Будущее неопределенное - Дэйв Дункан

– Мы знаем тебя как Доша Вестового. Если солдаты спросят о тебе, какое бы имя ты ни носил сейчас, мы можем ответить, что не знаем такого. – Он улыбнулся. – И потом, ты ведь действительно станешь совсем другим человеком…

Другим человеком? Такое решение нельзя принимать, не подумав как следует. Дош больше не будет одиночкой. Он будет одним из этих безмозглых сектантов Освободителя, одним из тех, кто направляется на верную смерть в Таргвейле. Он ведь был уже одним из них. Недолго.

– Как это тебя до сих пор не отловили Жнецы?

Д’вард только пожал плечами.

– Жнецы? – сипло расхохотался Гопенум. – Хочешь посмотреть на Жнецов? У нас их тут дюжина, если не больше. Стоит им оказаться рядом с Освободителем, как они уже больше не Жнецы.

– Что?

– Не обращай внимания, – сказал Д’вард. – Ты уклоняешься от ответа.

Дош еще раз неуверенно огляделся по сторонам. Он не мог разглядеть на лицах презрения, но знал – оно там. Они скрывали это из уважения к Д’варду, только и всего. Он с трудом встал – казалось, он весит больше их всех, вместе взятых.

– Желаю удачи. Вы все сошли с ума. Ступайте, несите смерть Смерти, если сможете. Я уж лучше постараюсь сохранить жизнь жизни.

Он повернулся и пошел. Он не сделал и трех шагов, когда услышал голос Д’варда:

– До встречи в Носокленде.

Он продолжал идти не оглядываясь.

12

Первые дома пришельцев в Олимпе строились по периметру узла. Когда места в круге больше не осталось, начали еще один, внешний, образовавший другую сторону улицы. После того как Палата уничтожила поселок, его отстроили заново по тому же плану. Как младший офицер Джулиан жил в дальнем, еще только-только строящемся квартале. Местоположение дома ясно обозначало статус его владельца, и это не было просто чванство – внутренние жилища обеспечивали некоторое оккультное преимущество. Если почитатели Неделимого в Вейлах молились апостолам, небольшое количество маны перепадало и тем, кто жил на узле. Конечно, в сравнении с той энергией, которую получали боги от своих почитателей в храмах, это сущие пустяки, но мана за долгие годы понемногу накапливалась.

Когда небо над горными вершинами окрасилось кроваво-красным, Джулиан ступил на дорожку, ведущую через сад Пинкни ко входной двери. Как всегда, он ощутил легкое покалывание виртуальности. Через открытые окна доносился негромкий смех развлекающихся энтаек. Не прошло и трех минут, как он уже держал в руке стакан тошнотворной жидкости, сходившей здесь за шерри, и притворялся, будто ему интересен рассказ хозяйки о новом саде камней, который строят для нее Морковки.

Сбежав при первой же возможности от Ханны Пинкни с ее садоводческой сагой, он начал переходить от группы к группе. Ему предлагалось обсуждать поло и крикет – Морковки обучились играм и, представь себе, старина, здорово в них преуспели – и, разумеется, погоду. Об Освободителе не было сказано ни слова.

– Потрясающие новости из Фитвейла! – громко воскликнул Проф Роулинсон.

– Похоже, Имфаст приказала своим жрецам сменить цвет с красного на синий!

– Правда? – удивилась Долорес Гарсия. – А… а кто такая эта Имфаст? – добавила она, немного подумав.

– Богиня… гм… женской зрелости. Так или иначе, она переметнулась от Эльтианы к Астине! Важный ход в Большой Игре!

– Потрясающе!

Проф пустился в пространные объяснения. Джулиан ничего не знал об Имфаст, да и не хотел знать. Он двинулся дальше, разведывая, кто здесь есть, а кого нет. Некоторые из присутствующих были здесь только для украшения, и они не имели никакого отношения к вопросу об Экзетере – например, Ханна. Так, пустое трепло. Другие, несомненно, собрались неспроста: Проф Роулинсон, Джамбо Уотсон и двое других, про которых Домми говорил, что их срочно вызвали в Олимп. Где-то сзади слышался голос Ревуна Резерфорда, нынешнего председателя.

Из женщин иметь отношение к делу могли только три: Долорес, тело которой лишало мужчин рассудка, но, увы, по слухам, она единственная верная жена в Олимпе; Урсула Ньютон с плечами борца и замашками старшего сержанта; Ольга Олафсон – незамужняя, пышная нимфоманка. Поговаривали, что она преследовала даже Морковок.

Он обошел стороной Ревуна – тот льнул к Кэти Чейз, в свою очередь изображавшей на лице скучающее безразличие, хотя всем известно, что они любовники. Внебрачные связи – основное развлечение в Олимпе, однако по негласному уговору все делали вид, что никто ничего не знает – чтобы Морковки не судачили. Притворство было второй по популярности игрой. Следует признать, что в столь отсталой стране других игр почти и не было, однако Джулиан все же считал это нелепым ранневикторианским лицемерием. Правда, многие из этих людей и в самом деле принадлежали к ранневикторианской эпохе. На деле каждый прекрасно знал, кто с кем спит. А если и не знал, всегда мог спросить у своих Морковок.

Служба и так представляла собой довольно странное сборище, но в тот вечер странность эта была заметна, как никогда, – Джулиану потребовалось довольно много времени, чтобы понять, в чем же тут дело. В самом ужине не было ничего особенно подозрительного: дюжина мужчин, дюжина женщин, пара Морковок, подававших напитки, и еще десятка два слуг, хлопотавших где-то в доме. Разговор перескакивал с банальностей на тривиальности и обратно.

Ярко горели канделябры. Мужчины – все как один во фраках, женщины – в длинных вечерних платьях. Званые ужины такого рода имели место почти каждый, вечер, ибо общественная жизнь в Олимпе не зависела от времени года. Даже новичок не спутал бы их со зваными ужинами в Лондоне. Ему наверняка бы бросились в глаза вышедшие из моды платья. Он наверняка бы обратил внимание на причудливую мебель, вежливо поинтересовавшись, из каких колоний родом вот это или это, хотя вряд ли не оценил бы нарсианские ковры или ниолийскую медь – уж это не уступало сделанному, скажем, где-нибудь в Бенаресе.

С другой стороны, собрание являло собой точную копию аналогичных собраний в удаленных форпостах Империи где-нибудь на Земле, например, ужин у губернатора его величества. Служба не имела отношения к Империи, На Просторах Которой Не Заходит Солнце, но руководствовалась теми же альтруистическими мотивами, что и колониальные чиновники. Как и они, обитатели Олимпа занимались подъемом культуры отсталых дикарей. Они просто находились чуть дальше от родины, только и всего… или совсем рядом с ней, если кому-то больше нравилось считать так. Ничего себе парадокс. Ведь узел, рядом с которым стоит дом, – это портал. Выйди на травку, исполни ритуал-ключ, и ты мгновенно окажешься дома. Конечно, если ты не передашь Штаб-Квартире, чтобы тебя встречали, ты окажешься там нагим и без гроша, и, разумеется, ты снова станешь смертным. Ну и ладно! Куда лучше совершенствовать жизнь туземцев здесь, в Вейлах.