Смертельные чары - Владимир Колычев

– Ты что, уже уходишь?

– Да дела у меня.

– Оборотня ловить будешь?

– Оборотня?

– Катерина сказала, что оборотень это бесится. Там, где злые собаки, сказала, туда оборотень не пойдет…

– Ну, если Катерина сказала, тогда, конечно… Собаку можешь прямо сейчас с цепи снять. Так безопасней… Ну, я пойду.

Надежда не хотела, чтобы он уходил, но и удерживать его не пыталась. И обедом не предложила накормить, хотя вряд ли он отказался бы. Нет у нее обеда, потому что у Катерины отгул, а сама себе она не готовит… Впрочем, он и от кофе с бутербродами не отказался бы.

Федор вышел из дома, сел в машину. Не стал он пытать Голикову. Побоялся спугнуть возможного киллера. Но правильно ли он поступил, вот в чем вопрос? Что, если, допросив Надежду, он смог бы узнать горькую для нее правду? Вдруг на убийцу бы вышел?..

Он поехал к Катерине домой, но застал там только ее мужа. Рыжеусый Николай заехал домой на обед на своем тракторе.

– Федя, привет! – обрадовался мужик. – Давай за стол! Катька борщеца с утра наварила!

Дом у них небольшой, но нарядный снаружи и очень уютный изнутри. Колька наполнил тарелку, поставил на стол. Борщ жирный, наваристый, сметана в вазочке такая густая, что ложка в ней стоять будет. Хлеб крупными ломтями нарезан – сразу видно, что мужская рука постаралась. А где тогда женская рука?

– А Катерина где?

– Как где? На работе!

– А Семка с Машкой?

У Катерины с Николаем было двое детей, пацану шесть лет, девчонке – пять.

– Так у тещи. Я ж на работе, и Катерина на работе, а теще все равно делать нечего…

– Понятно… Коль, я тут спросить хотел, что в деревне насчет убийств говорят? – для поддержания разговора спросил Федор.

Ему бы с Катериной поговорить, но раз ее нет, то придется с ее мужем пообщаться. Тем более тема для разговора есть.

А про то, где сейчас Катерина пропадает, он Кольке не скажет. Хотя бы потому, что сам не знает, куда она могла со своим любовником податься. А может, и не любовник это вовсе…

– Да что говорят? На оборотня грешат, – пожал плечами Федор.

– Ты сам в эти сказки веришь?

– Ну, не знаю…

– Значит, веришь. Не страшно жить?

– А чего страшно? Он же нормально с нами жил, этот оборотень. Людей не трогал. И сейчас не трогает. А то, что «новых русских» вырезает, так это не страшно…

– А они не люди?

– Люди. Но, видно, грехов на них много.

– Я думал, оборотень – это нечистая сила, – усмехнулся Старостин. – А оказывается, очистительная… Значит, на работе Катерина?

– На работе.

– С утра ушла?

– С утра. А что такое?

– Да нет, ничего. Просто мимо проезжал, дай, думаю, загляну. Вдруг выходной у нее.

– Про Надьку свою спросить хотел? – схлебнув с ложки, с подначкой ухмыльнулся Николай.

– Про Надьку?

– Ну, про Надежду…

– Да мне все равно, как ты ее называешь, что Надька, что Надежда Максимовна. Только вот непонятно, почему она моя?

– Ну, ты же у нее ночевал.

– И что?

– Да ничего… Баба она знатная, я бы на твоем месте своего не упустил.

– Когда будешь на моем месте, тогда и поговорим… А что я про Голикову мог у Катерины узнать?

– Ну, не знаю. Может, тебе интересно, что Голикова про тебя говорит.

– А она делится с Катериной своими секретами? Может, Катерина рассказывала что-то такое? Вдруг у Голиковой есть любовник?

– Любовник?!. – Николай задумался, говорить или нет. – А ты сам у Катерины спроси.

– Так я уже спрашивал. Сказала, что нет никого.

– Ну, если она так сказала…

Старостин внимательно посмотрел на Николая. Не хочет открываться мужик. Из солидарности с женой не хочет.

Катерина умела держать язык за зубами, особенно когда дело касалось ее хозяйки. Потому и не сдала она Голикову, когда Федор спросил ее про возможного любовника. Нет никого у Надежды Максимовны, кроме мужа. Сосед Молодов, дескать, подкатывался к ней, а все мимо.

– Может, с Молодовым у Голиковой что-то было? – продолжал напирать Федор.

– С Молодовым? Да нет, не было ничего, – деловито покачал головой Николай.

– Ты откуда знаешь?

– Ну, Катерина говорила.

– Что конкретно говорила?

– Молодов закрутить с Надькой хотел, а она ему отказала…

– И тебя это радует? – решился на провокацию Старостин.

– Почему радует?

– Ну, ты же сам с Надькой шашни крутишь, да?

– Я?! С Надькой?!

– Ну, ты же ее так просто Надькой называешь. Значит, она в доску своя, да?

