Девушка и призрак - Софи Кинселла

— Почему все пошло не так? Признавайся сейчас же!

— Ну как прошла твоя неделя? У меня в последние дни такая запарка с клиентами. Особенно с тем, о котором я тебе говорила.

— Пожалуй, она была слишком впечатлительной.

— О ком ты?

— О Ларе.

— В самом деле? — Мэри вяло изображает интерес.

— Читала мне статьи «про отношения» из дурацких журналов и хотела, чтоб мы сравнили себя с их героями. Часами. Как меня это доставало! Зачем все анализировать? Возвращаться к старым ссорам, придираться к каждому слову? — Он залпом вливает в себя вино, а я сижу как громом пораженная.

— Меня бы тоже достало, — кивает Мэри. — А как прошло совещание? Ты говорил, босс хотел сообщить что-то важное.

— И это все? — упорствует Сэди.

— Она всю полку в ванной завалила кремом и прочей ерундой. Каждый раз, когда я хотел побриться, мне приходилось разгребать эту груду. С ума можно сойти!

— Какой ужас! — громко восклицает Мэри. — В любом случае…

— И это еще не все. Например, она поет в душе. Представляешь, одну и ту же песню каждый день. И вообще она жутко ограниченная. Не интересуется путешествиями… Я как-то подарил ей альбом фотографий Уильяма Эгглстона,[12] там есть что обсудить. Но она пролистала его без малейшего интереса. — Джош вдруг замечает, что Мэри нелегко дается ее спокойствие. — О черт, Мэри, извини. Не знаю, что на меня нашло. Давай о чем-нибудь другом.

— С удовольствием, — соглашается Мэри. — Я начала тебе рассказывать о своем очень, очень требовательном клиенте из Сиэтла. Помнишь?

— Ну разумеется! — Он тянется к бутылке вина, но отдергивает руку и наливает газировку.

— Суп? Простите, мисс. Вы заказывали суп?

Прямо передо мной стоит официантка с тарелкой супа и хлебом на подносе. Не представляю, давно ли она тут околачивается.

— Конечно, — быстро говорю я. — Спасибо.

Официантка ставит тарелки на стол. Я опускаю ложку в суп, но есть не могу. Меня всю колотит от услышанного. Как можно было держать в себе такое и молчать? Даже не заикнулся про мое пение. А про альбом с фотографиями я вообще думала, что он купил себе! Как я могла догадаться, что ему хочется услышать мое мнение?

— Вот так! — Сэди приземляется напротив. — Столько интересного узнала. Теперь ты поняла, в чем проблема? Насчет пения я, кстати, согласна. Тебе медведь на ухо наступил.

Ни капли сочувствия!

— Ну спасибо, — угрюмо бормочу я, уткнувшись в тарелку. — Он ни разу даже не намекнул мне ни о чем таком. Ни разу! Я могла исправиться! Но он не дал мне шанса…

— Пошли отсюда? — перебивает меня Сэди.

— Нет! Еще не все! Спроси, что ему нравилось во мне.

— Спросить, что ему в тебе нравилось? — недоверчиво смотрит на меня Сэди. — А ты уверена, что ему что-то нравилось?

— Конечно, — негодую я. — Конечно, уверена. Ну все, иди.

Сэди открывает было рот, качает головой и плавно летит к Джошу. Я вжимаю наушник в ухо и с надеждой смотрю на Джоша. Он потягивает вино, слушает Мэри и ковыряется металлической палочкой в оливках.

— …Три года — большой срок. — Ее бодрый голосок пробивается сквозь шипение и треск. — Расставаться всегда непросто, но уж если человек тебе не подходит, лучше забыть и не оглядываться назад. Ну, то есть… не надо зацикливаться на прошлом. Ты согласен?

Джош автоматически кивает, но я понимаю, что он не слышал ни слова. С отсутствующим видом он тщетно пытается уклониться от вопящей Сэди.

— А что тебе нравилось в Ларе? Ну-ка, признавайся! Признавайся!

— Она была такой энергичной, — торопливо бормочет он. — И не похожей на других. Всякие там необычные бусы, заколки… И она ценила меня. Знаешь, некоторые девушки считают, что ты им что-то должен, но она другая. Такая добрая. И энергичная.

— Ты что, опять завел песню о своей бывшей?

Металлические нотки в голосе Мэри хорошо слышны даже через наушник. Джош тоже их уловил.

— Черт! Мэри, не понимаю, что со мной. Она словно преследует меня. — Он потирает бровь и выглядит при этом довольно жалко.

— Кажется, ты до сих пор неровно к ней дышишь, — злобно заявляет Мэри.

— Я? — Джош пытается рассмеяться. — Что за чушь. Она меня больше не интересует.

— Тогда почему ты твердишь о ней не переставая? — К моей радости, Мэри отбрасывает салфетку, отодвигает стул и встает. — Когда забудешь о ней, звони.

