Свет первой любви - Мэри Бэлоу

Нет, она определенно пошла этой дорогой, решил граф. Спустившись по склону, он заметил, что опередивший его Нельсон зарылся носом в сугроб. В следующее мгновение пес вытащил из-под снега какой-то предмет. То была черная перчатка – женская перчатка.

О Боже! Кеннет в ужасе озирался, оглядывая странные снежные холмики. Он высоко поднял фонарь, защищая его по возможности от ветра.

– Ищи, Нельсон, – сказал он, стряхнув снег с перчатки и поднося ее к самому носу собаки.

Как могла Майра потерять перчатку? И где она сейчас?

– Майра! – закричал Кеннет громовым голосом, неизменно вызывавшим насмешки Нэта Гасдокона. По мнению Нэта, граф изменил своему истинному призванию. Ему следовало бы стать сержантом. – Ищи, Нельсон! Майра!

С каждым шагом Кеннету становилось все яснее: дальше идти невозможно. Майра, конечно же, не смогла благополучно добраться до дома, даже учитывая то обстоятельство, что она опередила его на полчаса. Как далеко она ушла? Остановилась ли? Упала? Сбилась с дороги?

– Майра! – Он услышал страх в собственном голосе.

И тут вдруг Нельсон резко прыгнул в сторону и, проваливаясь в снег, бросился вниз по склону, взволнованно повизгивая.

Кеннет тут же понял, куда побежала собака, хотя и не знал, что хижина находится так близко от него. Он даже не вспомнил о ней! Не ошибся ли Вельсон? Но ведь пес ничего не знает о старой хижине отшельника, и у него нет никаких причин, чтобы так целенаправленно бежать именно в ту сторону, разве только он учуял человеческий запах. Кеннет пошел за Нельсоном, даже не смея надеяться…

Эта хижина, сложенная из гранитных глыб, была обитаема – сотни лет назад, когда в Корнуолле жило множество праведников; Иногда ее называли баптистерием – главным образом из-за островерхой крыши. Стояла же хижина над живописнейшим местом у реки – здесь речка протекала под каменным мостом, а потом низвергалась со склона, образуя водопад. Впрочем, этот баптистерий был построен не очень-то разумно – слишком высоко на холме. Скорее всего, как гласили местные легенды, то было убежище отшельника. Хижиной до сих пор пользовались время от времени охотники и путники. Кеннет когда-то играл здесь с Шоном Хейзом. Как-то раз он повстречал здесь и Майру.

Нельсон громко лаял у закрытой двери. Кеннет повернул не без труда ручку и толкнул дверь. Пес бросился вперед, не переставая лаять, – он еще не понял, послали его на поиски врага или друга.

Глава 8

Майра стояла у дальней стены, прижимаясь к ней спиной, словно хотела пройти сквозь стену и убежать. При свете фонаря ее лицо казалось смертельно бледным.

– Нельсон! – раздался резкий окрик Кеннета. – Сидеть! Нельсон сел, тяжело дыша.

Майра стояла молча, не шелохнувшись.

– Жаль, что у меня нет с собой хлыста, чтобы отстегать вас! – сказал Кеннет. Едва он ее увидел, как страх обратился в ярость.

Майра перевела взгляд с собаки на графа. Он плотно затворил за собой дверь и поставил фонарь на подоконник.

– Какая варварская грубость! – проговорила она с презрением в голосе.

Граф окинул ее взглядом. На ней был плащ с капюшоном – одежда, вероятно, вполне подходящая для дамы в обычную зимнюю погоду, но в такую ночь от плаща было не больше пользы, чем от веера в преисподней. Полусапожки же Майры были рассчитаны на снег глубиной в дюйм или около того. И при ней была только одна перчатка.

– Какого дьявола вы решили отправиться домой пешком? – спросил граф. – Ведь вам ясно было сказано – остаться в Данбертоне. И вам объяснили, почему вы должны остаться…

– Но я не хотела ночевать в Данбертоне, – возразила Майра.

– И поэтому решили, что лучше рисковать жизнью? Только потому, что не хотели оставаться? – Граф невольно усмехнулся.

– Я вольна рисковать своей жизнью. И не обязана бездумно выполнять ваши приказания.

– Вам повезло, что вы не моя… – заметил граф.

Майра вскинула подбородок, глаза ее сверкнули. Кеннет же выказал свой гнев лишь холодным взглядом.

– Это, полагаю, ваша? – спросил он, вынимая перчатку из кармана. – Вы сияли ее потому, что вам стало жарко?

Майра протянула руку и взяла у графа перчатку.

– У меня на капюшоне расстегнулась пуговица. И я не могла ее застегнуть, не снимая перчатки. А потом не смогла найти ее в снегу. Так глупо… Я знала, что она там, но не смогла се отыскать.

– Ваша беспечность спасла вас, – сказал Кеннет. – Нельсон нашел вас по запаху перчатки.

Она опасливо посмотрела на собаку.

– Он не собирается вцепиться вам в горло. Сегодня ночью он спас вам жизнь. Если только ее можно считать спасенной. Прежде чем рассветет и дорога станет немного безопаснее, нам придется провести несколько часов в этой холодной хижине. Теперь вы видите, к чему приводит бессмысленное неповиновение?

– Вам ни к чему страдать от холода, – заявила Майра с вызовом в голосе. – Вы можете вернуться домой. Я уверена, что дорогу вы найдете. Я прекрасно посижу здесь одна, как сидела без вас.

Граф подошел к ней вплотную.

– Иногда, Майра, вы ведете себя совершенно по-детски, – проговорил он. – Здесь нет дров, нет даже растопки. Жаль. Придется обойтись без огня. Вот это поможет на мгновение, но только на мгновение. – Он вытащил из кармана флягу с бренди, которую прихватил перед уходом. Отвинтив крышечку, протянул флягу Майре. – Выпейте.

– Благодарю вас, – сказала она. – Не хочу.

– Майра… – сказал граф, глядя ей прямо в глаза. – Майра, вы выпьете – либо добровольно, либо по принуждению. Выбирайте. Мне вес равно. Но вы выпьете.

– По принуждению? – Глаза ее расширились, зубы застучали.

Она выхватила флягу у него из рук и, запрокинув голову, прижала к губам. И тут же поперхнулась и закашлялась.

– По крайней мере, я вижу, – заметил граф, когда она отдышалась, – что вы не притворялись, что пьете. – Он взял у нее флягу и тоже отпил немного. И тотчас же почувствовал, как по всему телу разлилось приятное тепло. – Кроме бренди, – продолжал Кеннет, оглядывая хижину, – у нас есть наша одежда, один плед и общее тепло наших трех тел. Наверное, могло быть и хуже.

– Можете взять плед себе! – фыркнула Майра. – Я лягу на койку.

Койка, довольно узкая, была покрыта соломенным матрасом – старым, свалявшимся и совершенно неудобным. Но все же это лучше, чем грязный пол.

Кеннет рассмеялся:

– Кажется, вы не поняли. Сейчас речь идет не о приличиях. Речь идет о том, чтобы выжить. Тут очень холодно. Так холодно, что можно даже замерзнуть насмерть. Я видел тех, кто замерз насмерть, – в холодную ночь на посту.

В глазах Майры промелькнул страх. Но ее и в детстве не просто было испугать. В этом Майра не изменилась – по-прежнему не желала мириться с неизбежным.