Австралийские этюды Полет бумеранга - Бернгард Гржимек

разрешается пастись только на небольшом клочке земли в несколько сот квадратных километров на самой юго-западной оконечности материка. Вот тут уж, Бог с ними, пускай живут. Но к сожалению, эму-то неграмотные и постановления не читали. Они продолжали беззаботно нарушать границу и залезать в запретную зону.

И грянул бой. В 30-х годах за каждого убитого эму платили неплохую премию — две марки за штуку. В 1937 году в одном лишь Нортгемптонском округе было убито 37 тысяч страусов. А вот близ городов Кемпион и Вельголан произошла одна из самых смехотворных «войн» на свете. Причиной ее послужило сообщение, что «вражеский корпус», насчитывающий 20 тысяч голов, наступает на поля фермеров и собирается вытоптать весь урожай. Тогда солдаты австралийской королевской артиллерии вместе с отрядом добровольцев из фермеров под командованием майора стройными рядами двинулись против превосходящих сил противника. Вооруженная двумя пулеметами и ружьями с десятью тысячами патронов, эта армия бодро двинулась навстречу… птицам. План действия был таков: загнать страусов к заграждению из колючей проволоки, а там встретить их шквальным пулеметным огнем. Тогда с ними наконец будет покончено. Ведь именно таким способом от эму удалось избавиться на северо-западе штата Новый Южный Уэльс. Однако исход сражения оказался плачевным: было убито всего 12 эму, а остальные благополучно скрылись. Оказалось, что страусы владеют искусством стратегии значительно лучше, чем солдаты, и что они великолепно умеют маскироваться и вовремя отступать. Словом, горе-вояки вернулись ни с чем, а штат Западная Австралия был вынужден продолжать выплачивать премии за каждую голову убитого эму. Так, в 1964 году правительству опять пришлось выплатить деньги за 14 476 убитых птиц.

Зато теперь этих злополучных страусов все-таки удалось перехитрить. Их больше не отстреливают, их просто вытеснили на север, в специально отведенное место, которое отгородили от пшеничных полей и овечьих пастбищ длинным забором, тянущимся на многие сотни километров. Этот забор отгораживает всю область севернее Хоптауна от юго-западных сельскохозяйственных угодий, фермеры теперь довольны. Довольны ли страусы — трудно сказать. Говорят, что они не жалуются, даже хорошо размножаются на дарованном им клочке земли. Но что будет в случае засухи? Ведь откочевывать в районы, где более плодородные угодья, эму уже больше не удастся — путь им преграждает прочный высокий забор. Значит, эму неминуемо ожидает голодная смерть. Но не будем заранее огорчаться — авось эти хитрецы что-нибудь да придумают.

Что касается биологии и особенностей образа жизни этих заядлых «вредителей», то на их родине никто не дал себе труда заняться подобным вопросом всерьез. Сохранились, правда, записки одного европейского зверолова Хайнца Рандова, немало времени проведшего в Австралии. В них он, в частности, описывает свои наблюдения за стадом эму. Он ежедневно незаметно подкрадывался к птицам на четвереньках и следил за взаимоотношениями в стаде, за повадками этих птиц и их сигнализацией. Вот что можно прочесть в его записках:

«Я все больше убеждаюсь в правоте своих предположений относительно того, что эти два эму с самым темным оперением на шее действительно самцы. На голом участке шеи и за ушами кожа у них имеет голубоватый оттенок, в то время как у других особей она серая. Несоразмерная с туловищем маленькая голова этих страусов состоит, можно сказать, из одного только черного клюва и двух больших черных и очень умных глаз. Я заметил, что оба самца держатся все время на почтительном расстоянии друг от друга. Вокруг каждого из них расхаживает несколько самок, которые ведут себя примерно таким же образом, как наши домашние куры. В какой-то момент один из самцов подошел слишком близко к „владениям“ соперника — во всяком случае тому так показалось. Мгновенно тот срывается с места, подбегает к „нарушителю“ и изо всей силы ударяет его правой ногой в грудь. Глухой удар раздается с такой силой, что я слышу его даже здесь, в своем укрытии. Пошатнувшись от пинка, противник поспешно убегает в сопровождении своего „гарема“. Отбежав на почтительное расстояние, птицы останавливаются и как не в чем ни бывало вновь принимаются склевывать метелки трав, как будто ничего не произошло. А победитель, гордо приосанившись и распустив перья на своей длинной шее, издает победный клич: „э-муу!“

Тогда я проделываю следующий эксперимент. Я осторожно отползаю в сторону, вскакиваю на свою лошадь, все это время пасущуюся невдалеке, издаю дикий вопль и галопом мчусь прямо на стадо. Эму срываются с места и как сумасшедшие бросаются бежать в направлении плоскогорья. Однако своей цели я не достиг. Насиживающий яйца самец хотя и остался сидеть на гнезде, прижав шею к земле и сделав вид, что его вообще здесь нет, однако, когда я стал медленно к нему приближаться, понял, что обнаружен, проворно вскочил и тоже убежал».

Зато при подобных обстоятельствах можно спокойно осмотреть большие яйца этих птиц. Они светло-зеленого цвета, длиной около 15 сантиметров и имеют ноздреватую поверхность. Весит такое яйцо от 570 до 680 граммов, в среднем 600, следовательно, почти столько, сколько 12 куриных яиц. Во время насиживания поверхность яиц постепенно становится все более гладкой, жирной и темной. Скорлупа очень твердая, и разбить ее не так-то просто. Этим свойством скорлупы мы часто пользуемся у себя во Франкфуртском зоопарке. Лишние яйца страусов, которые не нужны для насиживания, мы упаковываем в красочные картонки, обвязываем пестрой лентой и рассылаем такие шуточные посылки каким-нибудь известным друзьям Франкфуртского зоопарка, приложив инструкцию, поясняющую, как ими пользоваться. Чтобы такое яйцо сварить вкрутую, его надо держать в кипящей воде не меньше часа. По вкусу оно ничем не уступает куриному.

Рост эму от 1,5 до 1,8 метра, а вес достигает 50–60 килограммов. Перо его, как и у других страусов, отличается тем, что опахала равномерно распределены по обе стороны от стержня (у других птиц одна сторона пера всегда короче). Поэтому страусов во многих странах и называют «справедливыми» птицами. Эму умеют хорошо и подолгу плавать. Это можно легко проследить, загнав их в воду во время преследования верхом или на машине.

Все такие наблюдения за жизнью этих птиц в основном сделаны не на воле, а в зоопарках, причем чаще всего в европейских. Кстати сказать, из-за того что самок эму очень трудно отличить от самцов, в зоопарках, где обычно держат одну пару страусов, часто ничего не получается с их разведением: нередко купленная пара оказывается двумя самцами или двумя самками. Тогда многократно приходится обмениваться с другими зоопарками, пока наконец получишь подходящего партнера. Правда, иногда самец выдает себя сразу же громогласным криком.

У нас