Меч Тамерлана - Евгения Витальевна Кретова

уже сидели Ильяс и водитель. Горячее чуть дымилось, еда источала тонкий молочно-сливочный аромат с примесью тмина, базилика и чеснока. Богатство стола и роскошь блюд заметно бросались в глаза. «Может, они каких важных гостей ждали?» – подумала девушка и почувствовала, что очень голодна.

Данияр за ее спиной молча приставил к столу табурет, усадил на него Катю. Сам устроился рядом. Тихо поблагодарил за гостеприимство, выглядел довольным и расслабленным, но Катя чувствовала напряжение Поводыря, кожей ощущая, что его тоже что-то смущает в этой компании.

Джафар между тем расхваливал угощенья, подкладывал Кате то одно, то другое. Девушка смущенно улыбалась:

– Спасибо большое, я столько не съем.

И поймала на себе неодобрительный взгляд хозяина:

– Вай, обидишь хозяйку, – он покосился на старуху, добавил шепотом: – Не надо кушать все! У нас так принято, чтобы гости могли полакомиться тем, что им по вкусу. Ешь потихоньку, никто не торопит… Ночь длинная, а горячая еда и душевная компания ее скрашивают и приближают рассвет.

При этих словах – Катя была уверена – он еле заметно переглянулся со своим напарником. Это открытие заставило насторожиться.

Но Данияр держался спокойно и уверенно. Это немного успокоило Катю. «Похоже, я схожу с ума», – сказала себе девушка и постаралась сосредоточиться на ужине и улыбаться: еще не хватало обидеть пожилую хозяйку очевидно, что она старательно готовилась к их приезду Наверняка еще и весь поселок на ушах стоял, не могла же она одна столько наготовить. Тем временем хозяйка присела на край скамьи, прислонилась спиной к стене и, прикрыв глаза, задремала.

– Это ваша мама? – задала вопрос бородачу Катя.

– Да, – улыбнулся Джафар и добавил печально: – Совсем стара стала.

– Отчего не заберешь в город, брат? – Ильяс ел медленно, будто в самом деле настраивался на длительную ночную беседу. – Здесь, в ауле, жизнь непростая, наверное.

– Да, все так, брат, пока воду наносишь из ручья, сто потóв сойдет, – он странно осекся.

Ильяс вскинул голову:

– Воду из ручья? Здесь нет водопровода? – Юноша с удивлением посмотрел на блюда: сладкую, с тонким запахом меда и орехов пахлаву, жареное и тонко нарезанное вяленое мясо, инжир, гранаты, горками уложенные орехи и фрукты – названия многих Катя даже не знала.

Признаться, она поняла, какая мысль возникла в голове их проводника: как могла пожилая женщина столько приготовить, если в поселке даже за водой надо куда-то ходить? Какого же труда ей это стоило!

В комнату, скрипнув дверью, вошел рыжий кот, устроился у ног хозяйки – та, не размыкая глаз, опустила руку, лениво погладила его по спине.

Джафар будто не заметил вопроса гостя. Ильяс, подождав немного, пожал плечами.

– Хотелось бы завтра пораньше к машине вернуться, попробовать ее поднять, – напомнил он о своей беде.

Джафар кивнул водителю внедорожника:

– Ахмет, когда выезжаем?

Водитель посмотрел в окно:

– Как скажешь. Хоть на рассвете: дождь часа через два закончится.

Джафар кивнул:

– Договорились.

Когда пришло время позаботиться о ночлеге, мать Джафара поманила Катю за собой, в соседнюю комнату: там уже была приготовлена постель – невысокий топчан, покрытый ворохом цветных одеял, несколько круглых подушек. Все довольно старое, с поблекшими от времени красками, пропахшее этим домом, но чисто выстиранное. Пытаясь отвлечься от ноющей во всем теле боли и стараясь поскорее заснуть, Катя смотрела, как за крошечным оконцем идет бесконечный дождь, а всполохи молний освещают уступы гор и фрагменты полуразрушенных временем стен.

«Интересно будет посмотреть на этот поселок утром», – отметила Катя, проваливаясь в дремоту.

Она слышала тихие мужские голоса – Данияр и Ильяс разместились в гостиной вместе с Джафаром и Ахметом. Они планировали завтрашний день. Ильяс упомянул, что связи здесь тоже нет и он хотел бы созвониться с Мансуром, чтобы тот подъехал и забрал их. Джафар пообещал, что завтра утром связь будет.

«Хорошо бы», – вздохнула Катя, чувствуя, как засыпает.

Тело стало легким, а голова – ясной, будто внутри светозар загорелся. Мысли текли не задерживаясь, серебрясь, будто горный ручей.

Спокойно.

Не спеша.

Гипнотизируя.

Скрипнула кровать рядом – это устроилась мать Джафара. Катя сквозь сон пожелала ей спокойной ночи и еще раз поблагодарила за гостеприимство – только потом сообразив, что, очевидно, хозяйка не говорит по-русски.

«Отчего Джафар не заберет ее в город? Ей ведь тяжело в таком доме. Да и если заболеет, вряд ли до этих мест скорая быстро доедет», – думала она сквозь сон.

Ей снилась горная дорога. Она тянулась вверх, к остроносой вершине, через туманы и облака, спускавшиеся по склону подобно лавине. Мысли вновь и вновь возвращались к Недоле: где она? Правильный ли они выбрали путь, чтобы найти ее?

Скрипнула дверь. Катя почувствовала, как ноги придавило чем-то тяжелым. С трудом разлепила веки: рыжий кот забрался на топчан, уставился на нее, устраиваясь поудобнее на одеяле. Он оказался тяжелее, чем она думала. Лунный свет освещал пушистую шерстку, плотно прижатые ушки и… безусую морду. Катя даже сквозь сон удивилась – она впервые видела безусого кота.

«Интересно, что с ним приключилось?» – подумала, решив, что обязательно спросит об этом утром.

Тут же отметила, что Ахмет оказался прав: дождь уже закончился.

Она хотела уже встать, но облака, спустившись с гор, приподняли Катю, понесли. Гром грохотал где-то далеко, то и дело виднелись разлетающиеся снопы молний и электрических искр где-то на линии горизонта. Девушка увидела звездное небо, будто полог над ложем, – яркие, непривычно огромные звезды будто сами прыгали к ней на ладони.

Сон был такой осязаемый, что Катя невольно засомневалась, спит ли она, хотела подняться. Но голова оказалась тяжелой, руки – неповоротливыми, а одеяла – такими мягкими и теплыми, что шевелиться расхотелось. Да и сколько там ей оставалось спать, если мужчины рано утром собирались в дорогу. За окном уже занимался рассвет – девушка чувствовала его тепло и красновато-оранжевые блики, что прорывались сквозь полуопущенные ресницы.

– Спи, красавица, – донеслось до нее у виска.

В груди тревожно отозвалось запахом серы и дыма.

Глава 8

Невидима

Гореслава подошла к саркофагу и устроилась у ног высокого изваяния. Величественная мраморная статуя изображала женщину в царском облачении: богато украшенная корона, тяжелые обнизи, закованная в доспехи грудь. При всей воинственности она была нежна и хрупка, Гореслава не могла перестать любоваться ею – ее длинными и гибкими пальцами, сжимавшими рукоять меча, мягким, чуть приоткрытым ртом, словно изваяние дышало, жило. Тонкая ткань юбок подчеркивала округлые бедра. И меч, на который опиралась эта царственная особа, – не простой, бутафорский, а настоящий, боевой, – и то, как