Пленник Печати (СИ) - Анна Тьма

— Бедненький… — Марья запустила свои пальчики в шевелюру мага и когда тот посмотрел на неё, в её лице не было ни отвращения, ни страха. Только нежность, сострадание и любовь.

— Они такие глупые, эти маги, — прошептала девушка. — Глупые и неумелые. Руками своими кривыми вечно лезут, куда не просят. Сейчас мы это исправим, всё исправим. Не бойся, Альтис, не бойся, мой демон…

С кончиков её пальцев заструился мягкий свет.

— Нет, малышка… Ты же истратила все силы.

Марья тихо засмеялась.

— Глупый… Это совсем другая магия. Не бойся.

И когда она вновь горячо и требовательно поцеловала его, Альтис потерял над собой контроль…

Юноша просыпался медленно, выплывая из ярких и реалистичных сновидений очень эротичного содержания. Он даже решил бы, что ночной визит и всё за ним последовавшее было только сном, если бы не обнажённая девушка, сладко спавшая на его плече.

Он тихо выскользнул из-под одеяла и встал перед вделанным в стену большим зеркалом, любуясь собой. Альтис смотрел на себя взглядом тьмы, света, истинным зрением и всеми видами магического взгляда — ничего не менялось. Девушка умудрилась сгладить старые шрамы, исправить неправильно зажившие раны.

Только одно немного смущало Альтиса: по всему его телу, сплетаясь в затейливые узоры, струилась татуировка. Большей частью чёрный узор располагался на спине, спускаясь к ногам, охватывая утончающимися линиями бёдра, а спереди — живот и плечи. Несколько тонких изгибов вползло на шею, на затылок, один из чёрных усиков касался лица. С плеч две линии спускались до запястий.

Но татуировка ничуть не умаляла его, пока робкого и недоверчивого, но с каждой секундой всё нарастающего, восторга. Чувствуя, что сейчас начнёт прыгать и орать как ненормальный, Альтис быстро надел форменные штаны и бесшумно выскользнул из комнаты, неся ботинки в руках и на ходу запихивая в сумку жилетку и перчатки.

— Калигул! — позвал с порога демон.

Не зашнуровывая ботинки, юноша с разбегу запрыгнул на спину къяра.

"И чего тебе не спится в такую рань?"

Вместо ответа Альтис еле сдержал радостный вопль. Калигул скосил на хозяина лиловый глаз, поглядел. Потом чуть не вывернул голову, пытаясь рассмотреть его повнимательнее.

"Ого!"

Къяр заржал и сорвался с места в карьер, перемахнув ворота одним прыжком. Приподнявшись на спине Калигула, юноша огласил окрестности боевым кличем диких горцев, вторя ржанию своего демонического скакуна.

Альтис принёсся в лагерь на къяре, на ходу скинул тяжёлые ботинки и прямо со спины зверя с дикарским воплем прыгнул на «тропу». Пролетев «тропу», едва заметив её, подбежал к командорской избушке, пнул дверь и заорал:

— Aroh! Aroh, treen tiere! Ellier! Упырь сонный! Вставай! — И, не дожидаясь ответа, снова взлетел на «тропу».

Дежурившие сегодня Данила и Лисёнок слезли с ворот и остановились неподалёку от тренировочного комплекса.

— Наш командор сошёл с ума? — удивился Данила и тут же получил подзатыльник от Лёни.

— Данила, ты дурак или притворяешься? — осведомился Лисёнок. — Давно ты последней раз видел командора? Ещё вчера он был слеп и со сломанной рукой.

Ребята ещё немножко посмотрели на безумства своего наставника. Что-то в его облике очень смущало обоих.

— А ты знал, что у него такая татуировка? — спросил Данила.

Лёня глянул на преодолевающего «тропу» наставника и понял: он никогда раньше не видел его в одних штанах. Ночью и днём, бодрствовал ли маг или спал, в холод и в жару — всегда на нем была военная жилетка со шнуровкой под горло, штаны, ботинки, и всего пару раз Лисёнок видел учителя без перчаток. Руки последнего Грифона покрывали шрамы, но Лёня даже не мог вообразить, что ими изборождено всё его тело. И татуировки на его руках раньше не было.

Эльф, ворча что-то о психах и ранних побудках, вышел из домика, зевая и потягиваясь. Да так и застыл с отвисшей челюстью, увидев друга. Для начала он испугался. Потом изумился. Альтис как раз закончил проходить «тропу» и в три прыжка оказался перед другом. В синих глазах кипела и плавилась яростная сила, исполосованная шрамами грудь вздымалась от тяжёлого дыхания.

— Видел? — Альтис крутанулся перед другом.

Поражённый Арох схватил его за запястье, вывернул руку.

— Иллюзия? — недоверчиво уточнил он, рассматривая завитые узоры татуировки на руке.

— Ха! Никакой иллюзии, всё настоящее! Что, не веришь? Ха, да я сам не верю!

— Но как?..

— Не знаю! — Альтис нетерпеливо выдернул руку из цепких пальцев друга, бросил себя в обратное сальто, прошёлся на руках и напоследок совсем по-мальчишески сделал «колесо». — Спроси у Марьи!

Челюсть у беловолосого эльфа снова отвалилась. Девочка-целительница так и сыпала сюрпризами.

— Ты понимаешь, что всё это значит, Арох?

Эльф непонимающе уставился на мага.

— Ты никогда не просчитывал всё наперёд, лохматый! — засмеялся маг. — Это значит, что у нас с тобой появился призрачный такой шансик вытащить свои задницы из этой… гм… неприятности!

— Из этого дерьма, ты хотел сказать, — хмуро поправил эльф.

— Это всё гораздо хуже, чем просто дерьмо, дружище! Хуже с нами не бывало, но мы выберемся! Выше нос, лохматый!

Альтис подпрыгнул, влетел на «тропу» и опять помчался на бешеной скорости. Арох по-волчьи фыркнул и бросился за демоном. У водяного колеса эльф почти нагнал юношу, но тот, вместо того чтобы, как положено, замедлиться, набрал скорость и с боевым кличем горцев бросился в воду.

Беловолосый стрелок проследил, как, легко скользнув меж опасных камней, друг упал в воду, вынырнул и быстро поплыл по течению.

— Ты придурок! — крикнул эльф вслед магу.

— Это я без тебя знаю! — прокричал маг, уносимый быстрой рекой.

Арох обернулся к флегматично застывшему къяру:

— Калигул, пригляди. Этот паршивец же как топор плавает.

Калигул заржал в ответ, вскидывая чёрную голову, согласно тряхнул роскошной серебряной гривой и ускакал из лагеря.

А в груди у Ароха, пленного бога-волка, затрепетал робкий огонёк надежды и предчувствие очень скорых перемен…

Альтис широкими гребками рассекал воду, радуясь стремительности быстрой и холодной реки. Бурлящая внутри энергия требовала немедленного выхода, поэтому Альтис развернулся, поплыл против течения, но его всё равно безнадёжно сносило вниз.

Через три часа, напрочь обессилев, он выбрался на берег и упал отдыхать. Пролежав минут пять, он вскочил и забегал по берегу, обсыхая и разминаясь. Сил уже поубавилось, но внутри всё ещё жгла неиспользованная энергия, и эйфория пьянила разум.