Четыре Блондинки - Кэндес Бушнелл

Поначалу Джеймс воспринимал Винни в одной плоскости. И только через сравнение с самим собой. Для него она была старшеклассницей, но из тех, с которыми он никогда не смог бы сойтись в школе. Но потом он стал замечать в ней и другие качества. В компании с Винни ситуации, в которых он раньше ощущал неловкость (вечеринки, светская болтовня), стали совершенно естественными. А год спустя все начали спрашивать, когда же они наконец поженятся. Внезапно он понял, что и сам задается этим вопросом. (Он даже толком не понял, откуда все это возникло. Изнутри? Или, может быть, он просто повторял то, что говорили окружающие?) Винни не была самим совершенством (впрочем, Джеймс не мог бы четко сказать, чего именно ей не хватало), но он решил, что все равно никого лучшего не встретит. А кроме того, все его друзья один за другим женились. Покупали квартиры. Обзаводились детьми (или собирались обзавестись). Он рисковал оказаться белой вороной, как когда-то в школе.

И все же он по-прежнему остается этой белой вороной. (Джеймсу хочется, чтобы рядом с ним была Эви. Ему хочется, чтобы она сделала ему минет прямо сейчас.)

– Ну, идем, Джеймс, – говорит Винни.

Они отправляются отметить день рождения Винни в «Боули», где, как обычно, изображают (а теперь это и вправду лишь одно притворство, думает Джеймс), что прекрасно ладят друг с другом. Когда наступает время платить, они кладут на стол свои кредитные карточки и забирают каждый свой счет, чтобы потом представить его в своих редакциях в качестве деловых расходов.

«Очерк» Эви

– Ты это уже прочитала? – спрашивает Джеймс.

Происходит это через несколько дней. Воскресным утром. Совсем ранним утром. Тем самым утром, когда очерк Эви должен появиться на страницах «Нью-Йорк таймс».

– Что именно? – интересуется Винни. Она на кухне готовит завтрак. Только в это время суток она занимается приготовлением еды (если это вообще можно назвать едой, мысленно уточняет Джеймс), а именно – нарезает грейпфрут и укладывает ломтики копченой лососины и плавленый сыр на круассаны.

– Материал Эви, – говорит Джеймс.

– Да неужели? Разве он в сегодняшнем номере?

– Она так сказала.

– Правда? – удивляется Винни. – Я с ней еще не разговаривала.

– Она мне постоянно звонит. Она все еще встречается с… – Джеймс называет имя знаменитого и важного журналиста.

– Как мило, – замечает Винни. Она раскладывает тарелки на кухонном столе. Кладет бумажные салфетки. Потом приступает к еде.

– Разве тебе это не любопытно? – спрашивает Джеймс.

– Я займусь этим позже, – отвечает Винни. – Кстати, мне кажется, мы могли бы проводить вечера в нашем салоне более эффективно. Может быть, нам следует за день до мероприятия рассылать по электронной почте вопросы приглашенным, чтобы у всех было время подумать над ответами. Мне кажется, это будет способствовать оживлению дискуссий.

– Мне казалось, все и так достаточно активны («Уж ты-то во всяком случае», – думает Джеймс) в том, что касается дискуссии.

– Но ведь пределов для совершенства нет, не так ли, Джеймс?

Винни съедает два круассана с плавленым сыром и лососиной.

– Сейчас вернусь, – говорит она. – Зубы надо почистить.

Она идет в ванную и, засунув палец глубоко в горло – в последнее время она поступает так почти каждый раз после еды, – вызывает приступ рвоты.

Когда она возвращается в комнату, Джеймс читает газету.

– Ты просто отвратителен, – говорит Винни.

– Что? Теперь и «Таймс» нельзя почитать из-за того, что там напечатали материал Эви?

– Да брось ты, Джеймс! – Винни вырывает у него половину газеты. Начинает листать страницы («Не может удержаться, – злорадствует Джеймс, – никогда не умеет удержаться»). Наконец Винни добирается до раздела «Стиль жизни». И там под заголовком «Штука» находит маленькую врезку с заметкой о говяжьей вырезке. Внизу стоит подпись Эви. – Ты уже это видел? – спрашивает Винни.

– Что именно?

– Материал Эви. – Винни швыряет газету Джеймсу. – А круассаны у нас еще остались? Что-то я опять проголодалась.

В середине дня Винни звонит Эви.

– Мои поздравления, – говорит она ей.

– Спасибо, – радуется Эви.

– И как ты себя чувствуешь в роли журналиста?

