«Титаник» - Милош Губачек

Часть дневного и ночного времени станция «Титаника» принимала и отправляла сотни самых разных радиограмм, в том числе и большое количество депеш частного характера, которые посылали или получали пассажиры судна. Опытный радист узнавал своих коллег на других судах или береговых станциях по особому «почерку», которым отличались передачи некоторых из них. Многие были знакомы еще по учебе в той или иной компании и регулярно, даже на расстоянии многих сотен миль, желали друг другу «спокойной ночи» или «доброго утра», обменивались дружескими приветствиями.

В те времена использование радиоустановки практически ничем не регламентировалось, и в любой час, днем и ночью, эфир был заполнен десятками и сотнями мешающих друг другу сигналов. Если передающее судно отделяли от принимавшего всего несколько миль, то сигналы были громкие, почти оглушительные. И если в это время кто-то из радистов отправлял или принимал важную информацию, он, не стесняясь, выражал свое недовольство мешающим ему коллегам.

В 1912 году беспроволочный телеграф успешно преодолел «детскую болезнь», и наряду с компанией «Маркони» возникли еще несколько больших компаний, таких, как «Телефункен», «Ли де Форест» и «Юнайтед уайрлес». Все они производили и устанавливали собственное коммуникационное оборудование, что приводило к острой конкурентной борьбе: например, работникам «Маркони» запрещалось общаться с судами, оснащенными другой системой, за исключением случаев, когда судно могло оказаться в критической ситуации. Поэтому компании не только не сотрудничали, а, наоборот, часто относились друг к другу враждебно, что отражалось и на отношениях между радистами. Случаи создания умышленных помех в эфире были делом обычным, и выражения, которыми радисты «угощали» друг друга, были одними из самых грубых. Такое положение отражала и поговорка того времени: «Никто не может быть радистом и при этом оставаться христианином».

Служебное положение радиотелеграфистов было особым. Они не относились к числу судовых офицеров, у них даже была другая форма. Например, Филлипс и Брайд носили униформу представителей морской службы «Маркони», она же оплачивала их работу. С экипажем и офицерами, особенно на крупных пассажирских судах, радисты почти не общались, нередко даже просто не были знакомы. Их миром было помещение радиорубки, которую они редко покидали. Трудная и изнурительная работа не оставляла им свободного времени, и нередко у них было столько дел, что они едва успевали пообедать. И все это за весьма скромную плату: месячная зарплата младшего радиста на «Титанике», которую выплачивала компания «Маркони», составляла всего четыре фунта стерлингов. В первые десятилетия XX века работу радиотелеграфистов на океанских судах могли выполнять только истинные энтузиасты, которые полностью отдавались во власть волшебного мира электромагнитных волн.

Глава 4

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ

Воскресное утро 14 апреля обещало очередной приятный день. Вскоре после завтрака капитан в сопровождении старшего помощника, распорядителя рейса, старшего механика, старшего стюарда и старшего врача начали осмотр судна. Эта торжественная процедура, во время которой капитан и руководители отдельных служб, одетые в парадную форму, проходили по всему кораблю от носовой части до кормы и от самой верхней палубы до нижней, совершалась на трансатлантических судах каждое воскресенье. В одиннадцать часов те из пассажиров, кто этого пожелал, собрались в ресторане I класса на богослужение. Проводить его было привилегией капитана. Своим спокойным ровным голосом Э. Дж. Смит читал молитвы, под музыку судового оркестра звучало религиозное песнопение.

Как только богослужение закончилось, стюарды начали готовить ресторан к обеду. Посередине просторного и светлого зала стоял стол капитана. Э. Дж. Смит любил обедать и ужинать в обществе пассажиров. Получить приглашение к его столу считалось честью, которую ценили и мужчины и дамы из числа самых именитых особ. Многие из них уже побывали за столом Смита на всех крупных судах «Уайт стар лайн», которыми он командовал. Традиция сохранялась и на «Титанике». Популярность Смита была огромной, и судоходная компания умела должным образом ее использовать. Седой капитан в парадной форме с четырьмя золотыми нашивками, любитель хороших сигар и веселых развлечений, создавал атмосферу спокойствия и надежности, за которую богатые американцы и европейцы готовы были платить головокружительные суммы. И капитан Смит отлично выполнял свои светские обязанности.