— Я уже забыл, — парирует Джош сердито. — И вообще, что за бред. Я не собирался о ней говорить. — Он вскакивает, пытаясь задержать ее. — Мэри, послушай меня. У меня был роман с Ларой. Это было неплохо, но не более того. Теперь все в прошлом. Финита ля комедия.

Мэри отмахивается.

— Но ты только о ней и способен говорить!

— Вовсе нет! — Джош почти кричит, и посетители за соседними столиками удивленно оглядываются. — Это не так. Я не хотел вспоминать о ней! Просто что-то заклинило в мозгу.

— Разберись с собой, — качает головой Мэри. — Еще увидимся.

Лавируя между столиками, она идет к двери. Джош падает на стул. Он абсолютно раздавлен. Несчастный он еще милее, чем в радости. Больше всего мне хочется сейчас кинуться к нему, обнять и объяснить, что я гораздо лучше этой нудной девицы с рекламной обложки.

— Ну что, довольна? — вопрошает Сэди. — Ты растоптала зарождавшееся чувство. Кажется, ты против таких вещей?

— Никакое это не чувство! — фыркаю я.

— С чего ты взяла?

— Да вот знаю. И вообще, отстань.

Мы наблюдаем, как Джош встает, расплачивается и надевает куртку. Губы его плотно сжаты, глаза потухли, мне его жалко до слез. Но что делать. Это для его же блага. Наша любовь должна воскреснуть, иначе и быть не может.

— Доедай скорее. Сколько тебя ждать! — торопит меня Сэди. — Еще подготовиться надо.

— К чему? — не понимаю я.

— К нашему свиданию!

Господи. Только не это.

— Впереди еще шесть часов, — стучу я по часам. — И мы просто выпьем по бокалу вина. Куда торопиться?

— Приличной девушке и дня мало, чтобы привести себя в порядок к свиданию, — важно говорит Сэди. — Я приличная девушка. А ты представляешь меня. И должна выглядеть восхитительно.

— Позволь мне самой решать, как выглядеть.

— Ты даже не подумала, что наденешь! — Сэди подпрыгивает от нетерпения. — А уже два часа! Пора домой!

И как тут поешь?

— Решила измором меня взять? — Впрочем, суп все равно уже холодный. — Ладно, пошли.

По дороге я обдумываю случившееся. Джош расстроен. Смущен. Самое время возобновить отношения. Как хорошо, что Сэди заставила его говорить. Теперь я смогу измениться.

Раз за разом прокручиваю его слова, стараясь не упустить ни малейшей детали. Одна его фраза никак не дает мне покоя. Это было неплохо, но не более того.

Теперь мне все ясно. Наши отношения не сложились, потому что он не был со мною честен. Он никогда не признавался, что мои привычки его раздражают. А потом терпение его иссякло и он сбежал.

Но теперь это неважно. Когда знаешь, в чем проблема, несложно ее разрешить! Я составляю план, первым пунктом значится уборка ванной комнаты. Туда я и бросаюсь, едва переступив порог, но Сэди преграждает мне путь.

— Что ты собираешься надеть вечером? — требовательно спрашивает она. — Ну-ка, покажи.

— Не сейчас, — пытаюсь я протиснуться мимо нее.

— Нет, сейчас! Немедленно! Слышишь!

Зануда!

— Ладно. — Я прохожу в спальню, открываю шкаф и вытаскиваю первую попавшуюся длинную юбку, затем облегающую блузку со шнуровкой из эксклюзивной коллекции «Топшоп». — Как насчет этого? И какие-нибудь танкетки.

— Корсет?! — Возмущению Сэди нет предела. — С длинной юбкой?

— Ты ничего не понимаешь. Это последний писк моды. И никакой это не корсет, а шнуровка.

Сэди брезгливо рассматривает блузку:

— Мать пыталась нацепить на меня корсет, когда мы собирались на венчание тетки. Но я швырнула его в камин, и тогда она посадила меня под замок, запретив слугам выпускать.

— Правда? — Мне становится любопытно. — И ты пропустила венчание?

— Нет. Я выбралась через окно, доехала на машине до Лондона, а в церковь заявилась после парикмахерской, где ужасно коротко подстриглась. Мама два дня потом не могла подняться с кровати!

— Вот это да! — Я с уважением смотрю на Сэди. — Ты была та еще штучка. И часто такое выкидывала?

— Да, моим родителям доставалось. Но они были такие зануды! Настоящие викторианцы. И дом наш походил на музей. Папа презирал граммофонную музыку, чарльстон, коктейли… в общем, все. Девушки, говорил он, должны разводить цветы и вышивать. Моя сестричка Вирджиния так и поступала.

— Ты имеешь в виду… бабушку? — Мне все интереснее. Я плохо помню бабушку, но знаю, что она обожала возиться в саду. Сложно представить ее юной девушкой. — А какая она была?