Фитотерапия против онкологии - Андрей Алефиров

Больные состояли под наблюдением онколога, а посему имели по нескольку рентгеновских снимков, что называется, в динамике, то есть в начале лечения и в ходе его. Этот факт дал мне возможность отследить объективные изменения в легких.

И оказалось, что, несмотря на улучшение общего самочувствия, которое сохранялось в первую неделю лечения и после пропадало, никаких хороших изменений в легких не происходило. Опухоль продолжала расти. Вероятно, первичное улучшение самочувствия было связано с той самой непререкаемой верой больных в народное чудо-лекарство.

Естественно, раз болезнь остановлена не была, то и закончилось это с объяснимой закономерностью плачевно. Отнять у людей надежду, пусть даже я и не был уверен в ее обоснованности, просто запретить им пить болиголов я не мог. Это было бы слишком жестоко. Благо я подсчитал дозу алкалоидов и никаких побочных эффектов не ожидал.

Вот если бы я мог, отняв одно и ненужное, дать что-то взамен хорошее, лучшее!

К сожалению, не имея еще в те годы достаточного практического опыта и не зная того, что знаю сейчас, я смог лишь довольствоваться незавидной ролью пассивного наблюдателя. Итог тех наблюдений меня не просто не обрадовал, а едва ли не ввел в глубокую депрессию. Это что же? Значит, травы при раке не работают? Значит, все, что я делаю, зря? И я на какое-то время забросил работу с онкологическими больными и занимался только обычной врачебной практикой.

Однако не тут-то было! Вера, вера и еще раз вера! Если тебе не хватает собственной, займи у других. Мне даже занимать не пришлось. Эта вера, как горящая лава, выплескивалась на меня больными, которым было наплевать на то, что я что-то там себе решил, что у меня, видите ли, какая-то депрессия. «Нам бы твои проблемы, – говорили их глаза красноречивее всяких слов. – Назвался груздем – полезай в кузов! Лечи давай, хватит слюни распускать!» И я работал…

Показательный случай: аконит

Прошло несколько лет, и в 2000 году уже в Петербурге произошел другой показательный случай. Приходит ко мне на прием молодая дама и рассказывает, что ее отцу месяц назад поставили диагноз «рак левого главнодолевого бронха». Все чин по чину, сделали компьютерную томографию, бронхоскопию, взяли ткань на биопсию. В общем, диагноз точный, без сомнений. Оперировать поздно, на лучевую и на химиотерапию тоже по какой-то причине не берут. Отправили под наблюдение районного онколога куда-то в область (больной был не местный). Девушка говорит:

– Доктор, я все понимаю, всякое в жизни бывает. И врачи не боги. Дали ему два месяца. Вы пропишите ему хоть что-нибудь, неважно что. Лишь бы он видел, что для его лечения что-то делается! А то он вовсе духом пал, хоть сейчас ложись да помирай!

Но я-то был уже не тот, что пять лет назад. Обидно мне стало за свою науку. И я ответил:

– Зачем же «хоть что-то»? Давайте попробуем реально помочь. Вылечить, наверное, не вылечим, однако притормозить болезнь, может, и получится.

И назначил ее отцу курс трав, такой, как это у меня уже повелось: и аконит, и сбор, и еще кое-какие настойки.

А мужичок, надо сказать, был из простых, из тех, что «академиев не кончали», водочку любил, дымил как паровоз. До двух пачек «Беломора» в день! Это же надо, а? Это при раке-то легких да еще с облитерирующим атеросклерозом ног в довесок!

Дал я им трав на два месяца да отпустил с богом в деревню. Без особой, кстати, надежды на скорую встречу.

Но через два месяца опять вижу у себя на приеме ту молодую особу. Однако разница налицо, вернее, на лице – раньше-то все хмурилась, а теперь – глядите, люди, – улыбается! Ну, думаю, слава богу, отпустило болезного малость! Видать, еще покоптит небо, курилка!

И точно. Говорит мне эта женщина, что отцу полегчало. Вес стал набирать, а то все худел, кожа да кости. В огороде что-то там ковыряется. А курить-то все курит, вредитель, хоть и меньше, но пачку в день вынь да положь.

Я его за это отчитал заочно, через дочкины уши. А она мне и говорит:

– Доктор, раз такое дело, два-то месяца уже прошло, а ему даже лучше стало. Так, может, нужно лечение продолжить?

И составили мы с ней курс уже на четыре месяца, которые и минули, как всегда, незаметно…

И что же я вижу? Того самого больного мужичка собственной персоной. В руках – пачка свежих исследований и анализов, только что от онколога из НИИ им. Петрова (есть у нас в Питере такой, самый лучший и главный институт по онкологическим заболеваниям).

