Иной 1941. От границы до Ленинграда - Алексей Исаев

Тут мы видим наглядный пример слабости нижнего командного эшелона Красной Армии. Этот недостаток нам еще будет встречаться, и не раз»[124].

В действительности никакие приказы не мешали советским саперам поджигать шнур в разгар боя за город. Кроме того, повреждение железнодорожного моста также могло быть следствием неудачного подрыва заложенных зарядов. 8-й танковой дивизии удалось захватить мосты в Двинске благодаря атаке города и переправ крупными силами танков и мотопехоты, которую предваряла спецоперация диверсантов. Последняя, заметим, была лишь частично успешной.

Потеря мостов в Двинске не была чем-то из ряда вон выходящим. Такое в истории Второй мировой войны случалось неоднократно. Сами немцы в 1945 г. потеряют стратегически важный «мост Гинденбурга» через Рейн у Ремагена. Произойдет это вследствие стечения целого ряда обстоятельств, включая неполную детонацию взрывчатки. Американцы даже обойдутся без диверсантов в униформе противника.

Первой на немецкую атаку на Двинск отреагировала авиация. В вечерней (20.00) сводке ВВС Северо-Западного фронта первым пунктом шло сообщение: «6 САД в количестве 38 СБ дважды атаковывала мотомехчасти и танки противника гор. Двинск и его окрестностях»[125]. В тот момент 6-я авиадивизия базировалась на аэродромах Рига, Митава, Румбула и Биржай. Эти атаки СБ подтверждаются противником. В истории 8-й танковой дивизии указывалось: «Русские двухмоторные бомбардировщики несколькими волнами атаковали мост через Двину и наши танки». Бомбардировки немецкого плацдарма дорого стоили 6-й САД: 7-й отряд III группы 54-й истребительной эскадры заявил сразу о девяти сбитых СБ над Двинском всего за семь минут, с 19.25 по 19.32 26 июня. Причем четыре советских бомбардировщика были сбиты одним пилотом — унтер-офицером Кемпфом[126]. Судя по времени расправы, «мессершмитты» подоспели только к отражению второго налета.

Двинск горит. Фотография сделана танкистом 8-й танковой дивизии в разгар боев за город

Оборона захваченного 8-й танковой дивизией плацдарма была проверена на прочность намного раньше восьмого часа вечера. По немецким данным, советская контратака началась в 16.30 с северо-востока при поддержке танков. Оборона плацдарма, занятого многочисленной боевой группой Кризолли, устояла. На следующее утро, т. е. уже 27 июня, генерал-лейтенант Акимов докладывал:

«Согласно вашему личному приказу организовал наступление по овладению городом Двинск с 17.00 26.6.41 г. Наступление захлебнулось. Отдельные взводы и отделения проникли в город с северной и северо-восточной окраин города, но подведенными резервами и особенно усилившимся автоматическим огнем и артиллерией противника были отброшены»[127].

Как основные причины неудачи генерал Акимов указывал отсутствие у атакующих достаточного количества артиллерии (всего шесть орудий) и полное отсутствие танков. Однако немцы, напротив, увидели в рядах атакующих частей группы Акимова танки. В истории 8-й танковой дивизии особо подчеркивалось: «В ходе этих вечерних боев особо отличилась 9-я рота 10-го танкового полка капитана Кюля. Она оказалась на пути русской танковой атаки и за короткое время уничтожила более 20 легких танков, 20 орудий и 17 противотанковых пушек. После этого на ее участке воцарилось спокойствие»[128].

Конечно, послевоенная история соединения — это не официальный документ. Однако при написании истории 8-й танковой дивизии ее автор, Вернер Гаупт, использовал документы, в частности журнал боевых действий соединения. Он на него ссылается по ходу повествования. Еще одно указание на атаки танков 26 июня мы находим в донесении 4-й танковой группы в штаб группы армий «Север»:

«LVI танковый корпус под командованием генерала от инфантерии Манштейна, в ходе неустанного наступления на постоянно и ожесточенно сопротивляющегося противника, 26 июня во второй половине дня после ожесточенного боя захватил мосты через Двину у Дюнабурга. При этом корпус в ходе боев уничтожил и захватил более 50 танков и большое количество различного артиллерийского вооружения».

Сгоревший советский бомбардировщик ДБ-3

Скорее всего, в контрударе группы Акимова 26 июня приняли участие отошедшие в район Двинска части 2-й танковой дивизии или 84-й моторизованной дивизии. По крайней мере, в донесении штаба СЗФ от 29 июня фигурируют «остатки 2-й танковой дивизии без единого танка». На 26 июня танки еще могли быть. Отставшие в ходе марша к Расейняю боевые машины могли быть отремонтированы, отойти на Двинск и вступить в бой. Не исключено также, что немцы «повысили в звании» до танков бронеавтомобили и танкетки Т-38.

