Дети леса, дети звезд - Мерри Джинн

Хорошо. Тихо.

Словно не было вчера настороженного Мастера, шебутного Блейки, этих иномировых отношений, и баек приезжего о том, как доехал, о городе, в котором жил, о горах и тамошних людях. Рон лениво пил, размышляя, стоит ли дальше самому расспрашивать Мастера о том, где он вырос и жил, или оставить все как есть, раз человек даже при одном упоминании о родине хватается за оружие.

Нет, не стоит. Сам расскажет. А расскажет ли?

Тут Рон вспомнил байку о братьях и почти что фыркнул в кружку. Мастер, вообще-то, мог бы рассказать о том, что у него случилось, своими словами, без иносказаний, было бы понятнее.

…А пить с Блейки хорошо было, давно так не сидели! И Блейки знал человека, который делал расписной посох. Вульфрик Дорр, вот как его звали, того старика. Грин поймал себя на том, что почти сроднился с посохом, и хочется порой добавить к росписи пару-другую значков.

Солнце грело, Грин сидел на крыльце и жмурился, и почти к самым его ногам, тихо подсвистывая, подлетела стайка дроздов, черно-крапчатых, деловитых. И, глядя на их порхание, Грин вдруг вспомнил такое, отчего захотелось крепко дать себе по башке — маг, скажите-ка! Ну, ладно, Тесс чужой, ему простительно, но он, Рональд Грин, как-никак — потомок лесовиков!

Грин поспешно вылил остаток молока в плошку у крыльца — лесным тварям, зашел обратно в дом и крепко потряс спящего Тесса за плечо:

— Мастер! За горбиной надо бы, заморозки в любую ночь нагрянут.

Мастер, не разлепляя глаз, движением отточенно-нервным в проекте и нечетко-сонным в исполнении руку ученика поймал, буркнул сердито: "Грин!" — следом последовательно пробормотал: "Что?", "За чем?" — и, наконец, сел в постели, просыпаясь.

Посмотрел на парня, потом в окно, подумал и уточнил с легким сомнением:

— А она уже?

— Она уже почти совсем! — пылко заверил Грин, и, невнятно объясняя что-то про зиму, лихорадки, простуды, дроздов, заморозки, после которых нельзя, сгниет, и мальчишек, которым надо непременно показать, куда идти и где рвать, зашебуршал в поисках подходящей корзинки.

Тесс от его торопливых речей только отмахнулся: "Проснулись — успеем. Ее тут недалеко совсем было," — собирался рассеянно-сонно, не забыв притом прихватить хлеба с холодным мясом то ли на обед, то ли на завтрак в дороге, жмурился от солнечных лучей, бьющих в глаз сперва через окно, потом просто…

Прошло совсем немного времени, а Мастер и его ученик уже порядком ушли в смешанный лиственный лес, и Тесс шел вслед за Грином, задумчиво озирался вокруг, и на лице его было выражение спокойного умиротворения, а Грин рвался вперед, тревожно смахивал с волос желтые мелкие листья, взглядом искал приметные оливково-зеленые деревья горбины с красными крупными ягодами. Надо было, чтобы стояли они дружной рощицей, но такого не находилось, и Грин время от времени резко сворачивал, метался из стороны в сторону, и тогда бурые сухие листья взлетали от земли, словно подхваченные небольшим вихрем.

Ягоды горбины набирали силу перед самыми заморозками, последние погожие дни так и звали: "горбинники". Собранные в срок, алые сочные кисти давали людям силу пережить долгие морозы, хранили от кровотока десен и выпадения зубов, лечили внезапные головные боли, слабость и скверное, слякотное настроение. Начиная с первого снега, детям ежедневно давали хотя бы по ягодке, чтобы кровь не стыла, ягоду кидали в берестяные ведра "воде на свежесть".

Место для сбора горбины всегда указывали маги, они же помечали деревья, которые обирать ни в коем случае нельзя, потому что горбина в лесу растет и для птиц, и для зверей, и для нелюди.

Время горбинника указывали дрозды, и Грин про себя ругался на то, что забыл понаблюдать за бойкими птицами и чуть не упустил срок. Мучало парня еще одно — он не знал, как определить запретные деревья. Потому он и метался тревожно, словно щенок на незнакомом месте, не понимая, куда и зачем тянет, и никак не мог успокоиться.

Черный Мастер шел следом, щурился от солнца, аккуратно переступал через лужи, которые Грин перепрыгивал, и лишь однажды остановился, замерев на месте.

— Красиво-то как! — произнес он, как будто любуясь открывшимся ему пейзажем, и небом, и Грин вдруг увидел, что да, и правда красиво, и стоит Мастер у самой тоненькой горбинки, над его головой причудливо ржавеют перистые листья, а дальше, правее — толпятся деревья с гладкими стволами, изгибаясь под ветром, будто в танце.

А Тесс мечтательно улыбнулся, погладил оказавшуюся у лица ветвь, словно лошадь обнял, поглядел сквозь ветви на небо и так и замер, закрывая глаза и прижавшись к стволу щекой. Постоял какое-то время, вздохнул и тихо сел под тем же деревцем, продолжая касаться его ладонью, боком, виском…

Грин еще побродил — побродил вокруг, убедился, что место чистое, безопасное, деревья стоят почти кругом, как положено, взял ягод с каждого дерева, на те, рядом с которыми сидел Мастер, навязал охранительные ленты, и было у него ощущение, что все сделано правильно без всяких заклинаний. Парень тогда в первый раз задумался, а точно ли нужно что-то проговаривать, и вообще — нужна ли для колдовства человеческая речь, или достаточно просто, без суеты, сосредоточиться на том, что рядом.

— Мастер Серазан, а почему вам понравились именно те деревья? — спросил,

пока шли домой.

Тесс помолчал, заговорил не сразу.

— Бывает, что ягода или еще какой плод словно для того и растут, чтобы их поскорее все ободрать и сожрать-заготовить, — ответил он наконец. — К такой сразу руки тянутся — в рот, в корзину, к себе, с собой… А на эти ты смотрел, когда шел? Если обратил внимание, то они все вместе, с остальным лесом и небом над и вокруг — одна цельная картинка. Светлые, яркие, и от них от солнца на землю — такие резкие, четкие тени… И не ягоды собирать хочется, а весь образ заснять, или художника срочно искать, или хотя бы запомнить…

Тесс вздохнул, глядя в никуда, почти споткнулся о корень под ногами и снова вздохнул, но уже пополам с фырканьем.

— Да и вблизи тоже — дерево такое, что его явно не брать надо. Погладил, отдохнул под ним — и иди. Повезет — через год снова придешь и увидишь. Ну или весной.

Честно говоря, Грин не помнил ни теней, ни картинки, но про художника запомнил. Ягоды и листья горбины часто вырезали на ставнях домов и на дверях дилижансов — говорили, что это помогает от нечисти. Но тут собрать впечатление в одно целое не получилось, и Грин дал себе слово хотя бы попытаться увидеть то, что видел Мастер, на следующий день.

Однако весь следующий день, без остатка, у Рона весь ушел на то, чтобы собрать деревенских мальчишек, отвести их к заветному месту и завистливо смотреть, как дети звонкой стайкой обирают горбину. Грин сидел на том же самом месте, что и Мастер вчера, пытался почувствовать, как оно было, но детский щебет отвлекал настолько, что Грин бросил свое бесполезное занятие, с головой уйдя в следующую проблему — а именно — как правильно высушить то, что уже собрано.