Паранойя - Джозеф Файндер

— Вам есть чему поучиться.

— Пошел ты, — огрызнулся он. — Как насчет личных дел сотрудников?

— Тоже засекречены, — сказал я.

— Это не «Аврора», попроще будет. Достань дела тех, кто как-то связан с «Авророй». Хотя бы всех из списка. — Мичем приподнял компакт.

— Могу на следующей неделе.

— Сегодня. В воскресенье как раз самое время.

— Завтра важный день. Наша команда делает презентацию для Годдарда.

Он смерил меня взглядом.

— Ты не слишком увлекся своей легендой? Не забыл, на кого работаешь?

— Я должен быть на высоте. Это важно для дела.

— Вот и повод провести вечерок в офисе, — сказал он и повернул ключ зажигания.

29

В тот же вечер я отправился в головной офис «Триона». Гараж оказался почти пустым: в здании скорее всего были только охранники, ребята из производственного отдела и пара трудоголиков, каким притворялся и я. На входе стояла какая-то недовольная латиноамериканка. Она и не глянула на меня, но я специально поздоровался, приняв рассеянно-глуповатое выражение лица. Поднялся в кубик и немного поработал по-настоящему: приготовил распечатки по продажам «Маэстро» в ЕБВА — то есть в Европе, на Ближнем Востоке и в Африке. Цифры выглядели хреново, однако Нора потребовала выжать из них все, что можно.

На этаже было темно. Даже пришлось самому включать свет. Брр!

Мичему и Уайатту нужны личные дела тех, кто работает в «Авроре». В биографии должно быть написано, откуда их пригласили и чем они занимались раньше. Глядишь, и об «Авроре» что-то прояснится.

Правда, в отдел кадров просто так не зайти: как ни странно, секретность там соблюдалась получше, чем во многих других отделах. Во-первых, компьютеры кадровиков не подключались к основной сети; у них была своя, отдельная. Разумно, наверное. В личных делах и служебные характеристики, и пенсионные счета, и размеры опционов... А что, если простые работники узнают, сколько получает руководство, и взбунтуются?

Отдел кадров располагался на третьем этаже крыла "Е", довольно далеко от моего. Там было много административных отделов — центральных продаж, системного управления и прочего. По пути несколько запертых дверей, но мой бейджик наверняка справится.

Тут я вспомнил, что читающие устройства на контрольных пунктах отмечают, кто и когда прошел. Не то чтобы все это потом изучалось — а вдруг? Начнут расследовать и поймут, что вечером в воскресенье я ходил из своего отдела в кадровый.

Поэтому я спустился на лифте вниз и вышел с черного хода. Охранные системы безопасности фиксируют только входы, а не выходы, и бейдж не нужен. Наверное, правила пожарной безопасности. Как бы то ни было, я мог выбраться из здания незамеченным.

На улице уже стемнело. В подсветке матово-хромированные стены «Триона» блестели, стеклянные окна казались темно-синими. Было довольно тихо, лишь изредка по шоссе проносились машины.

Я подошел к крылу "Е" и увидел, как кто-то из него выходит.

— Эй, придержите дверь, а? — крикнул я и помахал своим бейджем мужчине, очень похожему на уборщика. — Дурацкий бейджик опять барахлит.

Тот задержал дверь, даже не взглянув на меня, и я преспокойно проник внутрь — без записи. С точки зрения охранной системы я по-прежнему сижу в своем кубике.

Поднялся по лестнице на третий этаж. Дверь на этаж не была закрыта. Тоже из соображений пожарной безопасности: в зданиях выше определенного уровня входы-выходы с этажей на лестницу должны легко открываться. Вероятно, на некоторых этажах бейджи проверяли прямо за дверью, но здесь я сразу попал в приемную.

Характерная обстановочка. Вся мебель под благородное красное дерево — мол, мы настроены серьезно и надеемся, что вы тоже. Удобные стулья с яркой обивкой — присаживайтесь, мы вас не скоро отпустим.

Я огляделся в поисках камер. Вроде нет. По идее и не должно быть, это же не банк — да кто их знает?

В приглушенном свете приемная казалась еще внушительнее, чем днем. Или мрачнее.

Я задумался: как же пробраться в сам отдел? Лучше всего попросить уборщиков, но они, видимо, приходят только поздно вечером или рано утром. Стало быть, повторим прием под названием «Мой бейджик барахлит». Я спустился вниз и из другого входа зашел в вестибюль. Перед охранным монитором сидела женщина с пышной медно-рыжей прической и смотрела повтор «Последнего героя».

— А я-то думал, меня одного заставляют работать на выходных, — сказал я.