– Прекрасно! – отвечает Эви. – Я пишу для них еще одну заметку, ее опубликуют на следующей неделе. Сечешь? Я сразу ухватила их профессиональный жаргон, сказала «заметка» – не «статья». – Тут в телефонной трубке за спиной Эви послышался какой-то шум. Эви засмеялась и бросила в трубку: – Подожди секундочку, ладно?

– У тебя кто-то есть? – спрашивает Винни. (И при этом подумала: «О Боже! До чего же Эви вульгарна».)

– М-м-м… вообще-то есть, – признается Эви и называет имя знаменитого и важного журналиста.

– Вот и отлично, – говорит Винни. – Мы с Джеймсом как раз хотели узнать, не хочешь ли ты и… – тут она произносит имя важного и известного журналиста, – поужинать с нами на следующей неделе? Угощение за наш счет. Мы все устроим так, чтобы вписаться в его деловое расписание. Да, Эви, и еще кое-что, – добавляет Винни.

– Что именно? – Эви слегка настораживается.

– Ты должна запомнить кое-что, – говорит Винни.

– И что же именно? – спрашивает Эви.

– Теперь ты одна из нас, – констатирует Винни (и делает это мягко, так чтобы Эви не поняла, какого труда ей стоило выдавить эти слова). – А мы – это СМИ.

II

Дурная привычка Винни

У Винни появилась дурная привычка, и она ничего не может с этим поделать.

В последнее время всякий раз, когда входит в свой офис в большом черном здании на Шестой авеню, которое словно кричит во весь голос: «Смотрите, какое я важное!» – она проносится через вестибюль и заскакивает в лифт (она как-то подсчитала, что каждый день проводит по меньшей мере час в ожидании лифтов или езде на них, и молит Бога, чтобы кто-нибудь изобрел более быстрый способ передвижения между этажами), потом быстро проходит по устланному бежевым ковром холлу и оказывается в своем кабинете – это маленькая комната с совершенно белыми стенами, одним окном, которое украшают три чахлых аспарагуса (еще там стоит маленький синий диван), – и кидается к своему компьютеру.

Винни быстро вводит свой пароль. Потом снимает пальто. Печатает адрес www.ama. и мгновенно нажимает клавишу «Вход», а компьютер так же мгновенно соединяет ее с поисковой системой Amazon.com. И тут (Винни ничего не может с собой поделать, она вообще никогда не может ничего с собой поделать) она печатает в поисковом окошке имя серьезного и влиятельного журналиста.

Она проделывала эту операцию каждое утро в течение последних двух недель.

Она проверяет рейтинг продаж его книг, а потом переходит на страницу читательских отзывов.

Любимый отзыв Винни звучит так: «Редкостная скука и занудство. Представьте себе такое: ваш самый занудливый профессор полит. наук написал книгу и заставил весь класс прочитать ее. Ведь вам наверняка (восклицательный знак) захочется прикончить его? Так что вместо его книги прочитайте-ка лучше список ингредиентов на упаковке с кашей. Это будет намного интереснее».

Как обычно, Винни испытывает и восторг и ужас одновременно.

С тех пор как обнаружила этот сайт (а она знала о его существовании и раньше, но помалкивала об этом – ведь люди ее круга по-прежнему покупали книги в обычных книжных магазинах), она не знала, как относиться к самой возможности оставлять отзывы в Сети. С одной стороны, подобные «критики» ее возмущали. Таким людям вообще не следует покупать книги. Они слишком глупы, чтобы читать. Они лишены воображения. Они не в состоянии осмыслить прочитанное. Если книга не отвечает представлениям о мире, сложившимся в их ограниченных, примитивных мозгах, они готовы сжечь ее на костре. Они напоминают тупых учеников в классе, которые никогда не могли понять того, что говорит учитель, и злились, не пытаясь постичь то, о чем все в классе понимали и так давно догадались – а именно, что они совершенно тупые.

С другой же стороны, Винни опасается, что «сетевые критики» могут быть правы. Книга-то и вправду скучновата. Сама Винни прочитала две главы, потом пробежала заключение и больше ее в руки не брала. Но все-таки это значительная книга. И с какой стати какой-то недоумок из Сиэтла, который в жизни ничего не писал, кроме электронных посланий, имеет право так ее разносить? И еще другим советовать ее не покупать?

Душа Винни в смятении

Мир устроен несправедливо. (Или, может, дело не в мире, а в ней самой? Может, она ведет себя как глупая школьница? Впрочем, Винни знает: это не так. Она не глупа. Иногда ей в голову приходит мысль, что следовало бы придумать тест на глупость, пока ребенок находится в утробе матери, а выявленных тупиц просто абортировать. Она понимает, что против такой идеи тут же последуют контраргументы вроде: «А кто будет определять, кто есть тупица?» И на это у Винни есть ответ. Она сама. Она с радостью возьмет на себя эту роль.)