Невинность по контракту (СИ) - Лакс Айрин

— Я всего лишь…

— Не трогай меня, — голос прозвучал визгливо и с плаксивыми интонациями.

Пальцы Тиграна сомкнулись в кулак, он сел ровно, выпрямился, опустил сомкнутые кулаки на бедра и смотрел прямо перед собой.

— Тебе придется меня терпеть. Более того, демонстрировать, что мы пара, — сухо произнес он. — Постарайся не дергаться. Время привыкнуть ко мне рядом у тебя будет.

— Я никогда не привыкну к тому, что ты снова будешь меня трогать, чудовище.

Тигран повернул голову в мою сторону и посмотреть не мигая:

— Ты была бы не против течь и стонать, извиваться на моем члене довольно, на потеху кому-то? Устроила бы шоу на потеху.

— Я бы отказалась. Ты не оставил мне выбора уйти.

— Тогда от тебя бы просто избавились или чего похуже… Меня застали врасплох и пришлось действовать именно так. Все, больше мы эту тему не поднимаем! — заявил так, словно я ему все уши прожужжала и надоела.

А я… Я всего-то в первый раз ему высказалась и то не до конца. Возмущение с головой меня захлестнуло.

— Только один вопрос: когда развод?

— В моей семье разводы не приняты.

Чтоо?!

— А как же я… Моя личная жизнь… Мои… Мои отношения.

— Я — твоя личная жизнь и твои единственные отношения. Захочешь мужской ласки, приходи, с лихвой компенсирую неудобства.

Глава 30

Глава 30

Тигран

В ответ на мое предложение Малая повернулась и посмотрела на меня с таким презрением во взгляде, что я мог бы провалиться под землю, если бы дал шанс совести управлять собой.

Да я бы… сгорел…

Сгорел и кучкой пепла предпочел покинуть машину, смешавшись с грязью. Но вот беда, я давно научился только слушать голос совести, но поступал так, как выгодно мне.

Грызла, сука старая, еще не сдохла окончательно, но я устойчивый, пусть грызет.

Иногда слушать голос совести даже полезно, чтобы не заигрываться слишком сильно и помнить о границах. Сверху иногда берегов не чувствуешь вообще, но забывать о них не следует.

Для себя, прежде всего, не для кого-то.

— Какой ты гадкий. Думаешь, что после содеянного я обращусь к тебе… К ТЕБЕ за порцией удовольствия? Тьфу! Никогда и ни за что.

— Никогда не говори никогда. В курсе? Это не просто избитая фраза. Жизнь непредсказуемая. Не знаешь, каким боком может повернуться и как придется изворачиваться.

— По части изворотливости тебе явно нет равных, — вздернула свой хорошенький носик Маша и отвернулась. — Во всем остальным ты отстаешь.

Наш диалог заставил мою кровь бурлить.

Приятное тепло пробежало вдоль позвоночника, мурашки собрались в районе затылка. Нравилось мне с ней… даже колкостями обмениваться. И ведь как сладко бы было, не будь того случая в ресторане. Но иначе я поступить не мог, и как я задолбался повторять это самому себе, чтобы не испытывать горечь.

Не мог, и точка.

Хватит сожалеть!

Сожалеть о содеянном вообще не в моих правилах. Я действую, осознавая, что несу ответственность и несу ответственность за поступки.

Точка.

И ведь поди же ты… Сожалел, что ли?

Знала бы девчонка, как у меня нутро кипело…

Или лучше не знать.

Сам не знаю, что в этой ситуации лучше.

Она явно не настроена на мирные беседы. Я даже немного рад, что она реагирует именно так. Было бы хуже, если бы она меня тупо игнорировала или…

Был и другой вариант — если бы девчонка принялась кутить, живя на широкую ногу. Приятно нутро грело, что количество нулей малышку не толкнуло во все тяжкие. Мало ли? Я за свою жизнь много раз видел, как самые правильные и утонченные девочки становились блядями раскрепощенными за несколько точек соприкосновения с миром роскоши и больших возможностей.

Маша в этом плане показала себя с другой стороны.

О деньгах и возможностях ей рассказали, но Малая жила так, будто их не было в ее жизни. Что она там крохи отщипнула, не считается даже…

Поэтому когда она начала ерничать, я весь встрепенулся, будто в пресное блюдо прыснули ароматной заправкой, и ингредиенты раскрылись в полной красе.

