Мечты сбываются в Голливуде - Ливия Элиот

Крис не любил болеть. В последний раз это случилось довольно давно, но он помнил, что провалялся в постели три дня и жутко проголодался, потому что в холодильнике было пусто, а выйти на улицу не хватало сил. Но и сохранившаяся в памяти картина меркла по сравнению с тем, что он испытывал теперь. Вот почему к тому времени, когда Саманта вернулась из магазина с куриным супом, бананами, рисом, соком и лекарствами, больной уже подумывал о том, чтобы покончить с мучениями выстрелом из револьвера.

— А как же с работой? — спросил он, когда она вошла в комнату.

— Я позвонила Марине и сказала, что ты заболел. Она ответила, что и сама едва держится на ногах и что ты, наверное, заразился от нее.

— Марина все болезни переносит на ногах.

— Да. Зак уже говорил, что она переболела всем, чем только можно, кроме разве что сибирской язвы.

— Но ты ведь тоже можешь заболеть, так что тебе бы лучше держаться от меня подальше.

— Сильно сомневаюсь. Не забывай, что я выросла в большой семье и перенесла столько инфекций, что меня теперь никакое бактериологическое оружие не возьмет.

Она присела на краешек кровати, приложила ладонь к его щеке, нахмурилась, дала попить, после чего положила на лоб смоченное в холодной воде полотенце.

— Послушай, ты не обязана…

— Вот что, Крис, ты бы лучше помолчал. Побереги силы, они еще тебе пригодятся.

Он закрыл глаза и примирился со своей участью. Что ни говори, а болеть в одиночестве хуже. Саманта суетилась поблизости, но, по крайней мере не донимала расспросами, и Крис решил потерпеть.

За следующие несколько часов она раз пятьдесят сменила полотенце, чтобы оно постоянно оставалось прохладным, накормила его куриным супом, тостами и бананами, приговаривая, что это даже ей не по силам испортить, и залила в него невероятное количество слабого чая. Потом она включила маленький переносной телевизор и подала ему пульт.

Снова и снова Крис убеждал себя, что она делает все это только для того, чтобы задержаться в его квартире, но с каждым часом эти заклинания звучали все менее убедительно.

Он, то закрывал глаза и проваливался в полудрему, то просыпался от звука голосов и успокаивался только тогда, когда Саманта давала лекарство или приносила поесть. К вечеру сон все же сморил его по-настоящему, и, когда он проснулся, в комнате было уже темно. Саманта, наверное, уже легла, выключив предварительно телевизор и погасив свет.

Крис приподнялся, чтобы посмотреть на часы — они показывали половину третьего, — и тут же рухнул на подушку. Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Саманта. На ней была его рубашка, которая доставала ей до коленей.

— Я тебя разбудила?

— Нет. Сам проснулся.

— Вечером у тебя был жар, вот я и решила проверить, все ли в порядке.

Подойдя к кровати, она опустилась на край матраса и положила ему на лоб прохладную ладонь. Он закрыл глаза от удовольствия — все-таки даже в болезни есть приятные моменты.

— Температура еще держится. Принесу лекарство.

Она вернулась через минуту с аспирином и стаканом воды.

— Что-нибудь еще?

Тебя, подумал он. Ничего больше мне не надо. Вот тогда я бы сразу вылечился.

— Нет. Ничего.

Саманта поднялась и направилась к двери. Свет из соседней комнаты на мгновение окружил ее теплым ореолом.

— Если что, позови.

Дверь за ней закрылась, и он снова остался наедине с темнотой.

На следующее утро Крис сообщил Саманте, что чувствует себя лучше. Улучшение самочувствия, однако, еще не означало, что болезнь миновала и постельный режим уже можно отменить. Когда он пожаловался, что от телевизора болит голова, а дневные ток-шоу наводят тоску, она предложила книгу, а заметив, что и чтение дается ему с трудом, взялась почитать вслух. Он попытался было протестовать, но быстро сдался, тем более, что Саманта выбрала детектив Патриции Корнуэлл. Актриса проснулась в ней уже после первых строчек — похоже, чтение доставляло ей не меньшее, а, может быть, даже большее удовольствие, чем слушателю. Персонажи говорили у нее разными голосами, и, хотя Крис не всегда успевал следить за развитием сюжета, получилось совсем даже неплохо, а могло бы быть и еще лучше, если бы она не вставляла собственные комментарии, не давала оценки поступкам героев и не сыпала предположениями относительно личности главного злодея. Так или иначе, полтора часа пролетели незаметно к взаимному удовольствию обеих сторон.

По мере того, как день клонился к вечеру, Крис все чаще задумывался о тех обвинениях, что бросил ей недавно. Сомнения крепли, а за ними приходило чувство стыда. В ее глазах, когда она смотрела на него, не было ни холодного расчета, ни равнодушия профессиональной сиделки, а только искренняя озабоченность. А что, если Саманта говорила правду? Что, если она и впрямь хотела заняться с ним любовью? И если это так, то тогда все сказанное им…

Скажи, что ошибся. Извинись. Попроси прощения.

Не раз и не два он открывал рот и… молчал. Не будь глупцом, говорил другой голос. Не поддавайся. Этого не может быть. Не выставляй себя дураком. Жизненный опыт призывал к осторожности и бдительности, а получать новые синяки не хотелось.

После ланча Крис уснул и проспал почти до вечера. В шесть Саманта принесла обед. Он поел, и она унесла посуду, но потом вернулась и спросила, не нужно ли чего еще.

— Нет.

Она повернулась к двери.

— Подожди!

— Да?

— Сейчас почти семь. Начинается одно из тех ток-шоу, которые тебе так нравятся.

— И что?

— Не хочешь посмотреть? Здесь?

Предложение удивило ее.

— Ты же их ненавидишь.

Он пожал плечами.

— Надеюсь, хуже не станет. Но… ты все же останься, ладно? Если, конечно, хочешь.

Подкрепляя слова жестом, Крис подтянул подушку. Саманта нерешительно подошла и забралась на кровать. Он подал ей пульт, и она посмотрела на него, как на инопланетянина.

— Пульт? Мне? Чем я заслужила? Или ты слишком слаб, чтобы нажимать на кнопки?

— Пользуйся, пока есть возможность.

Саманта сразу переключилась на ток-шоу, оправдавшее худшие предположения Криса: глупая, бессодержательная болтовня, переходящая временами в перепалку. Единственным положительным моментом были язвительные комментарии Саманты и ее остроумные характеристики участникам. Когда шоу закончилось, она переключилась на полицейский сериал. В рекламной паузе Саманта приглушила звук.

— Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь принести?

— Нет, ничего не надо. Мне уже лучше. Кстати, ты случайно сиделкой не работала?

— В большой семье всему научишься. Кто-нибудь всегда болеет. Да, готовить я не научилась, но с обязанностями сиделки справлялась.