Женщина подняла глаза, вежливо улыбнулась и снова повернулась к «Герою». Я выглядел как свой, с бейджем на поясе, зашел со служебного входа — все в порядке. Мадам не из разговорчивых, вот и славно: она сделает что угодно, лишь бы я не мешал ей смотреть телевизор.

— Послушайте, — обратился я к женщине, — извините за беспокойство, но у вас нет машинки, которая чинит бейджи? Я не то чтобы хотел попасть к себе в офис, однако деваться некуда, а то с работы выгонят. Дурацкая машинка меня пускать не хочет. Будто знает, что я должен сидеть дома и смотреть футбол, понимаете?

Она улыбнулась. Видно, не привыкла, что работники «Триона» вообще ее замечают.

— Сочувствую, — сказала она. — Женщина, которая занимается бейджами, будет только завтра утром.

— Черт возьми! Как же мне войти? Я не могу ждать до завтра. Я и так в полном ауте.

Она кивнула, взяла трубку.

— Фрэнк, ты нам не поможешь?

Фрэнк, охранник, появился через пару минут. Это был мелкий, суховатый, смуглый мужичок лет за пятьдесят с париком-нахлобучкой из черных-пречерных волос на седеющей голове. Никогда не понимал: зачем носить одну накладку всю жизнь и даже не придать ей убедительности?

Мы поднялись на лифте на третий. Я было начал вешать охраннику лапшу про иерархически изолированную систему идентификационных карточек, но тот кисло посмотрел на меня и засел разговор о спорте. Ради Бога. Он фанател по «Денвер бронкоз», я притворился, что я тоже. У дверей он достал свой бейдж, который, наверное, давал доступ ко всему крылу, и помахал им перед считывающим устройством.

— Не заработайся.

— Спасибо, брат, — сказал я.

Охранник повернулся и смерил меня взглядом.

— И бейдж почини.

30

Отдел кадров ничуть не отличался от других этажей «Триона» — все те же кубики. Горело только аварийное освещение, лампы дневного света на потолке были выключены. Я походил по кубикам, проверил, нет ли кого. Заодно нашел ящики с документами: длинную бежевую конструкцию посреди этажа.

Теоретически данные можно получить из сети, но для этого нужен пароль. Раз уж я тут, то оставлю еще один девайс для записи нажатий на клавиши. За них все равно платит «Уайатт телеком».

А теперь нужно порыться в ящиках, и пошустрее. Чем больше времени я тут проведу, тем больше вероятность, что меня застукают.

И как документы разложены? По алфавиту? По личным номерам? Я читал карточку за карточкой и только расстраивался. Зря я решил, что справлюсь в темпе вальса. Чего тут только не было! «Дополнительные выплаты и льготы», «Пенсии и ренты», «Отпуска: оплачиваемые, за свой счет, по болезни», «Заявления на пособие по нетрудоспособности» и «Оспоренные заявления», «Иммиграция и натурализация»... С ума сойти можно.

В голове крутилась слащавая старая песенка — «В бегах», что ли: ее пел Пол Маккартни в группе «Уингс». То есть не в лучший период творчества. Мерзкая музыка, еще хуже, чем Селин Дион, но цепляется страшно. И слова дурацкие: «Посреди села били колокола по кроликам в бегах!» Ну и ладно.

Я попробовал открыть один ящик — безрезультатно. Заперты. Ключ скорее всего один и тот же. Пока я искал стол администратора, проклятая песня продолжалась: «А местный судья зол на меня»... Да, ключ от ящиков нашелся в незакрытом верхнем ящике. Елки зеленые, Мичем говорил правду: никто ключи далеко не прячет.

Я занялся алфавитной картотекой сотрудников.

Сначала я выбрал наугад имя из списка «Авроры» — Орен, Йона — и посмотрел на "О". Ничего. По другому имени — Пейтел, Санджей — то же самое. Даут, Питер — ноль по фазе. Странно... На всякий случай заглянул в ящики под названием «Выплата компенсаций: несчастные случаи». Безрезультатно. В пенсионной картотеке тоже. Эти фамилии нигде не значились.

«И тюремщик искал, и моряк искал»... Прямо наваждение какое-то — и о чем этот чертов стишок? Хоть кто-нибудь знает?

Что интересно — там, где должны были стоять личные дела, кое-где будто остались щелки, пустое место. Или у меня разыгралась фантазия? Я уже хотел на все плюнуть, как вдруг заметил рядом с ящиками нишу с табличкой: «Секретная документация: за разрешением на доступ обращаться к Джеймсу Сперлингу или Люси Селано».

В нише ящики стояли по номерам отделов и проектов. Джеймс Сперлинг, как я знал, начальник отдела кадров, а Люси Селано — секретарь-администратор. Я выбежал из ниши, за пару минут нашел ее стол, а еще через тридцать секунд достал ключи из нижнего правого ящика.