Что больше всего меня поразило, так это наличие у больного контрольной, сделанной только что, бронхоскопии. Дело в том, что это такое исследование – кто хоть раз проходил, второй раз по собственной воле не пойдет. А мужичок не только пошел, но, как оказалось, еще онколога целый час уламывал, чтобы ему сделали. Вот как ему захотелось свое хорошее самочувствие аппаратами и приборами подтвердить. Ну что ж, мне, как врачу, только в радость: есть объективные данные, от чего в следующий раз отталкиваться.

В заключении по бронхоскопии онколог написал: «Стабилизация». Этот термин означает, что опухоль по сравнению с предыдущим исследованием (а оно, напомню, было полгода назад) никак не изменилась, не выросла и не проникла в соседние ткани.

По опыту знаю, что при проведении химиотерапии рака легких, как заболевания весьма непростого в плане лечения и прогноза, коллеги-онкологи «стабилизации» радуются не меньше, чем «регрессу». А тут такое дело.

Контрольный рентген легких показал, что новых очагов не появилось. По УЗИ печень тоже чистая.

Больной смиренно принял от меня очередную взбучку за курение (он так и не бросил), взял еще трав и убрался восвояси.

Еще через год дочка позвонила мне и сообщила, что отец умер дома в деревне «от сердца».

Вот такая история. И запомнилась она мне даже не потому, что был неплохой эффект лечения (такое уже случалось), а, скорее, из-за человека, которого пришлось лечить, и из-за обстоятельств дела.

И снова аконит

А вот другой случай, который характеризует сразу несколько разных аспектов: и то, как действуют травы на тяжелых больных, и то, как иногда чрезмерное удивление врача, инертность его мышления и привычка в суждениях играют с ним злую шутку, да и вообще то, что есть у каждого человека своя судьба, от которой не уйдешь.

Дело было года три назад. Есть у меня в одной прибалтийской стране замечательная знакомая – хороший врач с нестандартным мышлением и просто очень добрый человек. В свое время мне посчастливилось довольно долго и с хорошим эффектом лечить по поводу хронического лимфолейкоза ее супруга, человека, которого я видел лишь однажды, но сразу же проникся к нему глубочайшим уважением. Это был настоящий кремень, мужчина, каких мало и на которых хочется походить, не только пока ты молод.

Но речь не о нем. Будучи практикующим доктором, его супруга из самых искренних побуждений периодически посылает ко мне своих пациентов, если, не приведи бог, у них обнаруживают рак.

В тот раз было так же. Больной раком обоих легких в очень запущенной форме, с поражением лимфоузлов, печени, костей скелета, находился под наблюдением онколога по месту жительства в этой самой прибалтийской стране. Как водится, до поры до времени прошел весь непременный онкологический ад и вышел к финишной прямой. Везти его ко мне в Питер было нельзя, поэтому мне прислали все его выписки, снимки и прочие медицинские документы. Увидев их, я почувствовал внутри знакомую тоску: попросту говоря, ловить тут было нечего. Больной обречен. Терпеть не могу отказывать людям! Это все равно что сказать: «Идите ройте яму и сколачивайте домовину». Не зря в какой-то древней стране (а может, это просто легенда?) горького вестника лишали жизни. Жить с таким грузом на душе бывает тяжело.

Я, как мог, мягко, начистоту ответил родственникам все, что думал по поводу больного. Решено было все-таки сделать, хотя бы и слабую, попытку помочь. Опять, как и в прошлом случае, родственник увез травы на два месяца.

Спустя этот срок звонок: «Мы такие-то и такие-то, пьем то-то и то-то. Больной жив, чувствует себя неплохо. Что делать дальше?»

Анализов, ясное дело, нет: больной тяжелый и бесперспективный. А прибалты, в отличие от нас, после развала Союза быстро склонились к западной системе медицинского обслуживания, где считают каждую копейку. Анализа крови не допросишься, не то что рентгена или магнитно-резонансной томографии!

Ну, нет анализов, и бог с ними. Давайте лечиться дальше. Смешал травы еще на полгода, с учетом оптимизма родных больного…

Прошло около года. Никаких вестей. А сам не звоню. Боюсь, знаете ли…

Тут приезжает моя знакомая-доктор, которая мне этого больного и «сосватала».

– Помер, – говорит, – царство ему небесное.

Я, как водится, начинаю говорить что-то в духе, что, мол, этого следовало ожидать, что, мол, мы с вами всего лишь врачи, а не боги, и так далее и тому подобное.

Она меня выслушала и говорит:

– А как умер-то, хотите узнать?