Навола - Паоло Бачигалупи

Я видел, что отец избегает смотреть на меня, чтобы не выдать разочарования. Видел, как Мерио уплетает абрикосовый джем и пардаго, говоря, что больше в него не влезет, а потом все равно берет добавку. Видел, как Аган Хан становится веселее с каждым выпитым стаканом и показывает, каким образом хурский солдат крепит меч на бедре при помощи куска веревки; и видел Каззетту, следящего за каждым движением каждого слуги, стражника и человека за столом, за каждой очищенной тарелкой, каждым поднятым стаканом, каждым уроненным ножом...

Я видел их всех, и следил за всеми, и чувствовал себя очень далеким от них — созданием Фирмоса, случайно попавшим в компанию созданий Камбиоса. Но потом я взглянул на Челию — и с изумлением осознал, что она смотрит на меня с нежным выражением.

Когда наши глаза встретились, она беззвучно произнесла слова извинения, и я сразу понял, что они искренние. Челия любила дразнить, но не любила ранить, и я был благодарен ей за заботу; я почувствовал себя лучше и не таким отстраненным. Быть может, я все-таки не столь далек от Камбиоса, как мне казалось, и, быть может, на самом деле я счастливее, чем часто воображал.

Вспоминая этот момент, я думаю, что неслучайно именно Челия отвлекла меня от одиноких размышлений о Фирмосе. Девушка, которая не боялась запутанных путей Камбиоса и уверенно шагала по ним.

Иногда я гадаю, какой стала бы моя жизнь, не будь Челия моей сестрой.

Часть 2

Глава 10

–Покатайся со мной, Давико.

Челия хлопнула перчатками по моему письменному столу. Она была одета в серую юбку и бриджи для верховой езды; ее щеки раскраснелись, темные глаза проказливо сверкали.

— Мне скучно, а на улице светит солнце.

О ее прибытии в банк возвестила суматоха внизу, знакомая волна возбуждения и благоговения, пробегавшая по абакасси и нумерари, когда те приветствовали Челию и лебезили перед ней. Ее голос просочился наверх, искрящийся и свежий, шутливый и поддразнивающий писцов; если бы не подсчеты золота и ведение гроссбухов, эти люди непременно последовали бы за ней, словно псы, стосковавшиеся по угощению.

Услышав, что она пришла, я сразу понял: меня ждут проблемы.

Повзрослев, Челия стала еще более самоуверенной. Она сломя голову кидалась в любые авантюры и тащила меня за собой — иногда по моему желанию, иногда против, но тащила. Когда мы были детьми, ее затеи были детскими: прокрасться по темным коридорам для прислуги, изображая фат и пугая служанок Сиссию, Тимию и Джорджо. Теперь, когда мы выросли, она хотела скакать галопом по холмам на головокружительной скорости, или подглядывать за посланниками, которые приходили к отцу в поисках милостей и кредитов, или, переодевшись слугой, подслушивать разговоры в красильном квартале, где вианомо без всякого почтения обсуждали архиномо, а в сточных канавах текла разноцветная вода.

Челия действовала стремительно, а ее ум работал еще быстрее, и с годами она стала мне не просто сестрой. Она стала мне другом — пусть и дурно на меня влияющим.

— Я знаю, что ты меня слышишь, — сказала Челия, вновь хлопнув перчатками. — Поехали кататься.

Вокруг нас щелкали костяшками отцовские нумерари, сверяя отчеты и числа, но я знал, что они оторвались от работы. Челия отвлекала их не меньше, чем меня, пусть и по иной причине.

— Я занят, — ответил я, пытаясь вспомнить слова, которые собирался написать.

На самом деле я отчаянно хотел сбежать вместе с ней. Мысль о поездке была очень заманчивой. Сбежать не только из скриптория, но и из стен Наволы... Однако у меня имелись обязанности, и я не собирался разочаровывать Мерио или отца, какими бы тоскливыми ни были стоявшие передо мной задачи.

— За окном чудесный весенний день. Зачем тратить его, сидя в помещении?

— Он оттачивает мозги, — сообщил Мерио из-за своего стола, который располагался на возвышении над всеми нами. Лицо нумерари было испачкано чернилами. — Как следовало бы делать и вам, юная сиа.

