Девушка, которая играла с огнем - Стиг Ларссон

Малин Эрикссон за все время не сказала ни слова. Произведя в уме расчеты, она поняла, что сотрудники получат от прибыли бонус в размере двадцати пяти тысяч крон, то есть сумму, превышающую месячную зарплату, и не видела причин возражать против этого решения.

Сразу после отчетного собрания правления Эрика объявила внеочередное совещание совладельцев журнала. Поэтому Эрика, Микаэль, Кристер и Харриет задержались в конференц-зале после ухода остальных сотрудников. Как только закрылась дверь, Эрика начала совещание:

– На повестке дня стоит только один вопрос. Согласно договору, заключенному с Хенриком Вангером, Харриет становилась совладелицей журнала на двухлетний срок. Сейчас срок нашего контракта истекает. Поэтому мы должны решить, останется ли за тобой, а вернее, за Хенриком право на статус совладельца.

Харриет кивнула:

– Мы все знаем, что решение Хенрика стать совладельцем журнала было принято импульсивно под влиянием совершенно особенной ситуации. Ныне этой ситуации больше не существует. Что вы предлагаете?

Кристер Мальм раздраженно мотнул головой. Он единственный в этой комнате не знал, в чем именно заключалась эта особенная ситуация. Он понимал, что Микаэль и Эрика что-то от него скрывают, но Эрика объяснила ему, что речь идет об очень личном деле, касающемся Микаэля, которое она ни при каких обстоятельствах не согласится обсуждать. Кристер был не дурак и догадывался, что молчание Микаэля как-то связано с Хедестадом и Харриет Вангер. Он знал также, что для принятия принципиальных решений ему нет необходимости знать правду, и слишком уважал Микаэля, чтобы поднимать из-за этого шум.

– Мы втроем обсудили этот вопрос и пришли к общему мнению, – сказала Эрика. Она сделала паузу и посмотрела в глаза Харриет. – Прежде чем объявить наши соображения, мы хотим знать, что ты думаешь по этому вопросу.

Харриет Вангер поочередно перевела взгляд с Эрики на Микаэля и Кристера. Затем ее взгляд остановился на Микаэле, но она так ничего и не прочитала по выражению их лиц.

– Если вы хотите выкупить мою долю, то это будет стоить вам около трех миллионов крон плюс проценты, ибо столько семейство Вангер вложило в «Миллениум». Хватит у вас средств на это? – приветливо спросила Харриет.

– Хватит, – ответил Микаэль с улыбкой.

За работу, выполненную по поручению Хенрика Вангера, старый промышленный магнат заплатил ему пять миллионов. По иронии судьбы часть этой работы заключалась в розысках Харриет Вангер.

– В таком случае окончательное решение за вами, – сказала Харриет. – В контракте сказано, что с этого дня вы вправе выкупить долю Вангеров, если пожелаете. Я бы на месте Хенрика никогда не составила контракт с такими непродуманными формулировками.

– Если нужно, мы могли бы выкупить свою долю, – сказала Эрика. – Так что вопрос в том, что ты собираешься делать. Ты управляешь индустриальным концерном, по сути дела, двумя концернами. Какой интерес для тебя связываться с таким маргинальным предприятием, как «Миллениум»? Мы проводим совещания правления ежеквартально, и ты честно отсиживала их и каждый раз приходила вовремя с того дня, как заменила на этом посту Хенрика.

Харриет Вангер дружелюбно посмотрела на председательницу совета. Она молчала довольно долго. Наконец посмотрела на Микаэля и ответила:

– С самого своего рождения я всегда была владелицей чего-то. И я провожу свои дни, руководя концерном, в котором закручено столько интриг, сколько не встретишь в любовном романе на четыреста страниц. Когда я начала участвовать в собраниях, я делала это по обязанности, от которой не могла отказаться. Но за истекшие восемнадцать месяцев я поняла, что мне интереснее состоять в этом правлении, чем во всех остальных правлениях, вместе взятых!

Микаэль задумчиво кивнул. Харриет перевела взгляд на Кристера:

– «Миллениум» – словно игрушечное предприятие. Все проблемы здесь маленькие, понятные и легко обозримые. Оно, конечно же, хочет получать прибыль и приносить деньги – это обязательное условие. Но цель вашей деятельности состоит не в этом – вы хотите что-то создать.

Она сделала глоток минеральной воды и перевела взгляд на Эрику.

