Искушение - Елена Усачева

— Знаю! — прервала я поток ее слов.

Отвернулась, прошла по комнате, села на край лавки. Странное ощущение. Мне все время кажется, что я в длинной юбке, но глядя на себя, каждый раз вижу грязные джинсы. Кроссовки промокли. Неважно…

— Макс вернулся в город. — Я смотрела себе под ноги. — Заставь его уйти. И я скажу, где Дмитрий.

— Но он вампир! — воскликнула Валерия.

Из моей груди вырвался стон с шипением, я выставила руку навстречу этому неприятному слову.

— Остановись! Ты знаешь их слабые места, ты их давно изучаешь. Они здесь. Возьмите огонь, выпустите заговоры из этого места. И все, кто неугоден природе, уйдут. Они несут смерть. Нельзя обольщаться на их человеческий облик.

Валерия хмуро смотрела на меня, словно что-то припоминала.

За ее спиной хлопнула дверь на мельницу. Я тут же отвернулась, обняла себя за безвольную правую руку. Почувствовала пустоту во рту. Так бывает, когда долго молчишь. Выходит, сейчас говорила не я?

Мельник застыл на пороге.

Кольцо на безымянном пальце запульсировало огневыми точками.

— Он умер! Ты его больше не найдешь! — закричала я, пытаясь из-за плеча вставшего между нами Мельника увидеть свою школьную подругу Лерку Маркелову. — Не ходи сюда больше! Они используют тебя. Не слушай никого!

— Маша?

Лерка! Дверь захлопнулась, отрезая от меня подругу.

Замах я пропустила. Мельник коротко повел рукой, ударил, сбивая с ног.

— Так, значит, да? — склонился он надо мной, часто заморгал. — Не для того я тебя выбрал, чтобы ты природе своей перечила!

— Иди ты к черту! — прошептала я в водянистые глаза.

Взгляд злой, а губы улыбаются. Что он задумал? Страшная догадка полоснула по сознанию, перехватило дыхание. Я отшатнулась, но прятаться было поздно. Когда человек не подчиняется, его можно заставить. Насильно. А что может сильнее привязать, чем физическая связь?

Мельник шел ко мне. Теперь он хотел заполучить меня целиком, силой сделать своей.

— Погоди, не торопись, — шептал, протягивая руки. Они у него дрожали. — Ну куда ты? Мы же теперь повязаны.

Мельник навалился, заставив зажмуриться.

Как же противно!

Я стала отталкивать его руки. Что-то жесткое и неприятное ткнулось в щеку, вызывая в памяти лицо единственного человека, который мог меня касаться. Глаза голубые, как небо. Руки сильные.

— Убирайся! — крикнула и вдруг засмеялась.

Мой смех заставил старика отскочить. Он крутанулся, отбегая к порогу. Заморгал, сложил губы в недовольную гримасу. И вышел, хлопнув дверью. Споткнулся на пороге. Неудача ждет того, кто пересечет его. Об этом уж я позаботилась.

Я сползла на пол, уронила голову на колени. А мой смех еще долго гулял внутри притихшей мельницы.

Глава VII

ЗАГОВОР НА ОБМАН

Время исчезло. Оно осталось там, в далеком городе Медлинг, а здесь его стерли грубым ластиком. Его изъяли, на каждой ветке дерева поселилась пустота. Минута, час, день — эти понятия испарились. Я просто существовала. Вопросов «сколько?» или «как долго?» не было. Ответа на них тоже. Только щемящая тоска в груди все ширилась и ширилась. Она звала меня куда-то. Звенела назойливым колокольчиком. В душе хозяйничал холод, который шел теперь не только от земли. Он был в воздухе, стал частью меня. Студеный, вязкий сон держал меня в своих клейких пальцах. В этом сне были голоса, я видела стремительно перемещающиеся фигуры.

Передо мной на лавке стояла уже знакомая кадка. Вода в ней слегка подрагивала, когда я касалась стенок. Сначала я видела свое лицо, потом на его месте проявилось другое, словно высеченное из белого мрамора. Аккуратная линия носа, темная полоска бровей, спокойные губы и небесно-голубые безмятежные глаза.

Смотрела на это отражение и понимала, что на самом деле глаза мои закрыты, что я не могу ничего видеть. Могу только представлять.

Лицо отклонилось, и я разглядела холм, мельницу, кусты сирени. Человек… Он мне чем-то знаком. Я помню его сильное рукопожатие, помню мерное биение сердца под ладонью. Он отходит, садится около куста, сжимается, словно это не взрослый сильный человек, а ребенок, бессильный добиться того, что хочет.

Мимо скорчившейся фигуры медленно проходит невысокая худая девушка с темными короткими волосами. Тонкое костлявое лицо, колечко в брови. Она останавливается около парня, сидящего на лавочке. Тот беспечно покачивает ногой и как будто улыбается. На его куртке значок. Круглый. На значке чье-то лицо. Я не могу разглядеть, чье. Кажется, это лицо я где-то встречала.

— Прошла неделя. Пора уже что-то делать! — прошелестела девушка. Ее голос был как легкий шум листьев.

— Надо, чтобы кто-то вошел впереди нас! — Парень смотрел на сидящего под кустом. — Всего шаг, она не может не узнать тебя!

— Узнает, когда придется писать табличку на могилу, — мрачно отозвалась девушка.

— Скоро здесь будут Смотрители, они ее вытащат, — глухо отозвался сидящий. — Я сделал все, что мог.

— Вытащат, чтобы оставить у себя! — нервно воскликнул парень. — Если мы потеряем ее покровительство, мы потеряем все.

— Не ори! — шикнула на него девушка. — Ничего ты не потеряешь. Просто все станет так, как было раньше. — Она звонко щелкнула по значку у него на куртке. — А вот кое-кто действительно потеряет.

Они замолчали, глядя на человека около сирени.

— Он как-то подчинил ее, — себе в колени прошептал сидящий. — Мы не успели войти, как она изменилась. Я чувствовать ее перестал. Она стоит рядом, а в груди пустота.

— Значит, он звал ее к себе, и она пришла. — Девушка говорила коротко. — Он обладает силой зова.

— Никто ее не звал! — простонал человек у куста. — Я сам ее привел. Она не хотела! Она всеми силами пыталась меня остановить. Но я ее не слышал. Я был убежден, что достаточно ее сюда привести, чтобы все проблемы кончились! — И снова зашептал себе в колени. — Говорила, что не могу ее защитить… Выходит, и правда не могу?

— Разве такое возможно? — запальчиво перебил его парень на лавочке. — Она остановила Эдгара, ее никто не может победить.

— Она не успела ничему научиться! — говорил сидящий словно через силу. — Странно, раньше мне казалось, что ее слова, тревоги, волнения — простые капризы. Я не придавал значения мелочам, а они были так важны для нее. Все просила дать ей фотографию, а я думал — что за блажь? Но ведь ей это было зачем-то нужно. И будь я внимательней, все получилось бы по-другому…

Он выпрямился, лицо его было бесстрастно. И только голос выдавал страдание. Оно передавалось мне. Сон вот-вот норовил прерваться, превратившись в реальность. Я цеплялась за него, потому что мне необходимо было дослушать разговор до конца.