Челия скорчила ему гримаску.

— Мои мозги остры, как нож, который может расщепить волос Урулы. Благодарю покорно. — Она склонилась надо мной, изучая журналы. — Что это за списки?

Я проглядел колонки.

— Шелк, лошади, золото из Шеру...

— Это слабое золото.

— А дождь мокрый, спасибо за откровение. И потому я должен пересчитать цену в нависоли, но Андретон в Шеру все сильнее разбавляет свои деньги и провести точную конвертацию невозможно.

— В таком случае тебе следует подождать до завтра, потому что цена снова изменится. Счёты оставят мозоли на пальцах, но ответа у тебя так и не будет. И потому, — она дернула головой, — поехали кататься.

Ее темные волосы были уложены спиралями и завязаны голубой лентой; узел возвышался на голове, придавая Челии сходство с одной из Сиана Джустича древности. На взрослеющем лице выделялся острый аристократический подбородок и сверкающие темные глаза. Сестра больше не превосходила меня ростом, потому что, хотя и продолжала расти, я наконец обогнал ее, и все же она могла послужить одной из муз для Арраньяло, когда тот начал работу над ротондой калларино и рисовал Справедливых.

— Я не могу, — вздохнул я. — Скоро мой день имени. Я должен закончить эту работу.

— И так мальчик станет мужем.

Голос Челии был столь серьезен, что я обернулся, пытаясь понять, шутка ли это, но она уже расхаживала вокруг столов Туллио и Антоно, дразня их.

— Что ж, — сказала она, огибая Туллио, который с трудом заставлял себя не таращиться на ее прекрасную покачивающуюся фигуру, — я отправляюсь кататься. И Аган Хан тоже едет. — Она кивнула на лежавшую у моих ног Ленивку. — И Ленивка хочет побегать, не так ли? Ведь хочешь, милая моя?

Ленивка понимающе навострила уши и застучала хвостом по мрамору. Я ожидал, что собака вскочит по призыву Челии, однако в решающий момент она сдержалась. И все же смотрела на меня с отчаянием, карие глаза умоляли, выбор был очевиден.

— Ты знаешь, почему мы не даем ссуды скипианцам? — спросил я, игнорируя мольбу Ленивки.

— Потому что вам не нравится, как они стригут усы? — предположила Челия, играя с чернильницей Антоно. (Его щеки стали ярко-розовыми от смущения.) — Потому что они слишком низкорослые? Потому что они как вши в борделе — если доберутся до тебя, то ни за что не уйдут?

Антоно покраснел еще сильнее.

— Потому что они никогда не возвращают долги, — сказал я. — Они берут ссуду и мчатся назад в Скипию, а в следующий раз присылают в Наволу другого члена семьи, который делает вид, будто незнаком с предыдущим. Боррагезцы лишились целого состояния, поверив скипианцам. А еще их ксмо просто отказался платить Борраге.

— Их ксмо. — Челия подмигнула Антоно. — Их предводитель называется ксмо, Антоно. Ты не одолжишь мне ксмо?

Антоно что-то пролепетал, он задыхался, его кожа побагровела. Челия перестала мучить беднягу и вернулась к нам с Ленивкой, опустившись на корточки, чтобы почесать собаку за ухом.

— Какое тебе дело до ксмо и скипианцев?

— Мерио попросил меня придумать способ обезопасить нас от невыплат со стороны скипианцев. Только представь! Способ защититься от тех, кто постоянно тебя грабит!

— Не давать им в долг? — предложила Челия.

— Не годится, — вмешался Мерио из-за своего стола. — Мы хотим, чтобы они поддержали нас в случае нового нападения шеруанцев. Шеру боится, что они ударят сзади, после битвы на полуострове. Кроме того, у них есть связи в Мераи. Банка Регулаи всегда пригодятся новые глаза там. Парл с трудом удерживает трон, а его брат Чичек постоянно плетет интриги. Даже наши лучшие шпионы не всегда могут узнать, что творится в Красном дворце, и оценить риски выдачи парлу новых ссуд.

— А вы уже много выдали?

Я покосился на Мерио, не уверенный, что могу раскрывать детали нашего бизнеса.

— Мы... подпитываем его