— Отстаю, говоришь… — обратился в ее сторону. — И по каким критериям?

— По всем!

— Это не ответ, — возразил я. — Конкретнее.

— Все позитивные качества у тебя либо отсутствуют, зато отрицательные — в топе. Ты абсолютное зло.

— Я нравлюсь людям.

— Антихрист тоже обаятельный и говорил сладко, — заявила Малая, на что я чуть не поперхнулся.

Сравнить меня с этим. Я и не подозревал, насколько сильно она меня недолюбливает! Неужели настолько!

— Слишком абстрактно. Юношеский максимализм играет в крови.

— Да, наверное. Вас, стариков, мне не понять.

Фиаско!

Старым меня еще не называли. Ко всему прочему, я точно знаю, что сыкухи по мне с ума сходили, даже на пару лет младше, чем Машка, и те засматривались, а она….

Вибрация прошла по телу.

— Старый? — переспросил, приблизившись. — Еще скажи, немощный.

Маша застыла, глаза расширились, зрачки дрожали.

— Не… Не приближайся.

— Боишься? — обдал дыханием ее лицо.

— Мне противно и страшно. Отодвинься… — повторила обескровленными губами. — Отодвинься! — закричала звонко, ударила меня кулачками по плечам, отталкивая. — Уйди… Уйди!

Через секунду из ее глаз брызнули слезы.

Надо было отодвинуться, но я сгреб ее в охапку и прижал лицом в грудь, удерживая.

Дверь распахнулась, я цыкнул, присутствующие испарились, поняв, что сейчас мне нужен тет-а-тет. Маша плакала и бранилась, пытаясь вырваться. Ох, черт… Ее слезы, как кислота концентрированная, стекали по моему сердцу.

Прошло несколько бесконечно долгих минут.

Сказать ничего не мог, язык словно отнялся.

— Отпусти… — произнесла уже другим голосом. — Мне жарко. Душно… Ты… Ты душный, меня сейчас стошнит!

— Что?

— Стошнит… — сдавленно пробормотала.

Я едва успел разжать объятия, и Маша пулей вылетела из машины, склонившись за задним колесом.

Ее сильно тошнило. Что это могло значить?

Я выбрался следом, знаком попросил подать необходимое. Маша взяла из рук бутылку с водой, я предварительно свинтил тугой колпачок. Она тщательно прополоскала рот, вытерла лицо, забросила в рот две подушечки мятной жвачки, прикрыла глаза, буркнув.

— Не смотри на меня так.

— Ты что ела? Ела что-нибудь в компании Венеры?!

— Причем здесь она? Я ничего поесть не успела, мне аппетит кое-кто испортил! — посмотрела на меня с претензией.

— Уходила? Напиток без присмотра оставляла? Так… Стоп. Еще кухня. Черт, — ругнулся. — В больницу поехали.

— Зачем?!

— Затем.

— Не хочу!

— Надо, Маша. Не упрямься.

— Не хочу тебя видеть, слышать… Давай я дистанционно буду выполнять все, что тебе нужно.

— Увы, не выйдет. Семья усомнилась в реальности нашего брака. Самвел не проглотил лажу, — заскрипел зубами. — Я переживаю, что тебя могли травануть. Так что не упрямься…

— Боже, зачем я пошла в ту больницуууу… Спираль мне не дали, проблем отсыпали. С семьей поругалась… — всхлипнула.

— Давай-давай, быстрее, Малая. В темпе!

Махнул охранникам и водителю: поехали.

— С родственниками почему поругалась?

— А? — вздрогнула.

— Почему с родней поругалась?

— Потому. Все изменилось, а я не могу им сказать, что случилось. Было проще сделать вид, что они мне надоели своей опекой, и съехать.

— А по правде?

— И чуть-чуть по правде надоели. Что, если я умру? — вдруг спросила она. — У меня кончики пальцев холодеют… Я их совсем не чувствую!

Кажется, я зря озвучил свои опасения вслух. Маша уже начала надумывать себе.

За Машей приглядывали незаметно все это время. Ничего подозрительного не было замечено. Но лучше перестраховаться.

— Не умрешь. И пальцы… — я сгреб ее дрожащие пальцы в свою ладонь. — Пальцы у тебя теплые.