Записки важняка - Сергей Громов

Достаточную осведомленность в обстановке проявил и Петров. Предстоящей задаче, поставленной перед ним, он даже не удивился.

Ночью все мы к назначенному времени уже вышли в сторону окопа, где нас ждала группа Петрова. С первого взгляда было видно, что он действительно подобрал настоящих гвардейцев, плечистых, рослых. Настроение у всех было приподнятое, боевое.

- Как, молодцы, ко всему готовы? - шепотом спросил Кононов и предупредил: - Продвигайтесь с оглядкой, ко всему прислушивайтесь!

Вдруг я, совершенно для себя неожиданно, тихо проговорил:

- Я решил тоже пойти с ними.

- Вы шутите? - удивился Кононов. - Какая в этом необходимость?

- Мы забыли предусмотреть одно важное обстоятельство. Из них никто не знает немецкого. А я по-немецки понимаю и разговариваю довольно прилично. Даже когда-то в Ленинграде, на Литейном учился в мужской гимназии.

Кононов только и нашелся, что сказать:

- Я, товарищ следователь, вам не указ. Решайте сами. На то вы и законник.

Я быстро скинул свое офицерское обмундирование, переоделся в простое солдатское и, уже ничем не отличаясь от остальных участников группы лейтенанта Петрова, последовал за ними.

К ночи погода стала портиться. Небо покрылось густыми облаками, сквозь которые кое-где еще проглядывали одинокие звездочки. Стал накрапывать дождичек, поднялся ветер. Этому я даже обрадовался, посчитав, что такая погода может облегчить нашу задачу.

До болота, продвигаясь по-пластунски, по уже известному мне пути мы добрались за считанные минуты. Еще несколько минут понадобилось, чтобы, лежа в камышовых зарослях, раздеться, завернуть в маскхалат свою одежду, дабы не промокла, и, одной рукой поддерживая ее над головой (вместе с оружием), вступить в воду. Застоялая вода, заросшая густой сетью липких водорослей, еще сохраняла в поверхностном слое тепло прошедшего дня. С рыхлого дна всплывала мутная жижа с прогнившими корнями и густым сплетением ветвей деревьев. Ноги то и дело расползались в стороны, с каждым новым шагом нас засасывало все глубже и глубже. В одном месте вода покрыла плечи и подступила к самому горлу, так что пришлось стоять чуть ли не на цыпочках, глотая вонючую болотную грязь. Но, несмотря на это, мы упорно продвигались вперед. Наконец почувствовали, что глубина стала спадать, и уже без особых усилий достигли противоположного края болота. Так мы и выяснили, что оно, оказывается, проходимо.

Вокруг все было спокойно. Развязать узлы, одеться и укрыться под маскхалатами оказалось делом недолгим. Погода не изменилась: все так же накрапывал дождь и ветер гулял по густому кустарнику, который с этой стороны болота заменил камышовые заросли.

Надо сказать, что Петров быстро сориентировался и сразу вывел нас к одинокой сосне, от нее он уверенно свернул влево и по неглубокой балочке почти довел нас до ближайшего хутора Диброво.

На хуторе из местных жителей никто не проживал. Но лязг колодезной цепи свидетельствовал, что хутор обитаем. Немцы?

От хутора мы выбрались на проселок, который должен был подвести к большому селу Краснопавловка.

К тому времени дождь уже перестал, вроде поутих и ветер, а небо чуть просветлело, стали смутно различимы и контуры крайних изб в селе. Где-то залаяла собака.

Прежде чем идти дальше, мы отошли к ближайшей березовой роще и посовещались. Сошлись на одном: идти напрямик, через село, было опасно: можно нарваться на немцев. Решили обойти село и попытаться проникнуть в него с другой стороны. Так и поступили. Малость покружили, выбрали место, что поглуше, и разделились на две группы. Одну составил сам Петров с солдатом, а вторую - я и солдат с ручным пулеметом. У него еще имелись две гранаты и пистолет ТТ, а я имел при себе только трофейный "вальтер" с двумя обоймами. Нашей задачей было в случае чего прикрыть отход товарищей огнем. А задачей первой группы было попытаться что-либо выведать о Глебове.

Залегли за каким-то невыкорчеванным пнем.

- Как вас-то величать? - спросил я оставшегося со мной солдата.

- Иван Бородин.

- А как зовут того солдата, что ушел с лейтенантом Петровым?

- Гурий Власов, одного со мной взвода.

Больше мы не разговаривали.

Так прошел час, а возможно, и того более. Наконец Бородин обратил мое внимание на промелькнувшие какие-то тени, а через мгновение перед нами предстали Петров, солдат Власов и немец, что называется, в одном исподнем. Руки его были связаны за спиной. Рот завязан какой-то тряпкой.