Не менее популярным был и стол распорядителя рейса Хью Макелроя. Это был человек огромного роста, отвечавший со своими двумя помощниками за счета, административно-хозяйственные дела и четкую работу хозяйственного отдела судна, насчитывавшего несколько сот человек. Как и капитан Смит, он завершал свою деятельность, и первое плавание «Титаника» должно было стать для него одним из последних. Его популярность среди пассажиров почти не уступала популярности «Э. Дж». Он обладал удивительной способностью приветливо и с юмором улаживать все неприятности и сложности, а если возникал какой-то спор или появлялась жалоба, его врожденное обаяние способно было успокоить и убедить даже самых упрямых и несговорчивых пассажиров. Такие качества Макелроя привлекали к нему многих людей, и те из них, кто регулярно пересекал океан, считали себя его добрыми знакомыми и для своих поездок выбирали те суда, на которых служил именно он. Так было на «Олимпике», и это должно было найти продолжение на «Титанике».

Свой стол был и у судового врача д-ра Ф. У. Н. О’Лафлина. Как и Макелрой, О’Лафлин принадлежал к ветеранам «Уайт стар лайн». После учебы он недолго работал врачом в Южной Ирландии, а затем поступил в «Уайт стар лайн». О’Лафлин отдал ей более сорока лет и теперь был старшим судовым врачом компании. С Макелроем они дружили, вместе работали на «Оушенике», «Балтике», «Адриатике», «Олимпике» и, наконец, на «Титанике». Когда компания выбирала лучших из лучших для первого рейса своего самого большого парохода, на место судового врача не мог быть назначен никто другой, кроме д-ра О’Лафлина. Его помощником на «Титанике» был еще один ирландец — д-р Т. Э. Симпсон, сын известного специалиста из Белфаста.

Неизменным гостем за столом доктора был Томас Эндрюс. С корабельным конструктором О’Лафлина связывала многолетняя дружба, и он обращался к Эндрюсу по имени. Они много раз плавали вместе на различных судах. Несмотря на то что один был католиком, а другой протестантом, один из Южной Ирландии, а другой из Северной (жители обеих частей острова никогда особенно не любили друг друга), д-р О’Лафлин и Эндрюс всегда были рады встрече. Они могли проводить долгие часы в беседах, и у них всегда находились темы для разговоров.

В воскресенье 14 апреля погода была такая же хорошая, как и в предыдущие дни. Море было спокойным, дул легкий ветерок, видимость была прекрасной. После обеда на большом табло в хозяйственном отделе появилась свежая информация, сообщавшая, какое расстояние прошел «Титаник» за последние двадцать четыре часа. Цифра постоянно увеличивалась: от полудня 11 апреля до полудня 12-го она составила 386 миль, до полудня 13 апреля — 519 и до полудня 14 апреля — 546 миль. 519 миль, пройденные на второй день после выхода в океан, для генерального директора Дж. Брюса Исмея и капитана Смита были несомненным разочарованием. В целом же они были довольны, и капитан высказал мнение, что, если погода будет благоприятной, «Титаник» в первом же плавании поставит рекорд. Уже во время остановки в Куинстауне Исмей вызвал старшего механика Джозефа Белла, попросил проинформировать его о запасах угля и порекомендовал, чтобы 15 или 16 апреля, если погода будет благоприятствовать, судно шло самым полным ходом. Позднее, в ходе расследования, Исмей заявил нечто совсем противоположное: якобы он сказал Беллу, что «Титаник» все равно не сможет достичь Нью-Йорка во вторник, поэтому излишне его гнать. В Нью-Йорк они прибудут в среду в пять утра. Аналогичным образом высказался во время воскресного обеда в ресторане II класса и помощник распорядителя рейса Р. Л. Баркер. Он сказал, что вместо предполагаемого прихода в Нью-Йорк во вторник вечером они прибудут в среду утром, и добавил:

«Никто и не собирается ставить рекорды в скорости, я думаю, что мы будем проходить не больше 546 миль, а это совсем неплохо для первого плавания».

И все же утром в воскресенье развели пары в резервных котлах. Машины работали нормально, и Исмей со Смитом были уверены, что «Титаник» добьется лучших результатов, чем год назад его «родственник» «Олимпик» во время своего первого плавания. Днем «Титаник» шел со скоростью 21 узла, и для многих бывалых пассажиров постоянное увеличение скорости не осталось незамеченным. Все были уверены, что «Титаник» станет на якорь в нью-йоркском порту еще вечером во вторник. Рассказывая о том, как прошло воскресенье 14 апреля, пассажир I класса полковник Арчибальд Грейси вспоминал: «…нам сказали, что в следующие сутки будет достигнут еще более высокий результат (чем 546 миль накануне. — М.Г.)». К сожалению, Грейси не указывает, кто ему это сказал, но, несомненно, то был человек достаточно осведомленный и авторитетный. Таким образом, убедительность утверждений Исмея, что он не намерен был «гнать» «Титаник», выглядит весьма сомнительной, как и слова помощника распорядителя рейса Баркера.