Навеки ваш, Дракула... - Брэм Стокер

– Да уж, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Эта женщина помешалась на убийствах.

– Не смейтесь, – печально сказала Мэри. – Я не могу вот так просто сидеть сложа руки. – С этими словами она вдруг решительно поднялась с софы и вышла из комнаты.

Вскоре после этого разговора вернулся из своей поездки Джошуа. Он сделал свои дела и поэтому был весел и бодр. Ко всему прочему он проголодался, словно охотник после долгой засады на звериной тропе. Его настроение передалось жене, и она ни словом не упомянула о своем визите в табор. Джеральд также решил ничего не говорить. Словно по какому-то молчаливому договору они вообще не поднимали эту тему вплоть до вечера. Мэри, как уже было сказано, заметно приободрилась после возвращения мужа, но от Джеральда все-таки не ускользнуло временами появлявшееся на ее лице печальное выражение.

Наутро Джошуа проснулся необычно поздно и спустился к завтраку, когда у стола уже находились Мэри и Джеральд. Мэри встала рано и все утро работала по дому. Ее что-то волновало, и она то и дело бросала по сторонам тревожные взгляды.

Джеральд не мог не отметить, что за завтраком все немного нервничали. И дело вовсе не в том, что мясо было жесткое, а в том, что все ножи почему-то оказались совсем тупыми. Доктор был гостем в доме и потому считал нескромным говорить об этом вслух, но заметил, как и сам Джошуа с недоумением провел кончиком пальца по лезвию своего ножа. При этом его движении Мэри так побледнела, что, казалось, готова была упасть в обморок.

После завтрака все вышли на лужайку. Мэри задумала сделать красивый букет и попросила мужа:

– Нарви мне несколько чайных роз, милый.

Джошуа подошел к ближайшему кусту, который рос прямо у дома. Он попробовал сорвать цветок, но стебель был слишком упруг, и ему это не удалось. Он опустил руку в карман, где всегда лежал перочинный нож, но к своему удивлению его там не обнаружил.

– Дайте мне ваш нож, Джеральд, – попросил он. Но у его друга не было при себе ножа, и поэтому Джошуа вошел в дом и взял тот нож, что лежал неубранным после завтрака на столе в столовой. Джеральд наблюдал за Мэри, а та со страхом ожидала возвращения мужа из дома. Наконец тот появился на крыльце, раздраженно проводя лезвием столового ножа по ладони.

– Да что в самом деле приключилось со всеми нашими ножами?! Они все никуда не годятся!

Мэри быстро проскользнула мимо него в дом.

Джошуа стал пытаться срезать ветку с розой, как это делают деревенские повара с головами дичи, как школьники обрезают бечевку на куски. С большим трудом он все-таки справился со своей задачей, но только наполовину. Самые красивые розы цвели на прочных толстых стеблях и он никак не мог тупым лезвием взять их.

Чертыхаясь и проклиная вполголоса розовые кусты, он опять стал искать острый нож по дому. Безуспешные поиски вскоре надоели ему, и он позвал Мэри, а когда та пришла, объяснил суть проблемы. Вдруг он увидел, что с ней опять делается плохо, и неожиданная мысль появилась у него в голове.

– Ты хочешь сказать, что это ты сделала?.. – спросил он взволнованно.

Она не выдержала и вскрикнула в отчаянии:

– О, Джошуа! Я так боялась!..

Он побледнел и некоторое время стоял на месте, устремив на жену неподвижный недоуменный взгляд.

– Мэри! – воскликнул он наконец. – И это так ты мне доверяешь мне?! Не могу представить себе...

– О, Джошуа, Джошуа! – вскрикнула она с отчаянием в голосе. – Прости меня!..

Джошуа снова некоторое время молчал и затем сказал:

– Я тебя понимаю, Мэри. Давай покончим с этим сразу, а то мы скоро все сойдем с ума.

Он быстро ушел в гостиную.

– Куда ты?! – почти взвизгнула Мэри.

Джеральд знал, что Джошуа не верит ни на грош в суеверия жены и не может понять ее поступка с ножами, поэтому он не удивился, увидев, как Джошуа появился в дверях с огромным тесаком, который обычно лежал на столе у камина и который был прислан ему его братом из Северной Индии. Это был великолепный образчик холодного охотничьего оружия. Пакистанцы нередко пускали его в ход во время своих внутренних мятежей и бунтов. Разрушительная сила тесака была ужасной. Лезвие – бритва. Рукоять сделана большим мастером, так что при общей массивности оружие казалось легким в руке и удобным в бою. Умелый владелец с одного удара сносил им голову взрослой овце.

Едва завидев появившегося в дверях дома мужа, вооруженного ножом, Мэри страшно закричала и снова вернулась к состоянию почти истерики.

Джошуа бросился к ней на помощь, а увидев, что она падает, бросил свое оружие на землю и протянул к ней руки.

...Он опоздал всего лишь на секунду. Оба мужчины в ужасе вскрикнули, увидев, что Мэри, уже потерявшая сознание, упала прямо на открытое и страшное лезвие.

Подойдя ближе, Джеральд увидел, что, падая, Мэри инстинктивно все-таки закрыла свое тело от ножа, выставив вперед левую руку. Видимо, была задета вена, потому что кровь хлестала из раны свободным потоком. Перевязывая руку женщины, Джеральд обратил внимание все еще не пришедшего в себя Джошуа на то, что кроме разреза на руке от удара о лезвие сломалось обручальное кольцо.

Мэри сильно ослабела от потери крови и переживаний, и ее аккуратно перенесли в дом. Через некоторое время она встала и, оберегая перевязанную руку, вышла к мужчинам. Она улыбалась, и видно было, что все тревоги наконец-то покинули ее. Она подошла к мужу и сказала:

– Цыганка была необычайно близка к правде! Я бы никогда не поверила, если бы не испытала на себе!

Джошуа обнял ее и прикоснулся губами к перевязке на ее руке.

ВОЗВРАЩЕНИЕ АБЕЛЯ БЕГЕННЫ

Маленькая корнуоллская гавань Пенкасла вся сверкала под раннеапрельским солнцем, которое, казалось, теперь навсегда останется на небосклоне, оправдываясь за постоянный полумрак прошедшей зимы. Над туманной синевой неба и моря черной обрывистой махиной возвышалась скала. Вдали едва-едва виднелась полоска горизонта, разделявшая воду и атмосферу. Море было настоящего корнуоллского цвета: голубой сапфир, переходящий постепенно в синие тона, а под утесами, в смутно угадываемых бездонных глубинах – в изумрудные. Там, из крутых обрывов, каменными пастями ощерились пещеры и выбоины в скалах.

На склонах – пожухлая трава грязно-коричневого цвета. Кусты дрока с желтыми светляками цветов отливают пепельно-серым оттенком. Зелень густым ковром покрыла склоны холмов, утесы и скалы. На тех участках склона, где свободно гуляет штормовой ветер, кусты подрезаны словно ножницами садовника. Вообще эта местность, скалы, склон холма – темно-серая масса с желтыми пятнами – похожа на огромное доисторическое животное, спящее у моря вечным сном.