Процесс по делу Скавениуса - Ханс Кирк

был состояться 22 июня 1941 года, но арестовали его лишь 5 ноября 1942 года; и эта задержка с арестом отнюдь не случайна.

Обвинитель: Вы хотите тем самым намекнуть, что вы также саботировали приказы немцев. Но сие просто-напросто неверно. Датская полиция с невероятным рвением принялась за розыски Акселя Ларсена. За его женой установили слежку, предполагали, что он попытается установить с ней связь; кончилось тем, что ее арестовали и выдали немцам. Следили также за его родственниками, перехватывали письма, адресованные ему, вскрывали их, подслушивали телефонные разговоры. Немцы никак не могли обвинить вас в пассивности. Но когда все же взяли Акселя Ларсена, объяснили, будто это шпик выдал его немцам. Кто руководил арестом?

Тюне Якобсен: Арест был произведен датской полицией, которая по просьбе немецкого комиссара по криминальным делам Шпана установила датский сторожевой пост около квартиры Ларсена и арестовала его, когда он однажды явился к себе на квартиру. Спустя день после ареста по ходатайству немцев его препроводили, несмотря на протесты, в немецкую тюрьму, в которой он находился вплоть до 15 февраля 1943 года; допрашивал его сам Шпан на том основании, что якобы в его квартире были обнаружены ценные материалы о членах партии и о партийной организации.

Обвинитель: Вы протестовали чисто формально против выдачи Акселя Ларсена немцам, но вы не нашли подходящего момента, чтобы поставить в известность Комиссию девяти или так называемую комиссию коммунистов, отвечающую за подобные дела? Арест члена фолькетинга страны едва ли можно расценивать как безобидный поступок, к тому же было понятно, что Аксель Ларсен, будучи секретарем коммунистической партии, едва ли избежал бы смерти. Когда Акселя Ларсена приводили в датское отделение тюрьмы Вестре, начальство тюрьмы боялось с ним заговаривать. Очевидно, потому что было стыдно.

Немецкая полиция поставила вас в известность о результатах допросов?

Тюне Якобсен: Мне доставили копии допросов, переведенные на датский.

Обвинитель: Газета «Натиональтиденде» опубликовала не так давно эти материалы. Каково ваше мнение?

Тюне Якобсен: О значимости материалов этих допросов для немцев я не имею никакого представления.

Обвинитель: Но политическую ценность протоколов вы хорошо понимали, используя их с большим прилежанием для обоснования своей точки зрения на коммунистов.

Защитник: Тюне Якобсен был не одинок в своих воззрениях.

Обвинитель: Не спорю, некоторые политики тоже были заинтересованы, чтобы представить главу коммунистов доносчиком. Но место фабрикации всех материалов — министерство юстиции. Ничего не значащий штрих, доказывающий просто, как гармонично протекало его сотрудничество с немцами. Тюне Якобсен неплохо разбирался в немецких методах работы, вот почему он настоятельно предостерегал, чтобы не особенно доверяли этим протоколам допросов.

Вы использовали Конокрада в качестве доносчика?

Тюне Якобсен: Когда я был еще шефом полиции, мы пользовались время от времени его услугами, а теперь он пришел к нам сам и предложил свою помощь. Мне было известно, что он крайне ненадежная личность…

Обвинитель: Но это не мешало вам и раньше пользоваться его услугами?

Тюне Якобсен: Я не знал, что он теперь состоял на службе у немцев.

Обвинитель: Однако у вас были все основания предполагать о возможном сотрудничестве. Но хорошо, итак, вы дали ему задание.

Тюне Якобсен: Он предложил нам сам, что будет собирать информацию о коммунистах. Я распорядился, чтобы ему выдавали деньги и чтобы он находился в ведении Гуннара Ларсена. Я поступил так, потому что думал — тогда он не пойдет служить к немцам. У меня не было ни желания, ни намерения пользоваться его доносами во вред коммунистам.

Обвинитель: Из ваших показаний следует, будто не было особой разницы между вашим благородством и готовностью жертвовать Гуннара Ларсена. Ваши слова можно интерпретировать так, что вы наняли Конокрада с целью предоставить коммунистам законно, без помех заниматься своими делами. Но третий в вашем союзе, Скавениус, выразил удовлетворение результатами вашей охоты на коммунистов.

15 декабря 1942 года он сказал в фолькетинге следующее: «Уважаемый господин Фриц Клаусен не высказал в своей речи желания поддержать правительство. Он открыто встал в оппозицию. Однако я все же убежден, что он придерживается одного мнения с нами в очень важном для нас всех вопросе, а именно, что спокойствие и порядок должны соблюдаться в Дании и что с саботажами и подобными поступками нужно бороться. Таким образом, все партии в ригсдаге присоединились к политике правительства и высказались единодушно, что долг каждого датчанина пропагандировать среди населения эти идеи. Примером могут служить последние события (арест Акселя Ларсена и профессора Хиевитца), и я пользуюсь случаем, чтобы обратить ваше внимание на прекрасно проделанную работу, с которой полиция, несмотря на неблагоприятные условия, как всегда справилась блестяще».

Но оставим на время в покое нашего героического господина Тюне Якобсена и перейдем к некоторым событиям внутриполитического характера.

Председательствующий: На сегодня я объявляю наше заседание закрытым.

Пятое заседание

Председательствующий: Встать, суд идет! Все участники процесса присутствуют, слово предоставляется обвинителю.

Обвинитель: Высший суд! Я не буду сейчас занимать ваше внимание проблемами экономической политики Дании в период оккупации, она в общих чертах известна всем. Мы знаем, что в самом начале войны был издан закон о зерне и что он неминуемо привел к повышению цен на все продовольственные товары; мы знаем, что изменение тарифных ставок, значительно сокративших реальные доходы рабочих и служащих, явилось результатом удовлетворения немецких требований. Платить надо за все, в том числе и за желание сотрудничать.

Я понимаю, обсуждение этого вопроса выходит за рамки данного судебного разбирательства, и я касаюсь его постольку, поскольку между тем стали утверждать, что социальные ограничения в Дании произошли по вине немцев. Это не совсем верно.

Немцам было в общем-то безразлично, будут ли цены в стране повышаться или понижаться. Датский рынок, датские продукты, датская рабочая сила — вот что их интересовало, а все остальное не имело для них значения по вполне понятной причине, что не они оплачивали пиршество, а мы сами. Им было важно проникнуть в чиновничий управленческий аппарат и установить там свою власть. Внешне должно было оставаться как прежде, будто мы самостоятельны и будто мы независимы, но в действительности они стремились заправлять всем.

При таком положении дел, естественно, наша главная задача состояла в том, чтобы попытаться противодействовать немецкому влиянию. Поэтому решено было твердо придерживаться одной, раз и навсегда установленной линии, что все переговоры следует вести исключительно через датское министерство иностранных дел, представляющее собой в общем-то добротную организацию, если бы только там не сидел министр Скавениус. Именно в области сотрудничества Скавениус был готов незамедлительно идти на самые неблагоприятные соглашения.