Золотоискатели - Джеймс Кервуд

— О, ты несомненно прав! — воскликнул растроганный Родерик. — Что поделаешь, дорогой друг мой! Ведь я — не ты. Я еще так мало знаю Пустыню и только учусь на множестве примеров. Но уверяю тебя, что впредь, как и ты, я буду любить и уважать лосей. Они действительно благородные животные.

Все трое поужинали прекрасным медвежьим мясом, кофе и бисквитами, поджаренными на раскаленных камнях.

После ужина Ваби продолжал рассказывать о чрезвычайно интересных нравах и обычаях постоянных обитателей Пустыни. Родерик воспользовался случаем и сообщил про то странное и очень длительное рычание, которое он услышал вчера вечером перед сном. Он снова высказал предположение, что это мог рычать их старый приятель, ручной волк, который почуял их присутствие и, возможно, на днях вернется к ним.

— Мне неоднократно говорили, — сказал он в заключение, — что такие случаи возвращения ручных животных и зверей к своим старым хозяевам вовсе не единичны.

Ваби с большим интересом слушал его рассказ и, когда Родерик кончил, он заметил:

— О диких животных рассказывают такое великое множество небылиц, что, право, очень трудно определить, где правда и где неправда! Да мы с тобой, когда еще находились в колледже в Детруа, прочли бесконечное количество томов на эту же тему, и трудно сказать, сколько лжи мы вынесли из них. Вся беда в том, что вряд ли один процент романистов, описывающих эти края, побывал здесь, и вот почему книги включают такое неимоверное число ложных и просто вредных сведений о нравах и привычках обитателей Великой Северной Пустыни.

— Итак, значит, ты думаешь, что это не Волк?..

— Наш Волк, взятый в плен совсем-совсем юным и выросший среди нас, не имел никакого представления о том, что имеются другие условия существования. Но мы с Мукоки часто замечали, как стихийно проявлялись в нем атавистические инстинкты. Признательность во всем объеме этого слова является привилегией лишь человеческой души, и вот почему, как бы умны и понятливы ни были хищные звери, они всегда до последней минуты своей все же останутся хищниками!

— Другими словами, ты хочешь сказать, что Волк…

— …что наш Волк пристал к своим кровожадным братьям и что мы никогда больше не увидим его.

Старый траппер проворчал сквозь зубы:

— Ручной волк… дрессированный волк! Он одичал теперь! Так требует Великий Дух, и требование его вполне разумно! Так надо!

Хорошенько отдохнув, трое товарищей бодро двинулись в путь и вскоре увидели сверкающую в траве реку, вдоль которой они должны были направиться. По мере того как они продвигались вперед, маленький ручеек все ширился, вбирая в себя все малые и большие потоки, стремившиеся с гор и образовавшиеся от растаявшего снега. В непродолжительном времени он превратился в настоящую реку, а затем по мере понижения почвы — в водопад, который с шумом и ревом катился по камням, пока не выливался в знаменитое ущелье.

Когда наши друзья подошли к скалистому ущелью, которое должно было вывести их к золотым залежам, они услышали громоподобный рев яростных вод, грохотавших, словно величайшие и мощнейшие пушки на свете. Глухие, скрытые от глаза подземелья тысячекратно повторяли эти звуки, и вот почему золотоискателям в первую минуту показалось, что они попали в какой-то ад.

Увлекая вслед за собой Родерика, Ваби наклонился над страшной пропастью. Полуоглушенный Родерик судорожно уцепился за выступ скалы и на несколько минут замер на месте, как заколдованный.

Кружащиеся и кипящие воды, тесно зажатые между двумя стенами ущелья, с такой бешеной силой сталкивались между собой, что от их удара высоко в воздух вздымалась густая искристая пена. Со всех сторон высились грозные черные пики, похожие на морских чудовищ, с которых безостановочно стекала вода. День клонился к концу, и в сгущающихся сумерках вся картина производила грандиозное и вместе с тем страшное впечатление.

Золотоискатели, сняв поклажу, устроились близ края пропасти. Они с большой радостью заметили, что река, протекавшая между отвесными скалами, у выхода несколько выравнивала стремительный и бурный бег свой и, хотя местами и сохраняла яростный вид, все же внушала надежду, что по ней можно будет проплыть на пироге.

Немного отдохнув, они дошли до знакомой им расщелины в скале. Отсюда они проникли уже однажды во внутренность некоторых подземелий и теперь могли с известной уверенностью ориентироваться. Именно в этом месте они разбили свой лагерь.

Как и все предыдущие ночи, эта ночь была очень ясна и прекрасна. Родерик не мог и не хотел так скоро попрощаться с изумительными красотами ночи и снова остался один, как и накануне. Очень поздно огромная и ослепительная луна поднялась в небе и осветила верхние края ущелья, отчего еще темнее стало на его дне.

Родерик не мог бы в точности определить, сколько времени он сидел так, держа ружье на коленях и пристально глядя на догорающий костер. Вдруг из-за ближайшей скалы раздался такой страшный крик, что юноша, несмотря на свое самообладание, задрожал всем телом. Он моментально вскочил с места и пробовал в свою очередь, закричать, но язык его в полном смысле слова прилип к гортани. И через мгновение он увидел перед собой какое-то длинное и очень гибкое существо, которое под ярким светом луны отливало всеми оттенками растопленного серебра.

Родерик в полной уверенности, что видит перед собой рысь, немедленно поднес ружье к плечу, но еще до того, как он успел выстрелить, раздался второй, не менее потрясающий и яростный крик, от которого у юноши застыла вся кровь в жилах.

Он выстрелил и подбежал к скале. Рыси не оказалось на месте. Ясно было, что он промахнулся и что зверь убежал. Да, все это было так, но крик, который он дважды слышал!.. Такой крик никоим образом не могла издать рысь! Что же все это значит?

Все это продолжалось несколько секунд, не больше, но Родерик был так взволнован, что невозможно было бы описать его состояние.

Он оставался на том месте, на котором стоял, и вдруг увидел Мукоки и Ваби, которые были разбужены его выстрелом и поспешили к нему, желая узнать, что случилось.

— В чем дело? — живо спросил Ваби.

— А в том дело… в том дело, что я, очевидно, грезил наяву! Мне почудились два страшных крика, и потом мне показалось, что я совсем ясно увидел рысь.

Мукоки начал кряхтеть и качать головой, а Ваби, нисколько не стесняясь, расхохотался.

— Опять, — закричал он, — у тебя история с рысью? Прошлой зимой ты уже принял эту большую кошку за индейца Вунга. А теперь ты услышал какие-то необыкновенные крики. Тебе, в общем, страшно везет! Идем спать! Очевидно, здешние ночи слишком действуют на тебя, а поэтому тебе следует ложиться спать одновременно со мной и Мукоки. Так-то здоровее и спокойнее будет!