- Подловили, когда вышел во двор до ветру, - пояснил Власов.

Немец, сутулый, со впалой грудью и отвислым брюшком, впечатления грозного вояки не производил. Он был страшно напуган. Уже немолодой, лысый, он судорожно трясся и, похоже, слегка всхлипывал. Я понял, что его надо успокоить, иначе он не сможет идти с нами.

- Развяжите ему рот! Я с ним поговорю, - велел я.

- А он не заорет? - усомнился Власов.

- Не думаю, - заверил я. - Он смертельно перепуган и теперь только и ждет, что его убьют. Надо с ним поговорить по-хорошему.

Петров согласно кивнул, и повязку со рта немца сняли.

Тогда в спокойном тоне я по-немецки сказал:

- Вашей жизни ничто не угрожает. Ведите себя благоразумно.

Немец обрадованно закивал.

- Как ваша фамилия?

- Вальтер Зигерт.

- Кем вы служите?

- Я - радист! - с готовностью произнес немец.

- Скажите, нашего русского солдата три дня назад к вам не приводили?

Немец обрадованно закивал: о да, конечно. И как бы почувствовав, что представилась счастливая возможность завоевать наше доверие, поспешно заявил:

- Я знаю, где этот ваш солдат.

Этого, признаться, я от него не ожидал. Поэтому поспешил выяснить:

- Что вы знаете?

- Он еще здесь, - торопливо заверил немец. - Его содержат в погребе, возле кирхи.

Он указал на церковь, колокольня которой едва была видна в центре села.

- Что же мы теперь предпримем? - обратился я с вопросом уже к Петрову.

- Ничего другого не остается, как рискнуть. Выходите с немцем к той березовой рощице, где мы останавливались, и там нас ждите. Мы с Власовым побродим по селу еще разок. Если почувствуете, что что-то не так, нас не ждите. Доведите этого радиста куда надо.

Я воспринял это как приказ. И мы снова разделились.

Казалось, ночи этой не будет конца. Вначале мы со всеми предосторожностями по задам этого большого села дошли до места, указанного Петровым. Все это время Вальтер Зигерт вел себя вполне терпимо. Он беспрекословно подчинялся нашим требованиям и, даже случайно задев за что-то, в крайнем испуге останавливался. Как видно, он понял, что любое осложнение нежелательно отразится на его судьбе. Нам повезло: у самого въезда в Краснопавловку со стороны хутора Диброво мы вдруг набрели на ранее незамеченный песчаный карьер, где и затаились.

Время тянулось мучительно долго. Мне даже стало казаться, что светящиеся стрелки моих часов перестали двигаться. Успокаивало лишь одно: вокруг стояла глубокая тишина, а это означало, что пока особых причин для волнений не было.

Прошло еще с полчаса тревожного ожидания. По-прежнему все вокруг оставалось спокойным.

Вдруг до нас явственно донесся шорох чьих-то шагов, мелькнули чьи-то силуэты, и в следующее мгновение прямо на нас вышли как раз те, кого мы так ждали. Но их уже было трое. Петров и Власов почти волокли еще кого-то, с трудом передвигавшего ноги. Этот третий был в нашей форме, без головного убора, и никаких сомнений не оставалось, что это был не кто иной, как Глебов.

Позже выяснилось, что до церкви Петров и Власов добрались без помех. Все, о чем сказал наш пленный немец, подтвердилось. Нашли и тот подвал, запертый на засов, в котором Глебов содержался. Да только перед подвалом расхаживал вооруженный немецкий часовой. Незаметно приблизиться к этому погребу не представлялось никакой возможности. Значит, оставалось одно: наблюдать за поведением часового и дожидаться какого-нибудь удобного случая, чтобы его убрать.

Пост оказался сменным. Сдача поста прошла в полном соответствии с уставными требованиями.

Решение пришло неожиданно. Власов, вспомнив о своих детских забавах, с большим искусством вдруг, подражая кошке, протяжно мяукнул: "Мя-у-у!"

Немец продолжал печатать свои четыре шага туда и обратно, не отходя от подвала.

Тогда Власов мяукнул снова. Часовой остановился и прислушался. Воодушевленный этим Власов снова замяукал, уже несколько жалобнее и надрывнее. А это часовому не понравилось. Он свернул к бревнам, сваленным у церкви, за которыми притаились Петров и Власов, и стал, наклонившись, шарить, разыскивая кошку. В следующий миг Власов ударом ножа его свалил. Все остальное оказалось делом техники. Они мигом сняли замок и, спустившись по крутым ступеням, увидели Глебова, избитого и распластавшегося на полу. Он пребывал в полубессознательном состоянии, его растолкали с великим трудом, вывели наверх и, прихватив автомат убитого часового, бросились наутек, волоча за собой податливое тело Глебова.