Краткая история тела. 24 часа из жизни тела: секс, еда, сон, работа - Дженнифер Акерман

и примерно у половины людей. Чтобы понять природу этого явления, Платек и его коллеги провели ряд экспериментов, целью которых было увидеть, что может делать людей восприимчивыми к зевоте[204].

Группа ученых протестировала 65 студентов, чтобы выявить те черты их характера, которые отражают уровень самоанализа и эмпатии (способности к сопереживанию), а затем показали студентам короткие видеоролики с зевающими людьми, наблюдая за ними через одностороннее зеркало. Под воздействием увиденного на экране зевать начало чуть больше 40 % участников эксперимента. Так подтвердилась тесная корреляция между высокими результатами в тесте на самоанализ/эмпатию и подверженность заразной зевоте. Ученые предположили, что люди, которые зевают вслед за другими, более склонны к самоанализу и обладают лучшими навыками чтения чужих мыслей по лицам. Дальнейшие исследования с использованием магнитно-резонансного сканирования показали: когда человек видит, как кто-то зевает, в его мозгу активируются участки, которые отвечают за самоанализ и восприятие[205]. Так что «зевота может быть в большей степени отражением нашей человеческой природы, чем циклов сна», – говорит Платек.

Итак, вот вам новый критерий для выбора друзей: зевните и посмотрите, кто зевнет в ответ.

* * *

А что же происходит с организмом в период спада? Неужели мы устаем всего лишь потому, что нас изматывает прошедшая половина дня? По словам Карскадон, маленькие дети не чувствуют этого спада активности даже при большой физической нагрузке, а подростки в середине и конце периода полового созревания его ощущают. По мере взросления дневной спад активности становится для нас обычным делом, и мы испытываем его практически каждый день на протяжении всей жизни. Когда мы достигаем пожилого возраста, этот спад становится длиннее и продолжается примерно с 11.30 до 17.30.

Усталость накапливается за день в зависимости от вашей утренней активности (и, разумеется, от того, сколько вы спали ночью). В старших классах я играла мать Хелен Келлер в послеобеденных представлениях пьесы «Сотворившая чудо». Помню, как однажды перед началом спектакля выглянула из-за занавеса и увидела свою мать в третьем ряду зрительного зала. Она сидела прямо, с высоко поднятой головой и, казалось, смотрела прямо на меня, но ее глаза были закрыты. Когда я пришла вечером домой, меня ждала записка: «Не понимаю, как ты играешь эту роль каждый день».

Я изображала заботливую мамочку три часа в день несколько раз в неделю. Моя мама к тому времени исполняла эту роль сутками напролет больше десяти лет. И старания делать это хорошо – кормить, купать, помогать моей сестре-инвалиду и при этом заботиться о семье из семи человек – забирали практически все ее силы.

Даже те из нас, кто не обременен домашними заботами до такой степени, устают за долгие часы рабочего дня – более долгие, чем у прошлого поколения. С тех пор американцы умудрились втиснуть в рабочий год по меньшей мере еще одну рабочую неделю. Проблема в следующем: когда жизнь человека состоит из практически непрекращающейся деятельности, а возможностей для отдыха и «дозаправки» очень мало, наш организм начинает чувствовать себя обессиленным. Некоторые эволюционные биологи рассматривают эту усталость как своеобразный «индикатор дыма», тревожный сигнал, предупреждающий, что пора немножко замедлить активность, чтобы избежать умственного и физического перенапряжения.

Свой вклад в накопление усталости добавляет сезонный ритм, существование которого современное общество старается игнорировать[206]. Апатия – один из основных симптомов сезонного аффективного расстройства, сезонной депрессии, реакции на зимнюю нехватку солнечного света. Один мой друг из Норвегии как-то рассказал, что для описания этого времени года, когда темнота окутывает не только природу, но и саму душу человека, в его родном языке существует специальное слово – morketiden (мрачное время). В основе сезонной депрессии лежит устойчивый ритм наших циркадианных часов, которые обладают способностью определять время года и реагировать на сезонные изменения продолжительности светового дня, считает Рассел Фостер, биолог с медицинского факультета Имперского колледжа в Лондоне, занимающийся циркадианными циклами. Когда световой день короткий, а ночь длинная, мелатонин вырабатывается в течение более длительного периода. Мозг также сокращает выработку серотонина – нейромедиатора, отвечающего за регуляцию настроения. Суета сегодняшней жизни не дает нам замедлить ход, чтобы приноровиться к биохимическим реалиям нового сезона; зимой наш рабочий день не становится короче, мы поздно ложимся спать, и в результате наш организм страдает. У небольшого числа людей – преимущественно в странах, расположенных в высоких широтах, – недостаток света и излишки мелатонина зимой вызывают полномасштабную сезонную депрессию: они набирают лишний вес, начинают меньше двигаться и чувствуют непреходящую усталость. Смягчить симптомы этого расстройства в указанный период поможет ежедневное пребывание на свету.

Несмотря на множество проведенных исследований, наука все еще ищет ответ на вопрос, что же такое обычная усталость. В нашей стране это одно из самых частых недомоганий: 15 миллионов человек ежегодно обращаются к докторам с жалобами на непреходящую усталость. Однако, невзирая на распространенность этого состояния, трудно дать ему не только количественную характеристику, но и просто определение.

Усталость – это не только сонливость. Можно быть сонным, но не усталым или усталым, но не сонным. Усталость бывает физической, когда ее чувствует ваше тело, или эмоциональной, когда вы скучаете и не хотите ничего делать, или умственной, когда вам никак не сосредоточиться и не «включить» голову. Ее можно снизить с помощью ободрения и мотивации: ученые обнаружили, что восприятие усталости во время физической активности зависит от реакции на результат этой активности. Иногда совладать с усталостью помогает денежное поощрение. В ходе одного исследования выяснилось, что человек, которому пообещали пять долларов, сумел провисеть на турнике почти в два раза дольше, чем тот, кто сдавал нормативы, и тот, кого ободряли словами. А порой срабатывает убеждение в том, что сейчас выполнение задачи требует меньше усилий, чем раньше, – даже если это и не так.

Усталость бывает настолько сильной, что может в буквальном смысле вывести из строя, и все же быстро забывается под влиянием страха или возбуждения. Она может возникнуть от горя, физического недомогания, боли, выматывающей депрессии, недосыпа или тяжелого труда. Некоторые ученые настолько недовольны таким определением усталости, что предлагают оставить все попытки его сформулировать.

Я придерживаюсь определения моей мамы: усталость – это враг.

В любом случае, изнеможение, которые мы ощущаем после нескольких часов бодрствования, не тот враг, которого нужно бояться. В конце концов, после некоторого спада активности мы вновь становимся бодрыми. Не надо бояться и некоторого снижения температуры тела: точно такое же случается в самые ранние утренние часы. Но кто же тогда враг? Что спровоцировало этот послеобеденный спад? Неужели съеденные недавно сэндвич с индейкой и салат из кукурузы?

Существует некоторое подтверждение того,