ими можно было делиться. Поэтому длительность смены сократили с пятнадцати часов сперва до двенадцати, а потом и до восьми, чтобы пропускать отдохнувших через имеющиеся скафандры дважды или трижды в сутки. Усилия тех, кто работал снаружи, разделились между сборкой тора Т2 и дальнейшим расширением системы труб, чтобы подготовить причалы для следующей волны запусков.

Остальные пионеры, не подготовленные для открытого космоса, посвятили себя различным заданиям в герметизированных частях станции. Дина обнаружила, что у нее появилось сразу двое помощников: Бо, которая, похоже, сама себя назначила на эту роль, и Ларс Хедемекер – тот самый, с видео. Рекрутеры «Арджуны» нашли молодого голландца в Делфте, где он заканчивал магистратуру по робототехнике. Дина знала его как автора многочисленных мейлов, всегда готового ответить на ее вопросы или срочно предоставить исправленные версии кода. Как оказалось, ей даже не удосужились сообщить, что Ларса включили в число пассажиров американского туристического корабля, прибывающего в День 52 (в последнее время многие стали опускать приставку А+ и называть дни сразу по номеру). Просто ни с того ни с сего в мастерской обнаружился крупный рыжеватый блондин, выразивший явное намерение ее обнять. Это было не совсем обычно. Выражаясь очень мягко, до сих пор на Международной космической станции нежданные визиты как-то не практиковались.

В одной руке Ларс держал груду шоколадных батончиков, в другой – фотоаппарат, а из карманов комбинезона сыпалась наружу всякая всячина: ампулы с морфием, антибиотики, бумажные рулоны с микросхемами, одноразовые контактные линзы, презервативы, пакетики кофе, тюбики разных экзотических минеральных смазок, запасные стержни для карандашей и пучки кабельных стяжек. Очевидно, в практику вошло перед посадкой на корабль нагружать пассажиров витаминами до такой степени, что они едва могли двигаться.

Ларс оказался очень милым, и весь его первый день на «Иззи» для Дины, которая уже целый год не встречалась с коллегами лицом к лицу, был полон ничем не замутненного удовольствия. Она показала ему мастерскую, пусть даже и не прибранную к приходу гостя, дала поуправлять роботами на поверхности Амальтеи и даже вывела наружу нескольких «броневиков», чтобы Ларс ими полюбовался. Дело в том, что недели две назад с подсказки Риса Дина поручила свободным роботам изготавливать доспехи для других роботов. Теоретически ей следовало отрезать от астероида куски, выплавлять в своей плавильной печи аккуратные слитки, а затем уже наваривать их на рамы «хватов». Однако в подобных сложностях не было нужды. Материал, из которого состояла Амальтея, годился и сам по себе. Закаленной сталью он, естественно, не был, но от радиации защищал не хуже. Так что Дина просто срезала кусочки произвольной формы, никак их не обрабатывая, и бронировала «хватов», следя лишь, чтобы между пластинами не было щелей. Ее роботы теперь и сами походили на ходячие астероиды.