Седьмой лимузин - Дональд Стэнвуд

Я кивнул, но под ложечкой у меня внезапно засосало.

— Миссис Сполдинг, а Люсинда случайно не была знакома с Элио Чезале?

— Да нет, не думаю. Мне она, во всяком случае, такого не рассказывала. Да и этого имени я никогда не слышала до тех пор, пока Тед…

Внезапно она замолчала.

— Продолжайте же.

— Я… я просто хотела сказать, что он славный парень. Нам с Джулианом, конечно, хотелось бы, чтобы Карри вышла замуж за единоверца. Вот и все.

Но почему-то я усомнился в том, что истинной причиной ее внезапного замешательства было религиозное рвение.

— А когда Карри впервые рассказала вам о Теде?

Маргарет рассеянно посмотрела на собственный дом. Я понял, что уже утратил ее доверие.

— Ну, вы ведь знаете девиц в таком возрасте, мистер Эшер. У них на уме только мальчики. Однажды Карри привезла к нам Теда на уикэнд. Уже из университета.

— А он рассказал Джулиану о своем отце?

— Возможно. Мистер Эшер, мне и в самом деле уже пора. Адель без меня не справится.

— Человек погиб, Маргарет. И не чужой вам человек. Он ведь вполне мог бы стать вашим свояком. — Я встал с места и подошел к ней поближе. — И мне наплевать, сколько жен у Джулиана, одна или хоть полсотни. Но двое из его детей заранее положили глаз на «Бугатти», принадлежавший Элио. Тед утверждает, что с ним это никак не связано. Мне бы хотелось послушать, как объяснит все это ваш муж.

Это был явно неудачный заход. Следовало бы догадаться, что тень давления с моей стороны сразу же превратит Маргарет Сполдинг в наседку, яростно защищающую собственный выводок.

— Не кажется ли вам, мистер Эшер, что вы несколько наслаждаетесь сложившейся ситуацией? Внезапно у вас в руках сосредоточилось столько власти! И трудиться вам особо не надо — достаточно шепнуть пару слов кому следует. И мою семью изгонят из общины и превратят нашу жизнь в сущий ад, не говоря уж о возможном тюремном сроке. — Маргарет тряхнула короткими волосами, как Жанна д'Арк. — И все это мы получим только за наше стремление повиноваться воле Господней.

Так что давай проваливай, мистер Эшер. Позвякивая ключами, она выпроводила меня из своего прелестного, но столь хрупкого царства. Переубедить ее я и не пытался.

Ветхозаветная религия. Даже мальчиком я научился распознавать ее приметы, подобно запаху рома, которым постоянно благоухал мой дед. И с человеком, одержимым подобным рвением, было мне ясно, связываться не стоит.

Солнце то заходило за тучи, то вновь выглядывало, пока я плелся обратно в отель «Юта». На пустынных послеполуденных улицах царила шизоидная атмосфера: на солнце было жарко, а в тени холодно.

Ожидая сигнала светофора на перекрестке Ист-стрит, я стряхнул землю и траву с башмаков. Маргарет Сполдинг была похожа на нынешнюю погодку — от нее бросало то в жар, то в холод. И что-то в ней настораживало меня и печалило. Она не походила на женщину, которой нравится кривить душой. Но именно такое условие негласным пунктом входило в ее брачный контракт с Джулианом.

Дали зеленый свет, и я вместе с группой герл-скаутов пошел в сторону Храмовой площади. Девочки, хихикая, теснили меня с обеих сторон, а я в задумчивости брел неуверенным шагом посередине.

Однажды, в приступе так называемой посткоитальной нежности, Лоррен сказала мне, что мои глаза провоцируют людей на признания. «Ты как епископ». Лоррен никогда не говорила заведомой неправды, но, тем не менее, меня удивило то, как внезапно раскрылась передо мной сейчас Маргарет, — и только затем, чтобы вскоре бесцеремонно оттолкнуть.

В вестибюле отеля «Юга» толпилось столько же народа, как в начальных кадрах рекламного ролика сигарет «Филип Моррис». Мраморные колонны, золотые канделябры, алый бархат, равно как и посыльные, и мальчики в униформах, обслуживающие лифты, прекрасно вписывались в ту же картину. Я подошел к портье и осведомился, нет ли для меня сообщений.

К моему удивлению, этот затравленный человечек внезапно заулыбался.

— Нет, сэр. Но у вас посетители. — Он крикнул кому-то у меня за спиной. — Да, совершенно верно, это и есть мистер Эшер.

Я никогда не считал себя экстрасенсом, но этого человека я опознал с первого взгляда. Широкоплечий коротышка в огромном и мягком кресле, он излучал, казалось, достаточно энергии, чтобы засветить любой негатив. Когда он встал и пошел прямо на меня, я понял, что Тед ничуть не преувеличивал: Джулиан Сполдинг и впрямь походил на ветхозаветного пророка.

Глава десятая

Пока мы, заранее протянув руки, шли друг другу навстречу, я вспомнил о недавних посиделках у костра в Каньоне. Тед с Карри отползли куда-то подальше, а профессор Роше объяснял своим студентам подлинный смысл древнего ритуала рукопожатия. «Гляди, парень, я не прячу копья в рукаве», и что-то в таком роде.