– Да нет, не своя… И не кручу я с ней.

– А кто крутит?

– Ну, есть тут один… Только я тебе ничего такого не говорил…

– Коля, за кого ты меня принимаешь!

– Он в лесхозном поселке живет.

– Кто такой?

– Без понятия.

– Что, ничего про него не знаешь?

– Нет… Катерина, может, и знает. Но ты у нее не спрашивай, а то выдашь меня, – забеспокоился Николай.

– Ну, хоть что-то про него знаешь?

– Нет. Знаю только, где у него дом. Все, и больше ничего.

– А этого, по-твоему, мало?.. Как его зовут?

– Да не знаю я… Я через лесхозовский поселок проезжал. Смотрю, дом на отшибе. Новый дом, добротный такой, из тесаных бревен. Забор вокруг. Ну, не самый высокий забор, но не из штакетин, доски плотно подогнаны. Но так трактор у меня высокий, с высоты хорошо все видно. Короче, смотрю, машина во дворе. Ну, как у Голиковой машина. Джип этот, как его… Ну, кто самый первый в мире убийца?

– Каин.

– Вот, и джип этот «Каином» называется.

– Не «каин», а «каен», но сравнение мне понравилось, – невесело усмехнулся Федор.

Не претендовал он на Голикову, не строил насчет нее никаких планов. Ну, не отказался бы переспать с ней, если бы вдруг срослось между ними, но это и все, чего хотелось. И все-таки шелохнулась где-то в душе ревность. Потому и не радовала новость о человеке, который запросто мог оказаться убийцей.

– Значит, «каен» во дворе дома стоял?

– Ну да. Я подумал, может, это хозяина машина, но так и насчет Голиковой подозрения появились, – вкрадчиво глядя на Федора, проговорил Николай. – Ну, я и сказал Катьке, что хозяйку ее видел. Она поверила и палец к губам приложила, мол, никому не говори!

– Значит, Голиковой машина была?

– Голиковой. Катька сказала, что у нее роман с этим мужиком. Сказала, что ее понять можно, без мужа как-никак живет…

– И давно это у них?

– Я еще в прошлом году об этом узнал. Меня в лесхоз редко посылают, но этой весной я видел «каина» во дворе. Ну, Надька к своему приезжала…

– А до прошлого года ездил?

– Ну, бывал… Дом это строили только. И Надьки там не было…

– Значит, в прошлом году дом построили?

– Ну да, прошлым летом уже стоял. А Надьку я осенью видел, то ли в сентябре, то ли в октябре.

– А Катерина уже знала, что у Голиковой там любовник живет?

– Знала… Ты спроси, чего моя Катька не знает? – хмыкнул Николай.

– Голикова кто убил, знает?

– Знает.

– Кто?

– Оборотень… Шучу я. Откуда она может об этом знать?

– Значит, в лесхозном поселке мужик живет?

– Там.

– Это через наш поселок ехать надо.

– Ну да…

Километров пятнадцать до лесхозного поселка, не так уж и мало, с учетом плохой дороги. Но Голиковой с ее машиной такая дорога не страшна. А вот как ее любовник до Подречной добирается?

– «Каен», говоришь, там видел? А еще какую машину там видел?

– Да тоже джип какой-то стоял. «Форд», кажется… Старый джип, там еще четыре фары на крыше, ну, и «кенгурятники». И еще колеса высокие. По лесу в самый раз гонять…

Старостин слушал, качая головой. Может, на этой машине убийца и подъезжал к пляжу. Остановил джип на дороге, по тропинке со стороны поселка вышел на берег, разделся и поплыл убивать Молодова. Чтобы затем жениться на богатой вдове…

Глава 17

Дом действительно стоял на окраине лесхозного поселка. Новый дом, из тесаных бревен. Двор большой, огороженный непроницаемым для взгляда забором, но ни одного деревца в нем. Дорога мимо него в лес уходит. Плохая дорога, напрочь разбитая лесовозами. Все в точности, как рассказал Николай.

Минут пять по этой дороге мчался на своем мотоцикле Миша Ольгин. Глушитель снял ради этого дела, чтобы с грохочущим треском проехаться. И это все по плану, который придумал Старостин.

Не мог же он просто так подъехать к хозяину новостройки, нужна была для этого причина…

Он еще не успел подойти к воротам, как калитка содрогнулась от удара – в нее с отчаянным лаем врезался пес. Судя по силе удара, мощная собака, наверняка бойцовской породы. Да и гавкала она страшно.

– Фу, Гризли! – спустя время послышался со двора хозяйский окрик, и лай тут же прекратился.

Оказывается, собака не только мощная, но и хорошо выдрессированная.

Щелей в дощатой калитке не было, полотно плотно пригнано к столбам, потому не видно, что творится во дворе. Но и хозяин дома не мог видеть Старостина. Зато в калитку на уровне головы была встроена створка. Она открылась, и в образовавшемся проеме появилась мужская голова.