Нежный плут - Джоанна Линдсей

– Он не узнал меня.

Мак поднял брови, не потому что его удивил ответ, а потому что Джорджина говорила так, будто сожалела.

– Он тебя хорошо рассмотрел?

– Сверху донизу, – настаивала она. – Он просто не запомнил меня.

– Ладно, давай обсудим это, Джорджи. У них башка была в тот вечер занята другими вещами. Они крепко пьянствовали. А некоторые мужики после таких пьянок забывают собственное имя.

– Я думаю, так и произошло. – Она немного подумала и сказала: – Мне было плохо, я пережила шок, узнав его. Он до сих пор ничего не помнит. Однако может вспомнить, если увидит тебя.

– Это проблема, – сказал Мак задумчиво. Он посмотрел в сторону Англии, которая едва угадывалась на горизонте.

– Поздно, – сказала она, как бы читая его мысли.

– Да, – подтвердил он. – Пошли. Здесь слишком много ушей.

Он повел ее на нижние палубы, в какое-то складское помещение. Джорджина разглядывала канаты, а Мак думал, вздыхая и щелкая языком.

Джорджина терпела, сколько могла, потом спросила:

– Ну, и что нам теперь делать?

– Я постараюсь избегать встречи с ним как можно дольше.

– А потом?

– К тому времени, надеюсь, отращу себе какую-нибудь рыжую растительность на лице, – сказал он, ухмыляясь. – Хорошая маскировка. Не хуже твоей, думаю.

– Неплохо, – сказала она, обрадовавшись, но ненадолго. – Это решает только одну проблему.

– А я и думал, что у нас только одна.

Она покачала головой.

– Мы также должны обдумать способ, как мне избежать общения с этим человеком.

– Ты понимаешь, что это невозможно, кроме разве что заболеть. – Он засиял, думая, что нашел выход. – Ты могла бы почувствовать себя плохо, не так ли?

– Это не сработает, Мак.

– Сработает.

Она снова покачала головой.

– Сработало бы, если бы я спала там, где мы условились. Но теперь мне приказано спать в другом месте. В каюте капитана.

– Что?!

– Я возражала, конечно, но этот грубиян настаивал. Он считает, что я могу понадобиться ему в середине ночи. Но что можно ожидать от напыщенного английского лорда?

– Тогда надо было рассказать ему.

Тут настал ее черед возмутиться, вскочив на ноги.

– Что? Ты понимаешь, что говоришь?

– Лучше поверь мне. – Мак кивнул головой для большей убедительности. – Ты не можешь делить каюту с человеком, который не является твоим другом и не испытывает к тебе добрых чувств.

– Но он думает, что я мальчик.

– Это не имеет значения. Твои братья…

– Они не узнают, – сказала она сердито. – Ради Бога, если ты скажешь Мэлори, кончится тем, что я все равно буду делить с ним его каюту, но таким способом, каким мне меньше всего хотелось бы. Ты подумал об этом?

– Он не посмеет! – воскликнул Мак.

– Разве? – спросила она. – Или ты забыл, кто здесь капитан? Он может делать все, что ему заблагорассудится, а будешь протестовать, закует в железо.

– Только самый черный негодяй может воспользоваться такой ситуацией.

– Правильно. Но что заставляет тебя считать, что он не является таковым? Хочешь ли ты рисковать, опираясь на слабую надежду, что он может оказаться человеком чести? Я нет.

– Но…

– Я это имею в виду, Мак, – настаивала она упрямо. – Ни слова ему. Я постараюсь иными путями выяснить, является ли этот англичанин порядочным человеком, хотя, по правде, сомневаюсь в этом. И спанье в его каюте – наименьшая неприятность. Неприятно другое. Он постоянно испытывает меня, дразнит, как мальчишку. Может быть, ты не поверишь, но он испытывает удовольствие от того, что выглядит гадко. Он фактически признался мне, что это одно из немногих удовольствий, которые у него остались.

– Ты о чем?

– Он любит ставить людей в оборонительную позицию, заставлять их оправдываться. Обращается с людьми, как с бабочками, которых насаживают на булавку.

– Может быть, ты к нему относишься особенно предвзято, и в тебе говорит обычная неприязнь?

Так оно и было, но она не хотела ему в этом признаться. Если бы она действительно была мальчиком, как о ней думает капитан, она не должна бы обижаться на подтрунивания со стороны старшего мужчины по поводу того, что ему не хватает опыта. А разговор о сексе естествен среди мужчин, когда женщин нет поблизости. Разве ей не приходилось слышать подобных разговоров между братьями, когда они не знали, что она рядом?

К счастью, дверь открылась, и это обстоятельство избавило ее от необходимости отвечать Маку. Молодому матросу нужен был Мак.

– Под этим ветром с верхним парусом не все в порядке, сэр. Мистер Шарп послал меня за новым канатом.

– Сейчас поищу, – сказал коротко Мак, уже вытаскивая подходящую веревку.

Неопытный матрос ушел, поблагодарив. Джорджина вздохнула в надежде, что Маку теперь не до нее. Но ей не хотелось прекращать разговора на такой плохой ноте или оставить его беспокоиться о ней.

Единственный способ был сдаться и признать:

– Ты прав, Мак. Моя неприязнь к этому человеку повлияла на то, что я стала думать о нем хуже, чем он есть на самом деле. Он сам сказал, что не обращал на меня внимания несколько дней, значит, и сейчас не будет забивать себе голову мыслями обо мне.

– Ты считаешь, что для тебя лучше быть неузнанной?

– Я ему даже в суп не плюну. Придумай что-нибудь получше.

Она ухмыльнулась, чтобы показать, что она шутит. Он тоже изобразил притворный ужас. Они оба рассмеялись. Потом Мак показал на дверь.

– Будешь приходить сюда?

– Нет, – сказала она, потирая ухо под кепкой. – Мне кажется, палуба для меня более опасное место, чем что бы то ни было.

– Да, это была не лучшая идея, – сказал он с сожалением, имея в виду придуманный ими способ вернуться домой. Это была его идея. И он вспомнит об этом. Если ничего не случится.

Она улыбнулась, не обвиняя его ни в чем, по крайней мере, пока они в пути. Это не более чем случай, что они встретили англичанина, к тому же хозяина и капитана этого корабля.

– Теперь не будем об этом. Мы на пути домой, и все. Нам ничего не остается делать, кроме как с улыбкой нести свою ношу в течение месяца. Я могу, Мак. Обещаю. Как помнишь, я доказала свое умение терпеть и переносить лишения.

– Да, но и ты помни о своем терпении, когда будешь возле него, – ответил он.

– Это самое трудное. А теперь иди, пока кто-нибудь не зашел сюда. Я же думаю, могу побыть здесь некоторое время, до сигнала.

Он кивнул и вышел. Джорджина расположилась между двумя уложенными канатами. Она вздохнула, подумав, что день не мог быть хуже. Мэлори. Нет, у него есть имя. Джеймс Мэлори. Она решила, что ненавидит имя еще больше, чем человека. Будь правдива, Джорджина. Ты не выносишь одного его вида. Одно его прикосновение делает тебя больной. Да, она ненавидит его. Очень ненавидит. И не только потому, что он англичанин. С этим ничего не поделаешь. А ей придется притворяться, будто она относится к нему хорошо или хотя бы нейтрально.