Рука Джулиана Сполдинга оказалась сухой и сильной. Оружия при нем вроде бы не было, но глаза его победоносно горели.

— Я вас уже довольно долго жду, мистер Эшер. — В шумном вестибюле слова прозвучали негромко и как-то угрожающе.

— Я ведь ничего не знал. Я как раз только что беседовал с вашей женой.

— Нам с вами необходимо прийти к взаимопониманию. И как можно быстрее.

Я показал ему ключ от номера.

— Можно подняться ко мне. Если вы не против.

— Мне бы не хотелось. — Он брезгливо сморщился, втягивая ноздрями стоящий здесь табачный дым. — Давайте пойдем на воздух.

Мы вышли на Храмовую улицу. Сперва я решил было, что он хочет привести меня домой, к Маргарет, однако он повернул направо, в сторону Храмовой площади. Не собирается ли он предать меня суду своих мормонских святителей? Наказать меня за посягательство на потаенную книгу собственной жизни? Я бы с таким не смирился. Но пока суд да дело, я предоставил ему выбирать маршрут самому.

Джулиан Сполдинг шел походкой состарившегося бойцового петуха, совершающего всегдашний обход собственного гарема. На нем были черные брюки, белая рубашка и потрепанная шляпа с полями. Как ему удалось разыскать меня? Маргарет подсказать не могла: я не поведал ей, где остановился. Карри. Другого решения я найти не мог.

Старик держался наособицу, делая вид, будто меня и вовсе не существует, пока мы не остановились на углу Храмовой и Центральной, дожидаясь светофора. Имелся здесь и звуковой сигнал перехода — для слабо видящих или невнимательных: он издавал два звука — бип и боп. Бип и боп. Опять девчушки — на этот раз цветные. Переходя через дорогу, они весело передразнивали звуковой сигнал. Это вызвало у Джулиана улыбку, но он сразу же подавил ее. Озабоченная мамаша шепотом пересчитывала своих детишек по головам, чтобы они не разбежались по Храму или по Табернаклю.

Мы, один за другим, вошли в ворота, и Джулиан пошел куда-то вглубь внутреннего сада, весьма мирного и живописного. У фонтана, в тени, отбрасываемой высоким зданием отеля, он подыскал для нас маленькую каменную скамью. В нескольких шагах от нас высились статуи Джозефа и Хайрума Смитов. Джулиан, сняв шляпу, отвесил им почтительный поклон. Волосы у него оказались седыми и редкими — так, скорее пух. Выглядел он грустным и погрузившимся в тайные размышления.

— Я прихожу сюда почти каждый день. Так мне удается сильнее сродниться с первоосновами. Как будто смываешь с души всю грязь. — Он уставился на меня так, словно загрязнение грозило именно с моей стороны. — Моя дочь позвонила мне сегодня утром. Она была очень взволнована. Они со своим молодым человеком поссорились на обратном пути в город, и сейчас он куда-то исчез. Она сказала, что вы выскочили из-под земли, как скунс, и попытались внести раздор в их жизнь.

Я невольно рассмеялся.

— Полагаю, это удачное сравнение, мистер Сполдинг. Но это не входило в мои намерения…

— Мне наплевать на ваши намерения! — рявкнул он. — И наплевать на то, что за ложь вы наплели моей жене…

Понятно, однако же, что наплевать ему не было. Иначе мы бы здесь сейчас не сидели.

— Мистер Сполдинг, мне вовсе не хочется досаждать вам и впредь. Я с удовольствием расскажу все, что вам будет угодно выслушать.

Джулиан любовался храмом с его готическим шпилем, пока я рассказывал ему о своих размышлениях о семействе Сполдингов и в особенности о младшем поколении этого семейства. Тени нашего разговора с Маргарет мелькали в этом рассказе, но старик оказался куда крепче собственной жены.

— Пути Господни тернисты. Я уже говорил Маргарет, я говорил им обеим, что Господь требует послушания. — Он прервался, заметив, что уже не столько мыслит вслух, сколько цитирует Писание. — Но не думаю, что нам с вами, мистер Эшер, стоит затевать такую дискуссию. Будучи неверующим, вы меня не поймете.

— Я в состоянии понять, что человек может любить двух женщин сразу. Меня тревожат только последствия этой любви. — Я решил надавить на него малость посильнее. — Карри, возможно, рассказывала вам, что я зарабатываю себе на жизнь кино- и фотосъемкой. Причем технические проблемы этой профессии весьма просты, я мог бы за неделю научить вас всему, что знаю. Но для того, чтобы выбрать надлежащее мгновение, — тот миг, в который проступает истина, хотя бы и незначительная… Что ж, для этого, полагаю, необходим дар. Или, если угодно, проклятие. — Я ткнул пальцем за плечо. — Там, у меня в номере, остался снимок двух ваших детей, сына и дочери, которые были готовы разорвать друг друга в клочья. Зрелище, поверьте, не из приятных.