Дочки-матери - Павел Алексеевич Астахов

изменились. Кроме того, твой Дима – не судья, а помощник судьи, от которого не так уж много зависит. Тебя ведь не похитили. Вот ты, передо мной сидишь. И заседаний, которые можно бы было сорвать, у тебя сегодня нет. В общем, Кузнецова, не придумывай ты сто бочек арестантов, честное слово. Найдется твой Дима, никуда не денется. Давай, допивай кофе, у нас обед кончается.

Вернувшись в здание суда, я с тоской посмотрела на гору бумаг, которая даже и не думала становиться меньше. Конечно, если бы я разбирала ее с помощником, справилась бы быстрее.

Я снова погрузилась в работу, практически заставляя себя не думать о плохом. В конце концов, самое страшное Таганцев исключил, а все остальное разъяснится и без того, чтобы сжигать нервные клетки. Они, как известно, не восстанавливаются. Впрочем, минут через двадцать телефон звякнул, уведомляя меня о пришедшем сообщении. «Абонент «Дима» появился в сети», – гласило оно. Ну, слава тебе господи.

Тут же раздался телефонный звонок, означающий, что после включения телефона мой помощник оценил количество моих непринятых звонков и явно был им впечатлен. Я набрала воздуха в грудь, чтобы не показать волнение и тревогу. Судья, как известно, должен сохранять беспристрастность и уметь следить за проявлением чувств.

– Да, Дима, здравствуй, – сказала я, стараясь держать размеренный ритм. – У тебя что-то случилось?

– Можно и так сказать, – мрачно сообщил голос в трубке. – Елена Сергеевна, со мной произошла невероятная история. Я сейчас приеду и все расскажу, просто сразу решил позвонить, чтобы вы не волновались.

Я хотела сказать, что совершенно не волнуюсь, а работаю, ибо в одиночку выполнять работу, намеченную для двоих, довольно трудно и остается маловато времени для пустого волнения. Однако то самое количество раз, которое я набирала номер своего помощника, свидетельствовало против меня. Конечно, я волновалась, и Дима это прекрасно знал. Уверена, что он бы тоже волновался, если бы я пропала неизвестно куда. Правда, я совершенно не представляла, при каких обстоятельствах подобное могло со мной случиться.

– Дима, мне кажется, что уже нет смысла приезжать сейчас на работу, – сказала я спокойно. – Пока ты доедешь, будет почти четыре часа, до конца рабочего дня всего ничего. Ты займись делами, которые наверняка есть, а завтра все расскажешь. Хорошо?

– Елена Сергеевна, я просто должен с кем-нибудь обсудить то, что случилось, – еще более мрачно сказал мой помощник. – Родителям я рассказать не могу, они расстроятся, друзья – засмеют, а вы выслушаете, я же знаю.

– Ну ладно, – смягчилась я, польщенная столь высокой степенью доверия. – Тогда давай сделаем так, ты приезжай часикам к восьми ко мне домой. Сашка сегодня идет на какую-то модную тусовку, с которой должна сделать репортаж в своем блоге, так что нам никто не помешает. Я приготовлю что-нибудь вкусное, – на этих словах я покосилась на корзину с кабачками, баклажанами и помидорами, сиротливо стоящую на столе немым укором. – Дима, ты любишь хрустящие баклажаны с помидорами?

– Обожаю.

– Ну, значит, их я и приготовлю. Мы поужинаем, и ты мне все расскажешь.

– Но у нас на сегодня было запланировано так много дел.

– С делами я разберусь сама, в меру своих возможностей, разумеется. Остальное оставим на завтра. Не переживай, я заставлю вас, Дмитрий, отрабатывать сегодняшний прогул в поте лица. А пока постарайтесь отойти от вашего приключения, пока мне неведомого. Скажите только главное. Я правильно понимаю, что все живы и здоровы?

– Да, конечно. Не пострадало ничего, кроме уязвленного самолюбия. И машины.

Я снова заволновалась.

– Дима, ты попал в аварию? Разбил машину? Ты точно цел?

– Елена Сергеевна, все хорошо. Я воспользуюсь вашим любезным приглашением и вечером заеду и все расскажу. Простите, что я вас сегодня подвел.

Он положил трубку, а я вернулась к работе, признаться, довольно сильно заинтригованная.

Разумеется, корзину с овощами я чуть было не забыла снова. Пришлось, ворча и кряхтя, возвращаться за ней с первого этажа, а потом, пыхтя, тащить немалый груз до машины. Вот я понимаю, что Машка действует из благих побуждений, но предпочла бы обойтись без даров природы, которые сначала надо волочить на своем горбу, а потом еще готовить.

Впрочем, на последнее обстоятельство жаловаться было глупо. Во-первых, у меня сегодня гость, а значит, вставать к плите все равно надо, а во-вторых, завтра я наконец смогу порадовать свою дочь низкокалорийным вкусным завтраком, который она точно одобрит. К восьми часам вечера я успела не только приготовить несколько блюд, вспоминая на этот раз Машку добрым словом, но и переговорить по телефону с Наткой, которая по возвращении от Тамары Тимофеевны Плевакиной находилась в расстроенных чувствах.

Выслушав отчет о том, как прошла встреча, я с удовлетворением убедилась, что Тамарочка оказалась, как всегда, на высоте. Все сомнения и возможные неприятности, которые могли возникнуть в ходе реализации неожиданной Натальиной идеи, она сумела изложить и проговорить вслух четко. Признаться, у меня бы так не получилось, да и Натка бы вряд ли меня услышала. К сентенциям старших сестер принято относиться с известной долей скепсиса.

Плевакина же в глазах Натки была настоящим профессионалом своего дела, а еще человеком сторонним, а потому совершенно незаинтересованным. Теперь моя сестра полностью осведомлена о возможных последствиях и принимать решение будет с холодной головой, что называется. Я не знаю, каким оно будет, но, разумеется, в любом случае поддержу Натку и помогу ей. В этом я ее горячо заверила.

Дима пришел ровно в восемь. Я же говорю, что о пунктуальности моего помощника можно складывать легенды, и если он не является в срок, то это означает, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Запретив гостю снимать ботинки (этому правилу меня научила все та же Тамара Тимофеевна), я пригласила его в кухню, расставила тарелки с едой и налила стакан холодного кваса. Выглядел Дима целым и невредимым, только довольно расстроенным.

– Ты хоть ел сегодня? – спросила я его, глядя, как он сглотнул слюну при виде салата из помидоров и хрустящих баклажанов с луком и кинзой.

– Только завтракал, – признался Дима.

– Тогда ешь. Рассказ может и подождать.

– Да я могу есть и рассказывать, – вздохнул он. – Елена Сергеевна, со мной действительно произошла история, которую я еще пару дней назад счел бы совершенно невозможной. Просто в голове не укладывается, что я мог так попасться.

– Попасться может любой, – наставительно сказала я. – Ты же помнишь, как родители Плевакина этой зимой попались на удочку мошенников, хотя, казалось бы, с ними этого никак не могло произойти. И мне доводилось попадать в неприятности, и тебе, Дима, это прекрасно известно, а уж сколько