Река вечности (Часть 1) - Филип Фармер

Однако, когда они отошли подальше, он заметил:

— Я думаю, нам не стоит больше видеться, пока я не скажу Филлис. Ты согласна?

— Да. Значит, увидимся завтра?

— Да, когда я покончу с делами. Хотя, если галера Мюреля начнет доставлять нам хлопоты, дела могут затянуться.

Глава 12

В этот вечер, за час до темноты, с другого берега на каноэ приплыл Деканавидах с группой из пятидесяти вождей. Их визит носил неофициальный характер, поскольку политическое совещание решено было провести после прибытия галеры Мюреля. Спиртное, реквизированное из общего фонда, лилось рекой; пел хор, которого сменила затем знаменитая итальянская певица двенадцатого века с колоратурным сопрано.

После чего между членами Телемского Особого совета и вождями племени каюга началось состязание, кто кого перепьет. Блэк принимал в нем участие с большой неохотой, ибо знал, что завтра и в последующие дни ему потребуются все его силы. Но отступить значило потерять лицо.

Ночь уже перевалила за половину, когда Деканавидах неожиданно встал и побрел к большому боевому каноэ, маячившему на берегу. Те из его воинов, кто был в состоянии, тоже поднялись и, спотыкаясь, поплелись за ним.

— Прощай, белый брат Блэк, — хихикнув, сказал вождь.

— До завтра, красный брат, — ответил Ричард, как всегда избегая ненавистного слова прощания.

Затем, отдав несколько распоряжений генералу Келли, он зашагал вместе с Филлис к своей хижине на холме. Оба они молчали; Филлис за весь вечер едва вымолвила пару слов и почти не притронулась к напиткам. Придя домой, Блэк разделся и медленно, с наслаждением растянулся на кровати. Филлис не нырнула в его объятия, как обычно, а села на единственный стул и закурила сигарету.

— Расскажи мне об Анн де Сельно, — попросила она.

— Обворожительная женщина, — ответил он.

— Кто бы спорил!

— И не спорь, все равно проиграешь.

— Да, конечно. Ведь спорить пришлось бы с тысячей мужчин.

— Анн щедра, — сказал он сухо, — но довольно разборчива.

— Конечно. Она спит только со своими друзьями, а врагов у нее в долине нет. Как подумаешь, что к ее услугам все когда-либо жившие на Земле мужчины… Дик, ведь для нее это отличный шанс стать величайшей шлюхой в мире! Знай себе путешествуй по Реке вверх и вниз и трахайся со всеми подряд…

Блэк тяжело раскинулся на кровати, стараясь выдохнуть пары бурбона, грозившие в любой момент взорваться у него в голове. Он любил хорошее виски, но не любил напиваться. Крепко поддав, он становился агрессивен и мог сказать или сделать что-нибудь такое, чего делать не хотел. Вот и сейчас, к примеру, он начал злиться на Филлис. Гнев был ленивый и темный, но если она не перестанет его донимать, а он знал, что не перестанет, то на него нахлынет красная волна бешенства. Не постепенно, как во время прилива, а стремительно и мгновенно, точно волна, вздыбленная подводным землетрясением. И тогда он набросится на Филлис с обидными и колкими упреками и даже, возможно, выставит ее из хижины. А этого он не хотел; но она не имела права так заводить его; они заключили соглашение — вот пусть и придерживается его!

Филлис встала над ним, уперев руки в боки, сверля его пристальным взглядом. Единственный факел на стене, горевший за спиной у Филлис, оставлял ее лицо в тени, но Блэк смутно видел искаженные болью черты, опущенные уголки рта, провалы глазниц.

— Дик, ты всегда хвалился своей честностью. Почему ты не расскажешь мне, что случилось сегодня днем?

Он знал, что придется ей рассказать. Но рассказывать все равно не хотелось — не хотелось причинять ей боль после двенадцати лет совместной жизни.

Но если так, зачем же он занимался с Анн любовью? Он ведь знал, чем это кончится.

— Ну! — сказала Филлис.

— Я тебя просто не узнаю.

— А я тебя!

— Гераклит был прав. Все течет, все изменяется.

— Только не надо мне цитировать греческих философов. И арабских тоже. Мне нужен прямой ответ.

— На какой вопрос? Я что-то не помню вопроса.

— Почему ты уклоняешься? Боишься, что ли?

— Боюсь?!

Он сел, схватив ее за руку.

— Мне не нравится, когда меня упрекают в том, что я боюсь!

— Это уже признание.

Филлис не пыталась выдернуть руку: во-первых, ей бы это все равно не удалось, а во-вторых, она хотела показать Блэку, что тоже ничего не боится.

Ее глаза бесстрашно выдержали его взгляд.

Внезапно, устыдившись себя самого и той роли большой мускулистой скотины, которую его вынудили играть, а также не желая, чтобы Филлис упивалась своей ролью жертвы, Блэк разжал ладонь. Филлис была слишком горда, чтобы растирать запястье, взывая таким образом к его сочувствию.

— Ты права, — сказал Блэк. — Мне должно быть безразлично, считаешь ты меня трусом или нет.

— Не должно, — тихо проговорила она. — Я не хочу, чтобы тебе было безразлично. Но…

— Да, я знаю, — сказал Ричард, снова улегшись на кровать. — Да, я спал с ней. Мы пошли в горы на пикник. Я так решил. Меня никто туда не заманивал и не ловил врасплох. И все же я не раскаиваюсь, потому что не чувствую себя виноватым. Да и с какой стати? Мы с тобой давно договорились, что можем заниматься любовью, с кем захотим.

Он был удивлен ее реакцией. Ни слез, ни криков, ни обвинений, ни даже безмолвного столбняка.

Филлис села на краешек кровати. Блэк, приподнявшись на локте, закурил сигарету и, прежде чем выбросить спичку, поднес огонек к ее лицу. Пламя на мгновение, точно огненная стрела, высветило ее черты. Прекрасные, застывшие не в малодушном смирении, но в достойном приятии неизбежного.

Пронзенный той же огненной стрелой, поразившей самые темные глубины его сердца, Ричард прошептал:

— Боже, Фил, я люблю тебя!

Филлис вздрогнула и чуть отпрянула, сомневаясь, не послышалось ли ей. Пламя погасло, лицо ее окуталось тенью. И в тот же миг теплый самозабвенный свет в сердце Блэка погас, загнанный холодом и тьмой в глубины, откуда его нечаянно выманили.

Но было уже поздно. Филлис, потушив окурок на полу — самый тяжкий грех в долине, — нырнула Блэку под руку и прижалась щекой к его груди.

— Ох, Дик, я тоже тебя люблю.

— Несмотря на?..

— Да, несмотря на. Я по-прежнему боюсь ее, я чувствую, что между вами что-то есть. Сейчас это не имеет особого значения — ведь ты сказал, что любишь меня. Но завтра мне снова будет больно.

Блэк погладил ее по плечу и провел руками по спине. Ответить на это было нечего, и он, сам удивляясь собственной мудрости, ничего не ответил. Филлис лежала, не двигаясь, потом поцеловала его в ямку между ключицами.