– Что именно является вашей целью, как раз не совсем ясно. Постановка задачи расплывчата до неряшливости. Вы не политическая партия и не организация, объединенная на основе общих интересов. У вас нет ни перед кем обязательств, на которые нужно было бы ориентироваться в первую очередь. Но вы критикуете недостатки общества и любите вступать в споры с видными деятелями, которые вам не нравятся. Вы часто стремитесь что-то изменить или на что-то воздействовать. Хотя все вы прикидываетесь циниками и нигилистами, у вашего журнала есть правила, и я не раз уже на конкретных примерах убеждалась, что мораль у вас своя собственная. Не знаю, как это назвать, но у «Миллениума» есть душа. И это единственное правление, работой в котором я горжусь.

Она замолчала и молчала так долго, что Эрика вдруг рассмеялась.

– То, что ты сказала, было приятно слышать. Но ты так и не ответила на наш вопрос.

– Мне хорошо в вашей компании и ужасно понравилось быть членом вашего правления. Это приключение заметно украсило мою жизнь. И если вы согласны оставить меня здесь, я с удовольствием останусь.

– О'кей, – сказал Кристер. – Мы долго судили и рядили и пришли к единому мнению. Мы разрываем с тобой контракт и выкупаем твою долю.

Глаза Харриет чуть заметно расширились.

– Вы хотите расстаться со мной?

– Когда мы подписывали контракт, мы лежали головой на плахе и ждали удара топора. У нас не было другого выбора. Мы с самого начала считали дни, когда наступит срок, чтобы выкупить долю Хенрика Вангера.

Эрика открыла лежащую перед ней папку, достала из нее документ и передала Харриет Вангер вместе с чеком, на котором была проставлена в точности та сумма, которую назвала Харриет в качестве выкупа ее доли. Харриет пробежала бумагу глазами, потом, не говоря ни слова, взяла со стола ручку и поставила свою подпись.

– Ну вот, – сказала Эрика. – Все прошло безболезненно. Я хочу поблагодарить Хенрика Вангера за то время, когда действовал этот контракт, и за ту помощь, которую он оказал «Миллениуму». Надеюсь, что ты ему это передашь.

– Обязательно передам, – ответила Харриет Вангер спокойно.

Она ничем не выдала своих чувств, но в душе переживала горькую обиду и разочарование. Ведь они вынудили ее сказать, что она хотела бы остаться у них в правлении, а затем так легко выгнали ее вон. Могли бы, черт возьми, и обойтись без этого!

– И одновременно я хочу предложить тебе совершенно другой контракт, который, может быть, будет тебе интересен, – сказала Эрика Бергер.

Она достала новую пачку бумаг и пододвинула их через стол к Харриет.

– Мы хотим спросить тебя, не желаешь ли ты лично стать членом правления «Миллениума». Сумма по контракту такая же, какую ты сейчас получила. Разница состоит в том, что в этом договоре не прописано никаких временных ограничений и дополнительных условий. Ты входишь в предприятие в качестве равноправного совладельца с такой же ответственностью и обязанностями, как и все остальные.

Харриет приподняла брови:

– Зачем было обставлять это такими сложностями?

– Потому что рано или поздно это нужно было сделать, – сказал Кристер Мальм. – Мы могли бы возобновить старый контракт, продлив его на год до следующего заседания совета или до первого случая крупных разногласий в совете, и тогда вышвырнуть тебя вон. Однако у нас был подписанный контракт, и нужно было сначала исполнить его условия.

Харриет откинулась на спинку кресла и устремила на Кристера изучающий взгляд. Затем она посмотрела по очереди на Микаэля и Эрику.

– Дело в том, что контракт с Хенриком мы подписали под давлением экономических трудностей, – сказала Эрика. – Контракт с тобой мы подписываем потому, что мы этого хотим. И в отличие от старого контракта, теперь тебя будет не так-то легко вышвырнуть из правления.

– Для нас это очень большая разница, – тихо добавил Микаэль.

Это были единственные слова, произнесенные им за всю дискуссию.

– Видишь ли, мы просто считаем, что ты даешь «Миллениуму» нечто большее, чем экономические гарантии, которые приносит фамилия Вангер, – пояснила Эрика Бергер. – Ты человек умный и рассудительный и часто подсказываешь конструктивные решения. До сих пор ты держалась все время в тени, как сторонний наблюдатель. Но с тобой это правление обрело небывалую прежде прочность и устойчивый курс. Ты разбираешься в деловых вопросах. Ты однажды спросила, доверяю ли я тебе, тот же вопрос и я хотела тебе задать. Теперь мы обе знаем ответ на него. Я отношусь к тебе с симпатией и доверием: и я, и все остальные. Мы не хотим, чтобы ты присутствовала на особо оговоренных условиях, в рамках дурацких искусственных правил. Мы хотим, чтобы ты была нашим партнером и полноправным членом правления.