В тот же день, 26 июня, последовала реакция из Москвы на захват мостов через Двину и самого Двинска. Командованию Северо-Западного фронта сухо предписывалось:

«Для создания устойчивости фронта обороны народный комиссар обороны приказал отвести части 8-й и 11-й армий фронта на северный берег р. Западная Двина, где прочно закрепиться и остановить наступление противника»[129].

Если называть вещи своими именами, то Верховное командование признавало смертельную опасность, возникшую в связи с захватом немцами переправ на Двине. Правда, на тот момент еще были надежды на прибывающую по железной дороге из Уральского округа 22-ю армию генерала Ф. А. Ершакова. В том же приказе было сказано: «Прорвавшегося противника на северный берег р. Западная Двина уничтожить совместными действиями 11-й армии и армии Ершакова». Более того, за сам Двинск должна была отвечать 22-я армия. Однако вскоре стало понятно, что участие 22-й армии в боях за Двинск — это утопия. Вскоре она была передана в состав Западного фронта и в июле принимала участие в боях в районе Полоцка.

Однако Северо-Западному фронту все же удалось уже во время Приграничного сражения получить одно соединение из внутренних округов. Это был 21-й механизированный корпус Д. Д. Лелюшенко из Московского военного округа. К июню 1941 г. в состав 21-го мехкорпуса входили 42-я и 46-я танковые, 185-я моторизованная дивизии. Их укомплектованность личным составом составляла около 80 % (из них 70 % были призваны в армию в апреле — мае 1941 г.). Однако ввиду отсутствия вооружения около 17 тыс. новобранцев было оставлено на зимних квартирах. Численность танкового парка корпуса Лелюшенко может вызвать только скупую слезу. К началу войны в корпусе имелось всего 35 БТ, 16 Т-37/Т-38 и 88 бронеавтомобилей БА-20 и БА-10. Большая часть танков относилась к машинам учебного парка, была сильно изношена, не имела запасных частей и, частично, вооружения. Укомплектованность вспомогательными машинами была на том же уровне, в корпусе имелось всего 10–15 % от штатной численности грузовых, легковых и специальных автомобилей. О состоянии своего мехкорпуса сам Лелюшенко в одном из донесений саркастически заметил: «Части корпуса фактически представляют из себя моторизованные группы, сформированные за счет старослужащих и частью молодых бойцов»[130].

Подбитый в районе Двинска танк Т-26 21-го мехкорпуса

Усугублялась ситуация весьма туманными представлениями о силах форсировавшего Зап. Двину противника. Задачу 42-й танковой дивизии командир 21-го мехкорпуса сформулировал достаточно своеобразно: «Установить силы, состав и группировку противника и в дальнейшем очистить Двинск от противника». 42-я танковая дивизии должна была наступать на город с севера, 46-я — с востока (вдоль железной дороги по берегу Двины), 185-ю моторизованную дивизию Лелюшенко оставил в резерве. Предпринятое 28 июня с целью «установить силы» наступление показало, что силу противника много. Атакующие были встречены шквалом огня артиллерии и контратаками танков.

Позднее в своих мемуарах Лелюшенко не скупился на описание прорыва частей 21-го мехкорпуса непосредственно в Двинск: «Кварталы города и даже отдельные дома неоднократно переходили из рук в руки»[131]. Нанесенные противнику потери также были представлены как весьма чувствительные: «Окраины и улицы Даугавпилса были усеяны сотнями вражеских трупов, крутом пылали фашистские танки, торчали стволы разбитых орудий, стояли покореженные автомашины»[132]. Тогда, в июне 1941 г., его оценки результатов были куда более сдержанными. О прорыве и переходе из рук в руки кварталов в его донесениях не упоминалось. В донесении штаба Северо-Западного фронта в Генштаб Н. Ф. Ватутину о боях в районе Двинска никаких бравурных ноток не прозвучало: «28.6.41 г. атака у Двинск проведена фактически одной нашей пехотой, понесшей серьезные потери. Противник огнем артиллерии, огнеметов и пулеметов атаку отразил»[133]. В очередной оперсводке СЗФ (за 29 июня) особого оптимизма также не наблюдается: «Предпринятая контратака 28.6.41 г. группой войск 27-й армии (21-й механизированный корпус, сводная дивизия, части 5-го воздушно-десантного корпуса) с целью захвата Двинска положительных результатов не дала, и наши части к утру 29.6.41 г. отошли на новый оборонительный рубеж — оз. Вырочно, оз. Лукнас-эзерс, р. Дубна».